Дверь открылась.
Сердце Криса сделало сальто и ухнуло куда-то в живот.
Перед ним стояла женщина. Женщина такая красивая, что Крис потерял дар речи. Он не знал, что это было: превосходная генетика или волшебные уколы. Но он смотрел в ярко-синие глаза этой женщины и хотел рухнуть перед ней на колени.
Он сглотнул и с трудом разлепил губы. Нужно срочно что-то сказать.
— Вы, наверное, не помните меня… — начал Крис, неловко сминая закостеневшие пальцы.
— Крис… — вдруг шепнула женщина, прижимая ладонь к задрожавшим чувственно-розовым губам.
Шистад замер. В груди у него разлилась приятная нега. Она узнала его.
— Да, — шепнул он, несмело улыбнувшись.
— Боже, — она сделала шаг к нему, будто не веря своим глазам. — Не может быть, — глаза ее полнились слезами. Она медленно, словно боясь, что Крис сейчас исчезнет, потянулась к нему руками. Изящные ладони легли ему на плечи. — Мальчик мой, — она улыбнулась, позволяя крупным слезам покатиться по ее щекам. А потом совсем неожиданно прижалась к Крису, кладя голову ему на грудь.
Шистад не дышал. Ему не верилось, что это происходило взаправду. Он неуверенно обнял ее в ответ. Она была совсем хрупкой и тонкой. Крис на ее фоне казался таким огромным. Неужели эта крохотная женщина могла выносить его?
— Господи, — горячо шептала она наперебой с всхлипами. — Господи, как ты вырос, — она оторвалась от него, заглянула в лицо, потрогала его ладонями. — Это вправду ты?
Крис мелко закивал.
— Пойдем, — она взяла его руки и повела в дом. — Мне так много надо сказать тебе.
Ее дом был похож на пряничный. В нем было уютно и светло. Из кухни пахло печеным мясом. Элин провела его в гостиную и села на мягкий бежевый диван. Свежий ветер гулял по комнате, раздувая легкие занавески у открытого окна и роняя лепестки жасминового куста на подоконник.
— Как ты здесь оказался? — Элин взяла его ладонь в свои и посмотрела глубоко в глаза.
— Я нашел твое письмо, — ответил Крис.
— Правда? — удивилась она. — Значит, я все же писала их не зря, — она выдохнула. — Я уже и не думала, что они попадут тебе в руки. Знаешь, они стали для меня чем-то вроде личного дневника. Это было напоминанием самой себе, что я не до конца отчаялась.
— Почему ты не попробовала другие пути? — Крис боялся задавать этот вопрос, боялся взболтнуть что-то лишнее и обидеть ее.
— Я пробовала, — она прикрыла веки, и тень от ее ресниц упала ей на щеки. — Когда мы с твоим отцом… разошлись, — она запнулась, подбирая верное слово. Крупный каштановый локон соскользнул со спины ей на плечо. — Я пыталась добиться того, чтобы он позволял мне видеться с тобой. Я и судилась с ним, и часами стояла под дверью, и ругалась с няньками, которыми он тебя окружил, но все было без толку. К тому времени он уже стал влиятельным человеком, и я не могла ничего сделать. В Осло у меня ничего не осталось, и мне пришлось вернуться домой во Францию. Сюда, — она обвела глазами гостиную и тоскливо улыбнулась. Было видно, что ей тяжело вспоминать о тех временах.
— Отец всегда говорил, что ты в Лондоне, — угрюмо вставил Крис. — Наверное, врал для перестраховки.
— Скорее всего, — Элин грустно кивнула, ласково глядя на него.
— Ты решила не возвращаться в Осло?
— Я попыталась, но мне сказали, что я в черном списке аэропорта, что виза у меня просрочена, еще что-то… Я уже и не помню всего, что мне говорили. Я пробовала улететь из других точек, но и там то же самое. Куда я только не звонила, к кому только не обращалась, но все они перенаправляли меня друг к другу, и никто эту проблему решать не собирался. Ты рос, я писала письма в надежде, что когда-нибудь они дойдут до тебя, на праздники отправляла подарки, когда у тебя появилась страничка в социальной сети, попыталась написать там, но профили у тебя закрыты. Я хотела сказать, что никогда не бросала тебя, никогда не забывала, хотела сказать, что люблю тебя, — глаза ее стремительно наполнились влагой. Подбородок затрясся. Она шмыгнула, но сразу попыталась взять себя в руки. — До тебя ничего не доходило?
Крис сжал челюсти, чувствуя, как растет и ширится злость на собственного отца. Он отрицательно мотнул головой, зажмуриваясь. Элин глубоко вздохнула.
— Твоего отца можно понять, — сказала она осторожно.
Крис резко вскинул глаза на нее. Непонимание исказило его лицо.
— Что ты такое говоришь?
— Что бы там ни было, но я предала его, Крис. Он любил меня, а я предала.
— Но так, — он почти задыхался от возмущения, — так, как он, нельзя поступать. На твоем месте я бы тоже от него сбежал.
— Я и не говорю, что он поступал правильно, — Элин забралась на диван с ногами, подминая их под себя. — Но понять, почему он так поступал, могу.
— Что именно произошло?
— Разве ты не знаешь? — она подняла вверх красиво изогнутые брови.
— Хочу послушать твою версию.
— Что ж, — она положила локоть на спинку дивана и уперлась кулаком себе в висок. — Мне было семнадцать, когда я впервые приехала в Осло. Я была молодая, мечтательная. Надеялась найти здесь хорошую жизнь. По-норвежски я говорила скудно, меня толком даже никто не понимал, — она усмехнулась, вспоминая себя. Крис только сейчас понял, что она разговаривала с ним по-норвежски. Причем так хорошо, что он почти не слышал акцента. — А твой отец… ему было двадцать. Он был молод, энергичен и полон решимости сколотить состояние. Уже тогда он вынашивал идею, которая и сделала его тем, кем он есть. Когда мы встретились, он был единственным, кто без промаха понимал, что я верещу на своем ломаном норвежском. Он рассказывал мне о своих планах и идеях, я таскала его по музеям, театрам, выставкам. Ему не нравилось, но он стойко терпел. Называл меня своей Музой. Я была очень сильно влюблена в него. Спустя время мы поженились, купили крохотную квартирку. Я забеременела тобой. И тогда Ханс стал искать пути, как сделать так, чтобы мы ни в чем не нуждались. Он подолгу пропадал на работе, брался за все, что только мог. Я не видела его дома, но старалась поддерживать, потому что понимала, ради чего он все это делает. Когда нам удалось накопить некоторые деньги, он предложил вложить их в бизнес. Это было рискованно. Ты готовился появиться на свет, и, если бы не получилось, мы бы снова остались без гроша. Но я поверила Хансу. И все пошло в гору. Его бизнес рос, влияние ширилось, и уже скоро Ханс стал крупной рыбой. Я почти его не видела. Его женой стала его работа, — она сглотнула, неуверенно сминая пальцы. — А однажды, когда я сидела у фонтана, ко мне подошел молодой человек и попросил позировать ему. Представился Артюром. Юным французским художником. Пока рисовал, он рассказывал мне о разных стилях, о своих любимых художниках. Я будто снова вернулась в свои семнадцать. Когда он закончил, подарил мне портрет, а на обратной стороне написал адрес и время.
— И ты пошла, — произнес Крис.
— Да, — она виновато вздохнула. — И я пошла. Все закрутилось очень быстро. И в один момент я поняла, что мы зашли слишком далеко и ничего уже не исправить. Я рассказала все твоему отцу, надеясь на мирное решение проблемы, но он не смог простить обиду, которую я ему причинила, и получилось так, как получилось. Мне правда жаль, что с нами все так сложилось, Крис, — она тронула его волосы.
— Мне тоже жаль, — Шистад смотрел перед собой и казался безучастным.
Элин боялась прерывать поток его мыслей. Сейчас, несмотря на то, что он стал высоким и красивым молодым мужчиной, он казался ей уязвимее, чем тогда, когда она видела его в последний раз.
— А где сейчас Артюр? — спросил Крис чуть позже.
Элин посмотрела на свои наручные часы.
— Скоро он придет. С ним будет еще кое-кто. Я бы хотела, чтобы ты познакомился с ним.
Крис согласно кивнул. Он чувствовал себя таким пустым, словно бы все его чувства взболтали и выплеснули прохожим под ноги. Крис оглядывался назад на свое прошлое и не видел там ничего кроме обмана. Всюду, на каждом шагу, в какой бы уголок своей памяти не заглядывал. Он уже не был уверен, настоящий ли он сам или тоже чья-то искусная ложь.
