Серия «Медина Мирай. Молодежные хиты»

Иллюстрация на обложку Марии Рыбчак

Внутренние иллюстрации Екатерины Синцовой

Дизайн обложки Василий Половцев

© Медина Мирай, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Боль в запястьях не утихала. Александру казалось, что веревки, которыми ему связали руки, были сплетены из сотен железных колючих прутьев. Собственное дыхание заглушали шаги мужчины в красной вышитой золотом королевской мантии. На его морщинистом лице отпечатался след тяжкой вины. Он оставался во мраке, словно прячась от замершего перед ним изувеченного юноши. И все же одно Александр всегда видел отчетливо. С одного он не спускал глаз, надеясь в следующий раз увернуться, – с кожаной плети с крохотными шипами.

– Бог видит твои страдания, мой мальчик, – заговорил мужчина проникновенным голосом. – Каждая твоя слезинка смывает совершенные твоими родителями грехи.

Александр сжал губы и проглотил ком в горле. Он замерз, лежа от бессилия на полу. Тело ныло от боли и синяков, а в груди клокотала страшная обида. Почему эти мучения повторялись из раза в раз?

– Г-где… моя мама?

Рука мужчины сжала плеть сильнее.

– Вы знаете, где она, мой принц, – ответил он тихо, и не будь Александр поглощен своим несчастьем, он расслышал бы в этих словах нотки жалости. – Но я понимаю, что вы имеете в виду. Ваша мать не придет. Монаршие особы сегодня заняты на Съезде Мировых Лидеров – собрании лжецов и лицемеров! А как кишат их души грехами! Не хватит страданий всех детей, чтобы их искупить!

Он опустился на колени перед принцем и взглянул в его безжизненные сиреневые глаза с подрагивающими белоснежными ресницами, в его румяное лицо с налипшими на лоб белыми волосами.

– Когда это закончится? – тихо спросил Александр, словно боялся, что любое слово заставит монаха оставить на его теле новый синяк.

Но тот лишь печально улыбнулся. Что за мысли царили в голове старика, всегда оставалось для него загадкой.

– Пока королева не откажется от греховных соблазнов. Иными словами, никогда.

Очередной бокал шампанского был отвергнут королевой Броук. Зная ее дурной нрав, официанты спешили удалиться к гостям поприветливее. Среди монархов она выглядела мрачнее всех и пышным светлым нарядам предпочитала бесформенные красные платья с глубоким вырезом на груди. Ее выжженные неоднократными окрашиваниями волосы были уложены на плече и обильно покрыты лаком, из-за чего казалось, что на голове королевы красуется блестящий бледно-желтый шлем. И хотя взгляды других королевских особ сочились нескрываемым неодобрением, одна из них все же решилась уделить Броук внимание.

– Славный вечер, вы не думаете? – Это был Герберт, известный германский деятель искусств и посол доброй воли.

Королева холодно ему улыбнулась. В ее голосе засквозил упрек:

– Я слышала, что Германская империя пренебрегает правилами и берет в политику мужчин, но была об этой стране лучшего мнения.

Герберт опустил смеющийся взгляд.

– Я слышал, что британская королева красноречива, но не думал, что удостоюсь чести в этом убедиться.

Лицо Броук смягчилось.

– Вы считаете, политика слишком опасна для мужчин? – поинтересовался Герберт.

– Мы стараемся ради вас, дорогой посол. Сорок три года понадобилось болезни, чтобы унести на тот свет почти девяносто процентов представителей вашего пола, а профессии вроде полицейских, военнослужащих и даже политиков становятся угрозой немногочисленным выжившим. Будет прискорбно, если такой красивый мужчина, как вы, умрет из-за своего же упрямства.

– Так значит, вашему младшему сыну претендовать на престол не стоит?

– С чего бы вообще кому-то на него претендовать? – Королева с усмешкой развела руками. – Ведь я здесь, перед вами. И корона на моей голове. Мне всего сорок пять, а Александру скоро исполнится только четырнадцать. Он еще совсем ребенок. Уж если так случится, что трон опустеет, то на него взойдет моя старшая дочь. Она справится.

Королева уставилась на официантку, и та поспешила к ней, придерживая поднос с шампанским.

– Посмотрим, может, хоть это не окажется дешевой выпивкой. – Броук взяла бокал за ножку и сделала глоток. – Годится, чтобы промочить горло. Иди.

Официантка покорно кивнула. Уходя, она легонько задела обнаженное плечо королевы и услышала за спиной недовольное:

– Подойти сюда!

Девушка сжалась, но собрала всю волю и бесстрашие, что сумела отыскать в себе, и развернулась. Проходившая мимо женщина задела поднос. Полдюжины бокалов покачнулись и, соскользнув с края подноса, разбились о мраморный пол. Шум привлек взгляды всех монарших особ, их дети перестали резвиться.

– Простите, простите, Ваше Величество! Я сейчас все… уберу, – залепетала девушка.

– Сначала ты подойдешь ко мне и получишь персональную повестку, – процедила Броук сквозь зубы.

– Повестку?

– Ты уволена.

– Я-я все оплачу…

– Боюсь, на это не хватит всей твоей месячной зарплаты, но дело вовсе не в разбитых стекляшках. Ты коснулась меня. Не мне тебя учить тому, как прислуге стоит относиться к знати.

По щеке официантки скатились слезы, губы задрожали от жалости к себе. Но ей хватило духу взмолиться:

– Простите меня, пожалуйста, я очень виновата! Но эта работа…

– Впредь ты будешь внимательнее следить за своими действиями. Хотя почтительное обращение вряд ли потребуется посетителям дешевых кафе и клубов.

– Ч-что?

Броук сомкнула пальцы в замок. Не прошло и трех секунд, как к ней подбежала ее телохранительница.

– Марго, проследи за тем, чтобы эта девушка не смогла устроиться ни в одно место приличнее ночного клуба и придорожного кафе. Ее умений все равно не хватает для заведений уровнем выше, не говоря уже о домах аристократов.

Официантка всхлипнула и закрыла рот руками, стыдясь поднять взгляд на любого, кто был облачен в дорогое атласное платье или кашемировый костюм. Резкими шагами она направилась к выходу.

– Стой, – окликнула ее Марго.

Рука девушки уже лежала на ручке двери. В глазах на секунду блеснула надежда.

– Кто же, по-твоему, должен прибрать за тобой?

Она стояла неподвижно всего несколько секунд, а затем осмелилась поднять взгляд и обвести им каждого монарха, каждую высокомерную особу, что наблюдала за ее унижением, как за шоу; каждого, кто был избран родиться с полным банковским счетом и правом жить на налоги обычных работяг; каждого из тех, кого жизнь сама вознесла на неприступную вершину горы.

Досада в ее сердце поутихла, и она медленно поплелась к осколкам, чтобы сгрузить их в поднос. Не прошло и минуты, как все забыли о ней, а Герберт, пораженный выходкой Броук, подыскивал слова, чтобы охладить ее пыл.

– Говоря о ваших детях, – начал было он, – почему вы не привели их, как это сделали другие? Особенно Александра. Порадуйте же нас его присутствием хоть когда-нибудь.

– Когда-нибудь порадую, а пока он еще слишком мал для светского общества и окружения сотен девиц.

– Вам выпала радость родить мальчика. Такая редкость в наши дни. Он родился абсолютно здоровым?

– Он нимфае, родился с женскими внутренними органами, но это в прошлом. Одной операции хватило, чтобы избавиться от них и сделать так, как должно быть у мужчины внутри.

– Да уж… Болезнь не только убивает нас и меняет физическую сущность, но и пытается стереть наш пол на генетическом уровне.

– Чем же вы так не угодили природе?

– Природа здесь ни при чем. Это все люди. Третья мировая была прервана из-за этой эпидемии. Человечество еще никогда не объединялось так быстро после войн.

– Теперь мы знаем, что способны на это.

– И миллиарды покоятся в земле или же обратились в прах. Последствия этой искусственной болезни страшнее любой войны.