Она забрала ее. Забрала их. Кэт, беременную от меня.

Звонок поступил на мой мобильный, когда я уже около часа сидел в баре и нервно крутил в руке бокал виски, не решаясь сделать глоток.

Я думал над сложившейся ситуацией. И все сильнее убеждался в том, что был не прав. Она много, очень много страдала. В частности от того, что потеряла первого ребенка. Нашего первого малыша. А сейчас, вновь из-за моего косяка, это могло повториться. Нет… нет, только не думай об этом. Я должен был все исправить. И уже порывался встать, пойти к ней, вновь поговорить, а потом уже поехать домой. Вместе. Но эта сука Мелани вновь все испортила.

Она угрожала мне днем. Требовала, чтобы Кэт исчезла из моей жизни. На что я послал ее. И это, видимо, сильно задело девушку. Настолько сильно, что она отважилась на преступление.

Во время разговора с бывшей будущей женой, я услышал на заднем плане еще два голоса. Хриплый мужской и громкий, такой знакомый, женский. Я услышал голос и мигом захотел убить всех, кто был там, рядом с ней.

Я услышал пронзительный, душераздирающий крик. А затем вой и стон, со стороны совсем не похожий на человеческий. Но я был уверен. Уверен в том, что это Кэт.

Так и не сказав, чего хочет, Мел сбросила звонок. Я сразу же позвонил отцу, а затем и Колину. Они оба подняли все свои службы безопасности. Самые крутые, самые дорогие ищейки мира сейчас были брошены на то, чтобы найти одну глупую, невыносимую девицу. Но все бестолку. Второй час. Третий. Все к черту!

— Вы можете предпринять хоть что-нибудь?! — уже ору я на всех присутствующих в своей квартире специалистов.

Потому что они блять получают по несколько тысяч долларов в месяц, но блять, просто не могут найти мою девушку. Одну единственную девушку.

— Тише, милый, тише, — успокаивает мама, аккуратно поглаживая меня по спине.

Как всегда делала Кэт. Она всегда успокаивала меня, осторожно поглаживая. Черт, а что если…?

Что если они уже что-то с ней сделали? Что если я больше не увижу ее, как и хотела Мэл? Что если больше никогда не смогу ощутить тепло ее тела, прикоснуться к ее мягкой коже, поцеловать ее мягкие, податливые губы, заглянуть в ее глубокие, бездонные глаза…? Что если… я никогда не смогу взять нашего ребенка на руки.

Да, я блять уже представил его себе. Мальчика с темно-медными волосами и голубыми глазами. Может даже синими, если смешать цвета. Или зелеными, как у Колина. Или девочку. Такую аккуратную и очень хрупкую на вид, но такую же сильную, храбрую, как ее мама. Девочку, с потрясающими темно-русыми волосами. И теперь уже точно голубыми глазами. Я бы не пережил, если бы она была так же похожа на Кэт внешне, как и характером. А характер у нее определенно должен был быть, как у матери.

Потому что от меня нечего брать. Я трус. Я как подлый маленький трусишка сбежал, когда обстановка накалилась. Что тогда… что сейчас. Я слабак. Слабак потому, что моя любимая, самая потрясающая девочка, которая теперь не одна, вынашивающая у себя под сердцем моего ребенка, возможно, погибала в каком-то подвале. А может уже погибла… нет-нет, стоп! Хватит думать о таком!

А я… единственное, что я могу — орать на всех, раздражать и думать… представлять, что сделаю с этой сукой-Браун, когда найду ее. А я найду, непременно.

Не выдержав более взволнованного взгляда матери, озабоченного взгляда отца, я схватил пачку сигарет, всегда лежавшую про запас за кофе-машиной, с которой каждое утро боролась моя девочка… — и будет бороться дальше! — и отправился на балкон. Я буквально ощущал на себе разочарованные, грустные, яростные взгляды родителей. Но сейчас мне на это плевать. Пусть делают, что хотят. Мне плевать. Я только должен найти Кэт. Найти любой ценой. И спасти.

Выйдя на балкон, я поставил локти на перила, оперевшись на них, вытащил свёрнутую трубочку из упаковки и поджег ее, делая первую затяжку.

Почему у нас не может быть все нормально? Почему когда, с виду, мы уже на «финишной прямой», когда почти прошли весь этот путь к счастливому будущему, как вдруг, что-то происходит? Что-то вечно мешает.

Ощутив теплую большую ладонь на своем плече, я резко поднял взгляд. И встретился с осуждающим, но, с какой-то стороны, понимающим взглядом серых глаз отца. Конечно, сейчас он мне все выскажет. Я отвернулся от него, уставившись вдаль и делая очередную затяжку, пропуская дым через легкие.

— Ну, давай. Осуждай меня. Говори какой я моральный урод, потому что притрагиваюсь к этому дерьму. И потому что настолько беспомощен, — начал я.

— Я не стану этого делать, — неожиданно выдал он. Я посмотрел на папу непонимающим взглядом. — Во всяком случае, сейчас.

— Зря.

Я цокнул языком, словно подросток.

— Ты имеешь сейчас на это право.

— Право? О да, конечно, когда моя девушка погибает черти где, черти с кем, а может и уже погибла, а я просто имею право стоять тут, делать очередную затяжку и чувствовать себя до чертиков беспомощным.

— Я не об этом говорю, Теодор, — отец нахмурился.

— А о чем?

— Ты имеешь право осуждать себя.

— Ты не знаешь, каково мне… — ровным тоном ответил я.

— О, поверь, еще как знаю. Знаю что такое сидеть несколько дней подряд у больничной койки жены и не знать, выживет та или нет.

Я узнал об этой истории, против своей воли. Ей Богу, я бы предпочел не знать ничего. Ни о Джеке Хайде — ублюдке, изрядно потрепавшего нашу семью, ни о реакции отца на мое появление. Хайд и был той самой причиной, по которой мы покинули Сиэтл. Все мы. Бабушка, дедушка, прабабушка и прадедушка — да, они и до сих пор живы, — дяди и тети. Все. Родителей занесло в Аспен, Фиб оканчивала школу в Париже, где и поступила в институт. А я… а я тонул в своем дерьме, потому что забыл кое-что очень важное тут. Вернее кое-кого.

— Да, наверное, ты прав.

— Знаешь, Теодор. До встречи с твоей матерью, вся моя жизнь была распланирована. Я все контролировал. А потом… потом вдруг ощутил себя беспомощным. Чертовски беспомощным. Потому что не мог ее контролировать. Любовь делает человека счастливым, но беспомощным. Вгоняет в то, состояние, когда ты совершенно не можешь ничего сделать, как бы того не желал. И это нормально.

— Нормально?! — он что, издевается. — Когда какая-то обдолбанная сука похищает твою девушку, а ты нихера не можешь сделать, чтобы помочь ей — это, мать твою, ненормально!

Отец нахмурился. Он было хотел что-то мне ответить, но нас прервал один из охранников.

— Мистер Грей, мы нашли их, — он посмотрел на меня.

А мне нужно было всего несколько секунд, чтобы осознать происходящее…

========== Chapter 29 ==========

Комментарий к Chapter 29

Добрый вечерок всем, кто еще со мной остался и ждет продолжения.

Сразу скажу, глава маленькая. Ну прям очень маленькая. Но это все, на что у меня сегодня хватило времени. Надеюсь, вы оцените.

И сразу предугадываю вопрос об еще одной главе сегодня. Ответ: «Нет. Сегодня не получится.»

Приятного прочтения!)

Кэт

Боль. Боль и обида.

Наверное, это все, что сейчас у меня осталось. Причем боль не столько физическая, несмотря на все те удары, что я получила от близкого человека за последние несколько часов, сколько моральная.

Боль от того, что я верила ему. Верила ему. Грину. Доверяла все свои секреты, в то время, как он делился со мной своими. Когда Тед бросил меня, а малыш погиб, я бегала к нему. Я засыпала в его объятьях, плакала, уткнувшись ему в плечо. А в школе, после очередного расставания с парнем, бежала к нему. Заглушала боль, ходя с ним в клубы, на вечеринки или просто играя в приставку целый день. И все с ним.

А сейчас…

А сейчас я в очередной раз получаю по щеке за то, что умоляю его остановиться, одуматься. Не просила, а именно умоляла. Умоляла потому, что теперь отвечала не только за свою жизнь, но и за жизнь этого комочка, размером с лепесточек, которого ношу под сердцем.

— Макс… прошу тебя… хватит, — вновь прошу я, захлебываясь собственной кровью.