Меня пробивает озноб. Я не помню Греев, даже не узнала никого из них. А брат не позволяет мне быть счастливой. Заставляет выбирать между двумя людьми, которых я безмерно люблю. Я потеряла все, когда была еще слишком юна, чтобы осознать это. И сейчас тоже могу потерять. Выберу Теда и потеряю брата — своего единственного супергероя, того, кто вырастил меня и не отказался, даже если бы это облегчило ему жизнь.

А выберу Колина и… мой мир снова рухнет. Я уже теряла его не по своей воле и не готова пережить эту пытку, даже согласившись на нее добровольно.

Где-то в глубине подсознания, я понимала, что разговор с братом не окончен, в прочем, как и со всеми людьми, находившимися в палате во время моего эмоционального признания. И, рано или поздно, они должны все узнать.

Но не сейчас…

Сейчас единственное, чего я хочу — раствориться в объятьях любимого человека.

Поворачиваю голову в сторону Теодора и смотрю на его точеный профиль. Острые скулы, пухлые губы и серьезный взгляд человека, сосредоточенного на дороге. Он смотрит прямо перед собой и мне не понятно, о чем он думает. Он так крепко сжимает руль, что костяшки пальцев побелели, а на руках выступили вены. Решаю подождать с расспросами до дома. То есть, до его квартиры.

Не замечаю, как мы въезжаем в подземный гараж Эскалы. Тед проезжает вперед, паркуется, мы выходим из машины и идем к лифту.

Двери распахиваются, как только он нажимает на кнопку вызова. Мы заходим в кабину, он вводит код на панели и лифт приходит в движение. Едем молча, пространство наполняет напряжение. Это молчание пугает. Оно словно затишье перед бурей.

Не в силах смотреть на Теда, опускаю глаза и вниз и рассматриваю свое кольцо. Оно не только значит для меня больше всех, но и внешне очень выделяется. Аккуратное, милое, но, в тоже время, очень необычное. Оно и вправду напоминает обручальное кольцо.

Невольно улыбаюсь своей мысли, но улыбка тут же сходит с лица, потому что такое невозможно. Не стоит питать пустых иллюзий.

Не знаю, что я такого сделала, но как только эта мысль приходит мне в голову, Грей, словно, слетает с катушек. Он хватает меня за руку, прижимает к металлической стенке кабины, придавив своим телом и с яростью впивается в мои губы. Я даже среагировать никак не успела, а его руки уже во всю блуждали по моему телу.

Пусть мне и кажется, что сейчас не подходящий момент, я не могу отстраниться. Во-первых, я придавлена к стенке тяжелым мужским телом, оттолкнуть которое не могу физически. Он слишком сильный, а я — слишком худая и слабая. А, во-вторых, мое тело предает меня. Оно отвечает на все его ласки, которые спазмами отдаются в паху. Я не могу сопротивляться. Просто не могу.

— Тед… остановись, — еле выдыхаю я.

Он остановил кабину лифта, она не двигается, а его руки в то время уже вовсю хозяйничают под моей футболкой.

— Не могу, — выдыхает он мне в губы и отпускает их, переходя на шею. Он целует, посасывает кожу, наверняка оставляя засосы.

Он вытаскивает руки из-под моей футболки и принимается расстегивать ремень на джинсах. Расправившись с ним, он расстегивает пуговицу и запускает пальцы под резинку трусов. Большим пальцем он массирует клитор, надавливает. С моих губ непроизвольно слетает стон. Затем второй, и третий.

Не знаю, как он это делает, но движения его пальцев, губ доводят меня до такого состояния, что я готова молить парня войти в меня. Но я упорно молчу, потому что не могу вымолвить ни слова. Язык просто не слушается. Все, что я могу — стонать, отвечая на все его ласки.

Неожиданно, я чувствую, как надвигается долгожданная волна удовольствия. Я уже очень, очень близка к концу. Но, в самый последний момент, Тед убирает свою руку и отстраняется, так и не подарив мне долгожданный оргазм. Невольно издаю стон разочарования, а в ответ слышу его смешок.

Открываю глаза и смотрю на парня. В его взгляде читается похоть. Ему тоже очень тяжело сдерживаться. Он опускается на корточки, берется за край моих джинс и немного приспускает их. Потом выпрямляется, разрывает мои новые кружевные трусики, и засовывает в свой карман. На его лице — похотливая улыбка.

Я совсем не понимаю ход мыслей этого человека.

Он снова нападает на мои губы. Теперь это ожидаемо. Я кладу свои руки на его шею и притягиваю к себе. Язык Теда проникает в мой рот, исследует и сплетается с моим.

Где-то со стороны слышу звук расстёгивающейся молнии и шелест одежды. Он совсем немного входит и снова выходит. И опять. Я изнываю от желая. Это мука.

— Ты нужна мне больше, чем кто либо, поняла? — шепчет мне на ухо Тед. — Любишь меня?

Он отстраняется и замирает, продолжая входить и выходить, мучая меня.

— Пожалуйста, — хнычу я. Низ живота завязывает в тугой узел. Я больше не могу.

— Ответь, — рычит парень, продолжая. — Ты любишь меня?

— Да, да. Люблю! — кричу.

— Умница, — шепчет он и врывается в меня, входя во всю длину.

Он набирает темп, двигаясь все быстрее и быстрее. Поцелуями, он заглушает мои стоны. Я почти кричу, когда долгожданная волна удовольствия накрывает меня с головой. Еще несколько движений, и Тед тоже кончает внутри меня.

Остановившись, он прижимается своим лбом к моему и пытается отдышаться.

— Я очень люблю тебя. И больше ничто нам не помешает, поняла? — говорит хриплым голосом, вызывая мурашки по всему телу.

Я лишь киваю.

— Скажи мне. Ты поняла?

— Да, — словно не своим голосом, отвечаю я.

— Хорошая девочка, — хвалит он.

Грей отстраняется и выпрямляется. Он натягивает обратно боксеры, штаны. Я делаю также, правда, у меня нет нижнего белья.

Парень нажимает кнопку, которая приводит кабину в движение и снова прижимается ко мне, правда теперь, он просто обнимает. Тед прижимает меня к себе, утыкаясь носом в волосы. Я же прижимаюсь щекой к его груди и обнимаю за талию. До моего носа доходит слабый запах его одеколона. Такой приятный.

Пищание оповещает о прибытии лифта на нужный этаж.

Мы отстраняемся друг от друга и, взявшись за руки, заходим в квартиру, которая (я надеюсь) на ближайшие пару месяцев станет нашим общим домом.

Все таки, мне тут нравится. Интерьер темноват, но есть в нем какие-то детали, которые придают уюта этой квартире, иногда напоминающая мне музей.

За руку Тед тянет меня на кухню. Он включает свет и отпускает меня у барной стойки.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спрашивает он.

— Того же, что и ты, — отвечаю я.

— Ладно, — парень пожимает плечами и отворачивается от меня.

Из полки он достает два стакана и наливает туда, как я поняла, виски. Отлично.

Я очень устала. И даже то, чем мы занимались десять минут назад, лишь на короткое время отвлекло от беспорядочных мыслей в моей голове.

Я сажусь за барную стойку, Тед садится напротив меня и ставит передо мной стакан с жидкостью.

Беру его в руку и делаю небольшой глоток. Жидкость обжигает горло.

Поднимаю взгляд на парня, который делает тоже самое. Он ставит стакан обратно на стойку и смотрит так, словно хочет о чем-то спросить, но не решается.

— Спрашивай, — подталкиваю я. Он вопросительно смотрит на меня. — Давай.

— Почему ты не помнишь ничего из того, о чем говорили моя мама и Колин?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Я мало что помню о детстве. Врачи говорили, что это из-за пережитого стресса, связанного со смертью родителей. Вроде… амнезии на нервной почве. Раньше мне почему-то казалось, что все это не важно. Я ведь не поменялась. А сейчас… — прикусываю щеку, чтобы сдержать новый поток слез. -… сейчас понимаю, что забыла много важного.

— Ясно, — Грей кивает и делает еще глоток. Он опускает голову и рассматривает узор на столе. Потом он, видимо, вспомнив что-то смешное, усмехается, а его губы растягиваются в широкой улыбки.

— Ты чего? — спрашиваю я.

— Вспомнил тебя мелкую, — продолжает улыбаться, но уже глядя мне в глаза. — Я ведь даже совсем про это забыл. О том, что когда-то родители дружили с семьей Тайбл напоминал лишь портрет. Он стоял в гостиной на камине. Тебе там… года 3.