Вечером, приятно уставшая, завалилась домой. Сегодня решила дома отдохнуть. Давно не связывалась с Юркиным. Юркин! Сергей! Отзовись!

Сеанс межпространственных коммуникаций

С первого момента Юркин машинально отвечает мне на бессловесный запрос. Мне всё время было интересно, как он оказался в квартире Кати. «Обычным путём, через двери, в тот же день, как познакомились», — Юркин шлёт несколько коротких картинок.

Фрагмент 1.

На лестничной площадке стоят девочка и мальчик в зимней одежде.

— Пойдём ко мне в гости, — приглашает девочка, — Поиграем.

— Сударыня, — важно начинает мальчик, девочка тут же хихикает, — вас не учили, что нельзя приглашать в дом малознакомых мужчин? Пошли!

Фрагмент 2.

Мальчик скептически смотрит на большую куклу, которую Катя предлагает на роль их дочки. Разумеется, игра называется «дочки-матери», что Витю не очень устраивает.

— Ей года четыре, она даже в школу не ходит, — кривится Витя, — За двойки не накажешь, за пятёрки не похвалишь.

— С чего ты взял? — удивляется девочка.

— Видно же! — тоже удивляется мальчик, и девочка поддаётся его уверенному тону, — Давай лучше в «папа-мама» сыграем. Ну, и дочка пусть будет, не жалко.

Фрагмент 3.

В комнату из прихожей на четвереньках вползает Витя. Разутый, и в расстёгнутом пальто. Горланит песню:

— Шумел камыш, деревья гнулись! А ночка тёмная была!

— А-а-а-х! Опять напился! Да что ж это такое?! Да сколько ж можно?! — забегала вокруг него и запричитала, всплёскивая руками, Катя.

— Одна возлюбленная пара! — орёт ей в лицо Витя, — Всю ночь гуляла до утра!

— А ну, раздевайся! — Катя стаскивает с него пальто, — Иди, ложись спать, несчастье моё!

Витя неуклюже передвигается по-пластунски. Вставать не пытается.

— А хде дочь моя, а?! — вдруг вспоминает своё отцовство Витя, — Подать мне сюда дочку! Как её зовут, кстати?

— Совсем мозги пропил! — всплёскивает руками Катя, — Забыл, как родную дочь зовут. Настя её зовут, охламон!

«Ну, вот так всё примерно и было. Пока Катин папа не пришёл. Ну, и репетировать пришлось», — комментирует Юркин.

Кинула Юркину ответно пару картинок с ЧжуВоном. Номер один: его лицо, когда я в подъезде его за задницу цапнула. Номер два: осознание ЧжуВоном «высочайшего» уровня романтичности места первого поцелуя рядом с мусоропроводом.

Такое общение имеет свои особенности. В ответ получаю бессмысленный набор картинок, какую-то фигню из обрывков мультфильмов, цирковых представлений, воспоминаний. Аналог бульканью из телефона, когда собеседника накрывает приступ смеха.

— Извини, Юна, — через минуту собирается с силами Сергей, — я гляжу, ты там тоже не скучаешь? Молодец. ЧжуВона, вижу, решила к рукам прибрать?

— Да. Это ты мне мешал со своими лесбийскими замашками. Как у тебя там дела? Всё так же весело? — мимоходом, чисто по-женски, вешаю на него небольшое обвинение. Сергей даже не чешется, я для него почти абсолютно прозрачна. Интересное ощущение. Наверное, это похоже на близость и глубокую эмпатию у близнецов.

— Ты не совсем права, — Сергей не то, чтобы омрачился, но по-деловому собрался, — Я счастлив, что я мальчик и преимущества у детского возраста велики…

— Но? Есть какое-то «но»?

— Огромное. В моём, нашем, детстве такого не было. У меня была очень умная и любящая мама. Всегда её ценил и любил, но сейчас оценил ещё больше. Твоя мама тоже классная, — Сергей вздыхает.

— Мачеха изводит?

— Это полбеды. Я когда попал в пацана, он уже на грани срыва был. Мне, взрослому, знаешь, сколько сил надо, чтобы этот бешеный эмоциональный шторм выдержать?

— Так всё плохо? — переполняюсь сочувствием, я — взрослая девка и то не знаю, как прожить без маминой улыбки рядом, а ребёнку каково?

— Мне, как взрослому, всё фиолетово, а тельце мается. Я и не подозревал раньше, как маленькие дети без родительской ласки страдают. До ужаса хочется к тёплому боку прижаться, пусть и мачехи, но она меня к себе не подпускает. В моменты, когда она моего брата обнимает, начинаю его ненавидеть, хотя обожаю его.

— Я б тебя погладила, — вздыхаю, — если б могла дотянуться…

— Хе! А ты знаешь, легче стало, — кажется, Юркин улыбается, а потом начинает ржать, — Это у нас что, виртуальная родственная любовь сестры и брата?

— Ага, — тоже хихикаю, — коммуникативно платоническая.

— Посмеялась? — спустя несколько секунд как-то сухо спрашивает Сергей.

— А что? Я ж не над тобой… — что-то меня его тон напрягает.

— Да нет, ничего. Не хочется тебе настроение портить, но чтоб ты поняла, что происходит… — держи картинку.

От неожиданности я охаю:

— Щибаль! Это кто тебя так? Мачеха?

— А кто же? Это ещё ничего, синяк уже сходит. Я тут думал, она мне ребро сломала, но вроде ничего, только ушиб. У детей, знаешь, кости упругие.

— Она что, совсем с глузда съехала?! — почти ору я, — Слушай, давай я по-быстрому в Россию метнусь?

— И что? Выкрадешь меня? — усмехается Юркин, — Не дёргайся, я проблему решаю.

— Как?!

— А вот так!

Видение № 4. Проблема. Мачеха

Витя стоит перед разбитой стеклянной вазой и в голове вертится одно слово, очень созвучное слову «абзац». Очень хочется выругаться, произнести это слово, но рядом слезает со стула виновник торжества… ах, ты ж! Он же сейчас наколется на осколки!

Витя подхватывает брата под мышку и тащит на диван. Строго машет ему пальцем перед лицом:

— Сиди тут! Не сходи с места, понял?!

Кирюшка, немного испуганный, быстро и часто кивает. Витя бежит в ванную за тряпкой и веником, ваза была с водой и цветами. Стояла себе мирно на подоконнике, какого рожна он туда полез, а?

Через полчаса усиленных работ следы аварии успешно устранены. Ребёнок бы не догадался, а Юркин озабочивается сокрытием следов преступления. Мусорное ведро с осколками и цветами в срочном порядке транспортируется к мусоропроводу. Довольно сложная операция для шестилетки, но стрессовая ситуация вынуждает.

Настроение ниже некуда. Славная его мачеха, Вероника Пална, заметит рано или поздно. Одна надежда на «поздно», когда отец дома будет. Особо свирепствовать мачехе он не даст, та покричит, да успокоится. Это он перетерпит. А вот если папа не успеет, тогда ему достанется. Кирюшке ничего не будет, родная кровь, а на нём отыграются. «Тише, тише, пацан», — успокаивал Юркин малыша, сжавшегося от страха внутри него, — «Прорвёмся».

Он поздно догадался. Пришла ему в голову элементарная идея спасения от гнева мачехи. Только поздно, постфактум. А кто может похвастаться, что всегда и везде, во всех местах заранее подкладывает соломку? Покажите хотя бы одного гроссмейстера, у которого ни разу не было случая, чтобы он вовремя не увидел спасительный для важной партии ход, очевидный даже для второразрядника. С самым расчётливым и предусмотрительным человеком может произойти такой казус.

Мачеха приходит, как всегда, заранее наполненная недовольством. Традиция, порядок жизни у неё такой. Утром — умыться и позавтракать, в полдень — пообедать, прийти с работы — зарядить Витюшке по башке. Священный ритуал, поиск повода придраться тоже не в тягость. Она всегда его находит. За повод может сойти что угодно. Грязный или даже чистый стакан, но почему-то одиноко стоящий на кухонном столе. Не должен он там стоять! Невзначай брошенная на полу или лежащая на стуле игрушка или книжка. Не место им там!

Может показаться, что Вероника Пална, женщина красивая, — это даже пацан до прихода Юркина понимал, — имела пунктик в характере, помешанность на чистоте и порядке. Но особой прилизанностью и стерильностью хирургической операционной их жилище не отличалось. Всё, как у всех. И её личное трюмо в спальне хаотически загромождено массой баночек, скляночек и тюбиков и на кухне, бывает, копится груда немытой посуды. Нет, высокая требовательность насчёт порядка вспыхивала только временами и только к окружающим. А Витя среди этих окружающих стоял на особом, можно сказать, привилегированном положении.