– То есть Третья мировая была подстроена?

– Разумеется. Согласитесь, вторжение американских летчиков в воздушное пространство Российской империи – довольно странная и натянутая причина. Помните мистера Кандлесса? Борец за жизнь и справедливость. Жесткий, но милосердный. Нашли картину с ним, написанную мастером того времени. На ней мистер Кандлесс в мундире с десятком орденов, среди которых орден победы. Война началась в 1990-м и тогда же закончилась. Экспертиза показала, что картина была написана именно тогда. Но дата на самом полотне стоит другая – 1993. Они хотели вести войну три года. И сразу определились с тем, кто выйдет из нее победителем, в то время как не будет проигравших. Все это должна была быть масштабная постановка. Быть может, ее репетиция перед чем-то похуже.

– Похуже?

– «Зазеркалье Нашей Реальности» создали гораздо позже. В ходе эксперимента погиб один влиятельный человек, и все пришлось закрыть. Однако было много противников закрытия. Затем ЗНР пропало, и, поверьте, его ищут все. И лучше бы не нашли. Найдется «Зазеркалье Нашей Реальности» – начнется новая война.

От последнего слова Ирен замерла, чувствуя неожиданную слабость во всем теле.

– Но ради чего? В чем смысл быть богачом в разрушенном мире?

– Вы сами догадываетесь, но ваша удивительная честность и простодушие не дают вам этого признать. Допустим, ЗНР найдено, начинается новая война. Представьте, сколько людей захотят отправиться в мир, где не будет ни голода, ни насилия, ни смерти. Начнется хаос. Естественный отбор. Люди будут готовы перегрызть друг другу глотки ради того, чтобы добыть деньги и оплатить билет в «Зазеркалье Нашей Реальности». Затем война закончится. Мир будет медленно приходить в себя. А потом, спустя тридцать лет, начнется новая война. После нее еще спустя тридцать лет – другая. И каждый раз она будет приносить триллионы, если не больше. И нет способа лучше зачистить людей, ведь богачи выживут, в то время как бедняки погибнут, а те, что останутся, будут заново восстанавливать города, весь мир, чтобы спустя десятилетия он был вновь разрушен.

Ирен не верила своим ушам, и еще больше не верила в то, что человечество после множества ошибок и последствий войн, оставивших отпечаток в мировой истории и экономике, способно устраивать их вновь и вновь.

– Зачем им столько денег? Что они собираются покупать на эти триллионы?

– Ничего. Жажда денег – одна из ужаснейших и древнейших болезней. От нее нет лекарства. Страх и неуверенность рождают зависимость от денег. Так что мой вам совет, миссис Шерро: бросайте это дело. Откажитесь от расследования. Не ищите «Зазеркалье Нашей Реальности». Не ищите правду. Она ужасно вас ранит.

– Принцесса Делиуара? Станет моей женой?

Ему послышалось? Он не верил, что настолько лишен выбора.

– У тебя что-то со слухом? – Королева прищурилась. – Надеюсь, это не повредит помолвке.

– Делинда! – Александр вскочил из-за стола. Его высокий стул качнулся назад, едва не упав. – Когда ты успела договориться? И я не давал согласия!

– Пока ты о чем-то беседовал с миссис Шерро. – Она придвинула к себе тарелку с хлопьями в молоке и положила на колени тканевую салфетку. – И твое согласие – это условность.

Пальцы Александра сжали скатерть.

– Этот брак очень выгоден для обеих сторон.

– А как же твои слова? Что тебе стыдно из-за меня перед другими?

Королева застыла с занесенной над тарелкой ложкой. От ее пронзительного взгляда принц покачнулся.

– Ты забываешься, брат. Я в первую очередь королева и только после – твоя сестра.

Александр сгорбился, вновь принимая поражение. На сотню его громких слов она находила пару, чтобы сдержать его пыл. Это унижало принца каждый раз. Невыносимей было осознание собственной беспомощности и неспособности дать отпор. Он опустился на стул и уставился в тарелку с закругленным кусочком пастушьего пирога. Только что разыгравшийся от вида растопленного чеддера аппетит исчез, и возвращения его можно было не ждать, пока принц не смирится со своей участью. Он лишь спросил тихонько:

– Значит, та женщина, с которой ты говорила?..

– Королева Делиуара – Лавиния. Прямо как та серийная убийца. И выглядит она так же. Мужа ее убили на Съезде Мировых Лидеров, она осталась одна с дочкой, но, заметь, не горюет.

– А дочка…

– Анджеллина. Ты ее знаешь.

– Это не та, которая разрисовала все колонны в парадном вестибюле во время визита ее родителей?

– Не все, но большинство.

– А еще разрисовала каминную полку. До сих пор не понимаю, почему ее никто не остановил.

– Потому что проще оттереть рисунки с мрамора, чем, сделав замечание их автору, восстановить отношения с его родителями. Знаешь ли, родители не любят, когда ругают их детей, но сами сделать замечание могут.

В парадную столовую зашел Каспар. Делинду смутило отсутствие у него пиджака. И все же смолчать ее заставила слабость к красивым людям, которые носят не менее красивую одежду. А сегодня Каспар выбрал классические темно-коричневые брюки и кремовую рубашку с закатанными рукавами, поверх которой тонкими кожаными ремнями прочертила ровные линии портупея, имеющая дополнительное крепление на поясе. Нехотя Делинда заставила себя опустить внимательный взгляд.

– Доброе утро, Ваше Величество, Ваше Высочество. Я не прервал вас? – Каспар остановился у середины стола и оглянулся на монархов. Мрачное настроение принца не укрылось от него.

– Мы уже заканчивали. – Делинда коснулась салфеткой губ, сложила ее и положила рядом с тарелкой. – Александр, кажется, не хочет есть.

Принц поднял на нее обиженный взгляд.

– Позволь мне…

– Что? – невинно спросила Делинда, поднимаясь со стула. – Договаривай.

– Ничего.

«Позволь мне хотя бы самому решать, хочу я есть или нет».

«То-то же», – мог он прочесть ее мысли. Не нужно было слов: достаточно натянутой улыбки, широко распахнутых глаз и вскинутых бровей.

На секунду королева остановилась рядом с Каспаром, чтобы смерить его оценивающим взглядом, а после, покачивая бедрами, вышла в коридор, где ее заждалась телохранительница.

Каспар сел на стул рядом с Александром.

– Что случилось?

– Я женюсь на принцессе Делиуара. Подробностей не знаю, но они и не имеют значения. Все уже решено.

Александр был разочарован так сильно и погрузился в мысли о своей безвольной жизни настолько глубоко, что не заметил, как в глазах Шульца вспыхнули растерянность и испуг. Он слегка приоткрыл рот и повернулся к столу, будто в созерцании его гладкой поверхности мог найти успокоение. Каспара поглотило необъяснимое, но болезненное чувство: смешение радости и горькой потери. Женитьба принца означала вынужденный конец его романтической привязанности к Александру. Но плохо или хорошо это, Каспар не мог понять. Умом он был рад, сердцем – несчастен.

– Вы хотите этого? – Он видел ответ, который был словно высечен на лице принца, но жаждал услышать наверняка.

– Не хочу. Я даже ничего не знаю о ней. Только то, что в детстве она была избалованной.

Каспар не знал, что сказать. Как телохранитель он должен был поддержать помолвку и убедить принца прислушаться к королеве. Но обычный человек в нем, человек влюбленный, боялся раскрыть рот.

– Если свадьба неизбежна, то пусть хотя бы ваша невеста будет нравиться вам.

– Ты не понял, Каспар. – Печаль Александра сменило отчаяние. Он говорил громко, не боясь, что могут услышать слуги за дверями. – Я не хочу жениться совсем. Не хочу! Меня тошнит от мысли, что придется жить с той, кого мне выбрали. Противно даже думать об этом! Я жажду свободы. Хочу жить спокойно, по-простому, вдали от этой королевской мишуры. Но я ничего не могу сделать. Все решено. Я обречен, и это… просто невыносимо.

Он ударил кулаком по столу и обхватил голову руками. Каспар сидел неподвижно, чуть дыша.

– Простите, если мои слова оскорбят вас, но… – Он покачал головой. – Вы не верите в себя и не догадываетесь, какой у вас потенциал. Вы считаете себя тряпкой только потому, что так сказала королева. В вас словно еще при рождении задушили способность стоять за себя и бороться за свои желания. Скоро вам исполнится восемнадцать. Ваш капитал в данный момент составляет пять миллионов фунтов. Этого хватит, чтобы купить домик и жить на остаток суммы какое-то время. Но вы не делаете этого. Страх мешает вам: он не дает защитить себя перед королевой и он же не дает вам начать новую свободную жизнь. Вы боитесь, Ваше Высочество. Боитесь своей сестры и неизвестности. Вы безвольны. Нет сомнений, многое было решено без вас. Но ваша вина в этом есть тоже. Вы же чувствуете это?