— Ты забыл французский? Так быстро? — изумляюсь я, — Не может быть! Всё, я включаю. Не вздумай даже слова на корейском сказать.

Слегка запинаясь, ЧжуВон приглашает меня на ужин. Прошу у него час подготовки. Это Юркин может за десять минут собраться, а я девушка серьёзная. Не могу так легкомысленно и где-то даже подло поступать со своим оппой.

Глядь! Вся испсиховалась, но характер выдерживаю. Стоит только раз дать слабину, сядут на шею и погонять начнут. Хоть дети, хоть девчонки, разница не велика. Не перехожу, упрямо не перехожу на великий и могучий корейский язык, растолковывая дурындам, что мне нужна простая, быстро собираемая и элегантная причёска. С колготками проще, жестами иллюстрирую ИнЧжон, что мне нужно. Она ближе всех по росту.

Моментально вскрывается множество дыр из разряда «нечего надеть». У меня действительно гардероб очень беден. К тому же большая часть — дома. Ботики на шпильках есть, загибаем пальчик, пока СонЁн сооружает мне причёску. Когда ИнЧжон приносит мне… что?! Просила же — колготки, пусть будут тонкие, лишь бы не чёрные! Возмущённо гляжу на неё и вдруг словно спотыкаюсь. А что это в её глазах? Подобострастие? Пожалуй, нет, но что это взгляд снизу вверх — бесспорно. Кажется, понимаю окончательно, что с моими девочками. Представьте, что давно знаете человека, близко и без церемоний с ним общаетесь, бывает, что дружескую затрещину отвесите. И вдруг узнаёте, что он олимпийский чемпион. Или доктор каких-то заковыристых наук. А вы раньше неосознанно считали, что такие люди могут жить только в телевизоре.

— У меня ничего нет, — невпопад говорит ИнЧжон. Правильно сказать «ничего другого нет», но не будем требовать невозможного. В конце концов, я ведь поняла. И что, вот эту красоту, — ИнЧжон притащила нераспечатанную упаковку с чёрными чулками, — мне придётся на рядовое свидание надевать? Не то, чтобы я против, но… но пацака так баловать просто нельзя. У-ф-ф-ф! Завидев моё расстроенное лицо, СонЁн приносит свой вариант, тонкие цвета загара колготки. Без всяких выкрутасов, просто однотонные. Вот! В самый раз.

— Не нравится тебе? — неуклюже и ломано спрашивает ИнЧжон.

— Мне нравится, но такое я надену только, когда замуж выйду. Если выйду, — объясняю я и, обнаружив перед собой непонимающие глаза, поясняю, — Для особого случая.

У-ф-ф-ф! Вроде доходит.

— Бери! Это твоё!

Вздохнув, забираю. Я так понимаю, что она купила, соблазнившись красотой, но повода надеть так и не представилось. С её-то страхом перед мужчинами, понятно почему.

Лихорадочно одеваюсь, остаётся всего пять минут до срока. Искусственно поддерживаю кое-какие мужские привычки, оставшиеся в наследство от Юркина. Именно поэтому до сих пор не ударяюсь в шопинг, слишком сильны позывы в эту сторону. А денег-то до чёрта! Скуплю, нафиг, всё что предложат, весь магазин вывезу и ещё попрошу. Пока не почувствую, что в силах справится, никаких бутиков и профильных магазинов.

Именно поэтому стараюсь выдержать точность.

— Быстрее, девочки, быстрее! — девчонки носятся, как ненормальные. На диванчике куча шляпок. Всё перемерила, всё забраковала.

В итоге выбираю самую первую. Она лучшая. Хихикаю про себя, у меня всё по канону, как Юркин прописал! Именно так, по его мнению, глупенькие и взбаламошные девчонки себя и ведут.

— Куда ты спешишь? — не выдерживает КюРи, — У тебя пятнадцать минут в запасе!

— Ён, де, труа… — считаю я слова, сказанные по-корейски. Мягкосердечно предлоги не стала учитывать.

— Семь! Семь слов! — объявляю ей приговор. КюРи знает, что делать, ей теперь отжиматься семьдесят раз. А я транслирую её же слова, но на правильном французском. И напоминаю, что повторять надо каждое отжимание.

— БоРам! Под запись! Потом покажете!

Всё! Убегаю, уже опаздываю!

— ЮнМи! Накраситься! — кричит вслед БоРам. На бегу показываю ей один палец. Не средний! Показываю, что одно корейское слово за ней.

— Вернусь, и с тобой разберусь!

Выбегаю в холл, нацеливаюсь на входные двери и притормаживаю. Чжувонище уже сзади, второпях мимо пробежала. А что это у него в руках! Чёрные розы, эмблемы печали, глядь! Но до чего же красивые!

— Я посомневался, но всё-таки решил рискнуть. Нравятся? — ЧжуВон пытливо смотрит мне в глаза, которые залипли на цветах. И вовсе не мрачный цвет, как все думают. Цвет тёплой, бархатной ночи, не могу взгляд отвести. Забираю букет.

— Придётся тебе ещё подождать. Надо отнести, — иду обратно, чувствую его взгляд спиной и всем остальным. Кажется, пацак ничего без внимания не оставляет.

Девчонки радостно берут меня в оборот. Соглашаюсь на пять минут, раз они заботу о цветах на себя берут. В глазах Борамки такая умильная просьба, что отказать невозможно. Быстро подкрашиваю ресницы, хотя чего их красить, и так чёрные? Помаду накладываю легким касанием, затем затираю до почти полной невидимости, главное что? Главное, контур!

— Всё! — решительно заявляю скривившей моську БоРам, — На первый раз хватит. Времени нет.

Внизу ЧжуВон сходу лепит мне комплимент.

— Ты самая стремительная из всех моих знакомых девушек. До пятнадцати минут задержки не дотянула даже с учётом времени на цветы.

Кладу руку на сгиб его руки, вместе идём к выходу. Ну, что, начнём? Начнём!

— И много их было, знакомых девушек?

ЧжуВон усмехается.

— Скажешь, у тебя знакомых парней нет?

— Почему нет? Сколько угодно, — ухожу на заранее заготовленные позиции и бью оттуда, — Но знакомых настолько, чтобы я могла их сравнивать, нет ни одного. Если тебя не считать.

ЧжуВон делает вид, что занят дверями. Её надо открыть, придержать, снова предложить мне руку, времени полно. Чем он и пользуется.

— Мужчины обязаны иметь опыт. Иначе с вами невозможно, вы слишком непонятные для нас существа, вас надо изучать. Неторопливо и внимательно.

Вывернулся? Пожалуй, да. Подходим к машине. С нетерпением жду ошибки, но с лёгким разочарованием сажусь. Открывает всё-таки дверь передо мной, а потом закрывает. Так не пойдёт! Он что, ни одного повода не даст, чтобы мозг ему вынести? Неужели он настолько чёрств и жесток?

Общежитие после ухода Агдан

— Ёксоль! — с чувством заявляет ИнЧжон.

— О мон дьё! — поддерживает её ДжиХён, — Наш путь заканчивается глубокой пропастью.

СонЁн спокойно расчёсывает и укладывает волосы на ночь.

— Девочки, вы о чём?

Все замолкают и взглядами дружно нацеливаются на неё. СонЁн хладнокровно работает массажкой. ИнЧжон и КюРи переглядываются.

— Она не понимает или прикидывается? — спрашивает ИнЧжон, — СонЁн, ты не понимаешь или прикидываешься?

— Что я не понимаю? — безмятежно интересуется СонЁн.

— Нам каюк, — объясняет ДжиХён, — наше место теперь только в подтанцовке и подпевке. Тебе, между прочим, тоже. Даже ты конкурировать с ней не сможешь.

— Мне не надо с ней конкурировать, — мягко растолковывает СонЁн, — Мы в разных жанрах работаем. ЮнМи не любит лирику, ей энергетику подавай. И вы напрасно паникуете. Наша карьера подходит к концу? А вы что, только сейчас об этом узнали? Сами у президента СанХёна отпрашивались, забыли что ли? Нам вообще с ЮнМи очень повезло. Сначала она писала нам песни, делала аранжировки, привела нас к триумфу в Японии…

— Два раза! — поднимает пальчики «галочкой» БоРам.

— Два раза, — соглашается СонЁн, — И только когда мы сами собрались уходить, она начинает по-настоящему расправлять крылья. Девочки, это теперь не наши проблемы. Кто там в Billboard прорвался? JTS? Вот теперь Агдан это их проблема. А нам-то что? Мы уходим, мы молоды, красивы и богаты…

— А теперь ещё и свободны станем, — заканчивает за неё ДжиХён.

— Именно так, — не спорит СонЁн.

— Это-то и пугает, — неожиданно вздыхает КюРи. Все замолкают. Неизвестное всегда страшит. Много лет они жили, как солдаты в казарме или заключённые в тюрьме. Почти всё должны делать по команде, инициатива наказуема, видели это много раз на примере той же ЮнМи. И вот всё кончается, и вся ответственность за свои поступки только на них. Никто их не оштрафует и не накажет, но и ответственность на себя не возьмёт. Страшно.