— Крис, — мама позвала его, и он потянулся за ее голосом, выныривая из пучины саморазрушения. — Ты проголодался после дороги? Пошли, поедим, — она потянула его за руку и поднялась. — Вставай-вставай, нечего киснуть. Что бы там ни было, жизнь продолжается. Я не позволю тебе провалиться в апатию.

Он слабо улыбнулся, сжал ее ладонь и пошел за ней в кухню.

— Тебе подать все и сразу или будем обедать по французским обычаям? — спросила она, указывая Крису садиться за стол, покрытый клетчатой скатертью.

— А как обедают французы? — спросил Крис, усаживаясь и наблюдая за суетящейся Элин.

— Ох, здесь целая система, — Элин заглянула в холодильник. — Сначала подают аперитив, — Элин достала небольшую тарелку, на которой красиво лежали маленькие канапе из хлеба, яйца и какого-то сыра. — Это маленькие закуски и немного, — она показала жест «чуть-чуть» и хитро сузила глаза, — алкоголя.

— Французская система подачи еды мне нравится больше, — Крис лукаво улыбнулся.

Элин засмеялась. Крис был так похож на Ханса. Голосом, внешностью, фразами, манерой поведения — всем, но об этом Элин решила благоразумно промолчать. Она наклонилась к винному шкафу и задумчиво осмотрела бутылки.

— Хочешь вино? У меня есть красное, коллекционное, говорят, очень хорошее. Старше тебя, между прочим, — Элин достала бутылку и показала ее Крису.

Шистад посмотрел на вино, потом поднял глаза на мать и прикусил нижнюю губу.

— А виски есть? — спросил он виновато.

Элин вздохнула и качнула головой, возвращая бутылку обратно. Точно весь в отца.

— Не обижайся. Просто я не очень люблю вина. Зачем растрачивать хороший напиток на того, кто не сможет по достоинству его оценить?

— Я не обижаюсь, — Элин выпрямилась и налила в стеклянный бокал янтарной жидкости. Она поставила бокал перед Крисом.

Он посмотрел в него, втянул воздух через нос.

— Хороший виски, — заключил Крис. — Вот только мне тут на один глоток. Ты не бойся, я не тринадцатилетняя девочка, не упаду.

— А я и не боюсь, — Элин налила немного и себе. — Это аперитив, Крис. Такие правила. У нас с тобой цель пообедать, а не напиться.

— Ну вот, — Крис вздохнул с деланным огорчением. — Я разочаровался во французской системе питания, — и он одним махом опрокинул в себя напиток, заедая его канапе.

— После того, как с аперитивом закончено, — Элин убрала бокалы в посудомоечную машину, а закуску вернула в холодильник, вынимая вместо них другую тарелку, — переходим к входному блюду. Это чаще всего что-то очень легкое, чтобы заморить червячка, — Элин положила ему в тарелку салат с тертой морковью, зеленью и кукурузой.

— Хорошо, — Крис взял вилку и принялся есть. Подобные салаты он не особо любил. Как сказал бы Ханс: «Трава сплошная!». Однако маму обижать он не хотел и покорно заталкивал в себя французский обед.

— После входного блюда идет основное, — сказала мама, убирая тарелки. — На основное у нас сегодня ростбиф с картофелем по-деревенски.

Это Крису уже больше понравилось. Он потер ладони, ожидая самого сытного блюда, чей запах витал вокруг него все это время. Ростбиф оказался невероятно вкусным. От одного его вида Крис еле подбирал слюни. Пока он ел, Элин поглядывала на него с благоговением, каким смотрят матери, когда в полной мере понимают, что их ребенок сыт, здоров и тепло одет. Когда тарелка Криса стала пустой, Элин убрала ее и поставила перед ним другую, полную разных сыров. Его обдало характерным душком, и Крис непроизвольно сморщил нос.

— После основного блюда следует тарелка сыров, — сказала она. — Куда же без сыра во Франции, верно?

Крис кивнул, рассматривая нарезку. Сыров тут было столько, что глаза у него разбегались, и он не знал, за что схватится первым.

— Какой тебе больше всего нравится? — спросил он, поднимая глаза на мать.

— Мне нравится Камамбер, — сказала Элин, указывая на небольшой белый треугольник. — Пахнет он специфично, но очень вкусный, нежный. Бри, — Элин указала на другой кусочек. — Пахнет аммиаком, но на вкус приятный. Такой мягонький, похож на крем. Канталь, — она переместила палец. — Он и пахнет неплохо, и на вкус прекрасен. Сливочный, сладковатый.

Крис начал с камамбера. Запихнуть его в рот удалось далеко не с первого раза, ибо запах у него был такой, что у Криса чуть глаза не заслезились, но как-только он оказался у парня во рту, Шистад понял, за что мать его любит. Он попробовал каждый вид сыра, что лежал на тарелке, кроме рокфора. Его в рот не удалось запихнуть, как парень ни пытался.

— Дальше десерт, — Элин улыбнулась, потрепав сына по голове.

— В меня не влезет, — и словно в доказательство своих слов Крис икнул.

— Ничего не знаю, — ответила Элин, ставя на стол десерт и чашку кофе. — Это блинчики с начинкой из шоколада и банана.

— Вы каждый день так обедаете? — спросил Крис, соблазнившись видом десерта и принимаясь за него.

— Ну, почти, — ответила мать. — Помню, как тяжело мне было привыкать к обедам в Норвегии, когда я только приехала, и как тяжело было от них отвыкать, когда вернулась. Крис, — позвала она, когда на его тарелке осталась всего половина. — Расскажи мне, как ты живешь. Я столько всего пропустила, — просящий взгляд ввинтился в парня.

— Ну… — произнес Крис, немного подумав, — у меня есть крутые друзья…

И он рассказал ей все, что только совесть позволила ему рассказать. О Вильяме, пенетраторах и якудзах, о школе и разных передрягах, в которые он влипал. Умолчал лишь об отце и Лори.

-… и сейчас Вильям переезжает в Лондон, чтобы учиться там.

— А ты?

— Я?

— Ты же тоже собирался где-то учиться, разве нет? — с улыбкой сказала она.

— Да, собирался… — Крис переменился в лице.

Элин коснулась его руки, чтобы что-то сказать, но замок входной двери щелкнул, прерывая ее на полуслове. Она вскинула голову и встала со стула.

— Это Артюр, — сказала она. — Подожди нас тут, я познакомлю тебя.

И она юрко скрылась за кухонной дверью, махнув напоследок густой каштановой копной. Крис нервно сжал челюсти. Отступившее волнение снова подкатило к нему комом в горле. Он понятия не имел, как ему вести себя, что делать и что говорить. Шистад хотел бы спрятаться за юбкой мамы, как он делал это в детстве, но кто-то внутри сильно бил ему под ребра, не давая поддаться этим мыслям.

Вдруг дверь открылась.

Первая в кухне появилась улыбающаяся Элин. За ней зашел мужчина средних лет. Он был худой, высокий. Его черные волосы вились крупными завитками и почти касались плеч, такие же черные глаза с интересом смотрели на Криса, а губы растянула приветливая улыбка.

— Крис, это Артюр, мой муж, — сказала она Крису. — Arthur, c’est Chris, mon fils, — на этот раз она обращалась к Артюру.

— Bonjour, — мужчина сделал шаг вперед и протянул руку для рукопожатия. — Ravi de vous rencontrer.

Крис тряхнул его руку и дежурно улыбнулся. Шистад французский не знал (зато Хальвор говорил на нем свободно, вот это ирония), но понял, что это была стандартная фраза выражения радости встречи.

— Bonjour, — выдал Крис свой максимум, уповая, что звучало это не так убого, как ему казалось.

— А это Леа, — в кухню, хватаясь за палец Элин, вошла девочка не старше трех лет. Она была черноглазой, с пышными темными кудрями, завязанными в два высоких хвостика. Леа смотрела на Криса с недоверием и любопытством. Он тоже не сводил с нее взгляда. Только глупый не отметил бы очевидного сходства Леа с Артюром.

— Это твоя сестра, Крис.

Крис уже понял это, однако, когда Элин подтвердила его догадку, его словно бы холодной водой окатили. Он совсем растерялся и совершенно не знал, как ему себя вести.

— N’aie pas peur mon cherie, — шептала девочке Элин. — С‘est Chris, il est ton frère aîné.*

Она подвела девочку к Крису. Он хотел улыбнуться, чтобы она не пугалась его, но мышцы лица онемели и отказывались слушаться. Огромного мужества ему стоило согнуть колени и заставить себя присесть перед ней. Леа изучала его так пристально и сознательно, будто жила на этой земле не пару лет, а несколько десятков.