— Что ж, дорогие телезрители. Посмотрим. Посмотрим, кто и как появится по объявленному адресу. Наша съёмочная группа будет дежурить там в указанное время.

МуРан переключает канал, когда там начинается рекламная заставка.

Сеул, небольшая площадь в район Кванджу

31 мая (минус 28 дней), время 19:45.

Прямая трансляция происходящих событий телеканалом «АгданТВ».

Стройная девушка в элегантном костюме встряхивает прядями волос, уложенными в причёску «каре», торопливо с пулемётной быстротой выстреливает в объектив очередной комментарий.

— Время, отведённое Агдан для своих критиков близится к концу, но огромного наплыва согласных на её условия не наблюдается. Всего набралось храбрости публично принести ей извинения восемнадцать человек. Мы организовали восемь точек видеосъёмки, но работает только одна, наша. С вами я, ГуЛин и оператор ДжиБин.

За спиной ГуЛин видна густая цепочка парней, оцепивших площадь неровной окружностью. Киногруппа играет роль входа внутрь защищённой зоны. В дальнем конце автобус средних размеров, не до конца заполенный пассажирами. С другой стороны площади на безопасном удалении кучкуется группа людей от полусотни до сотни. К ней в течение часа постоянно подходили люди, но клубящаяся небольшая толпа не увеличилась. Народ, как приходил, так и уходил. В целом происходящее напоминает запруду небольшого ручья, когда накопившаяся вода переливается через преграду и, несмотря на локально увеличившийся объём, сколько вливается воды в рукотворное озеро, столько и выливается.

От этой толпы нерешительно отделяется молодой человек и направляется к киногруппе. С каждым метром шаг его становится всё более уверенным. Когда до киносъёмочной группы остаётся полтора десятка метров, ведущая репортаж ГуЛин замечает его.

— Если я не ошибаюсь, кто-то ещё набрался отваги, — негромко говорит она в близкую камеру.

— Итак, вы пришли сюда по требованию Агдан, я не ошибаюсь? — ГуЛин подносит микрофон к лицу молодого парня, который растерянно глядит то на микрофон, то на ведущую. На оператора с кинокамерой смотрит с испугом.

— Нет… то есть, да, — мямлит парень, но под поощряющим взором ведущей приободряется, — Да, когда я узнал, что дядю Агдан посадили в тюрьму, я возмутился. Как можно известному и популярному человеку иметь связи с уголовниками? У меня был ник… хотя не важно. Я тоже ругал Агдан и требовал прекратить её показывать по телевидению.

— А сейчас что вы думаете? — направляет в нужное русло ведущая. Парень растерянно пожимает плечами и вдруг начинает возмущаться:

— Ёксоль! Как же так можно?! Это же суд, серьёзная организация! Как они могли так ошибиться?!

— Ошибиться любой может. Главное — признать ошибки.

— Да-да, я тоже признаю, — парень наконец-то выруливает на главную дорогу, — Я был не прав, когда ругал Агдан. Я был введён в заблуждение и приношу ей свои извинения.

— Вы ещё кое-что должны сделать, — напоминает ГуЛин, — назвать своё имя и подтвердить его документально.

— Да, я понимаю. Меня зовут Нам ГукБин, я студент второго курса университета Хансунг. Вот моё водительское удостоверение.

Ведущая проверяет, показывает удостоверение в камеру. Все зрители могут убедиться, что парень не врёт. Потом ГуЛин проводит парня за кольцо оцепления и показывает в сторону автобуса.

— Дорогие телезрители! Назначенное время истекло. Осталось только две минуты, и я не думаю, что количество увеличится хотя бы на одного человека. Можно подводить итоги. Из многих тысяч ругавших Агдан и её семью решились принести извинения только девятнадцать человек. Видимо что-то требовать от других намного легче, чем делать то же самое самому. Не переключайтесь на другие каналы, сейчас начнётся нечто интересное.

Репортаж прерывается рекламной вставкой. И возобновляется уже в автобусе, в котором собрали всех, кто осмелился раскаяться публично. Внимательные зрители могут увидеть, что здесь именно те, кто обращался к Агдан в течение последнего часа.

Двери в салон с лёгким шипением закрываются, двигатель начинает урчать, и автобус начинает движение.

— Дорогие друзья! — оживлённо говорит ведущая, — Открою маленькую тайну. Всех, кто собрался в автобусе, Агдан пригласила на встречу. Нет, она не будет требовать с них ничего. У неё есть для них предложение. Какое? Она сама скажет.

ГуЛин поворачивается к пассажирам.

— Но кто не хочет встречаться с Агдан, может уйти. Есть желающие? Нет? Тогда едем до места.

Сеул, неприметный кинотеатр на окраине

31 мая (минус 28 дней), время 20:30.

Прямая трансляция происходящих событий телеканалом «АгданТВ».

— Аньён всем друзьям и недругам, — посылаю в зал обворожительную улыбку.

В центре зала, начиная с третьего ряда, сгруппированы те девятнадцать моих хейтеров, привезённых с площади. Вокруг них зона отчуждения шириной в одно место. Все остальные места, — всего их в зале четыреста восемьдесят, — почти все заняты моими фанатами. «Ред Алерт» почти в полном составе.

— Мы все собрались здесь из-за вас, — показываю рукой на хейтеров, — но если мы здесь, хочу воспользоваться случаем порадовать своих друзей. Для начала выступит пара девушек инкогнито с вариантом моего танца «Hand Performance». Девочки нигде не выступали, они пока трейни, станут ли звёздами — неизвестно, но с приветствием собравшимся, полагаю, справятся.

Я ухожу, на сцену, раскачивая бёдрами, выходит пара девчонок, из динамиков звучит музыка. Придирчиво наблюдаю из-за кулис за исполнением. Одна из девочек выбивается из нормативов айдола. Хейтеры таких «жирными коровами» обзывают. Но то злые хейтеры, а нормальным мужчинам широкобёдрые девушки с заметной грудью, — чуть больше второго размера, — нравятся больше, чем ребристые досочки с гордыми айдольскими именами. Тем более и с ножками всё в порядке. А мордочки под масками, и насколько я понимаю мужчин, их воображение сейчас рисует невероятных красоток.

Неплохо девочки станцевали, я только пару помарок заметила. И вряд ли зрители их уловили, им, не видевшим идеального варианта, просто невозможно это сделать. Девчонки упархивают за кулисы, снимают маски. За ними из зала устремляются в погоню аплодисменты.

— Молодец, СунОк, — целую в раскрасневшуюся щёчку сестру, ту самую «жирную корову», — не зря я на тебя столько времени потратила.

— А я? — издаёт требовательный писк её напарница. Хлопаю её по заднице, извлекая второй писк.

— А ты, брысь отсюда! Ты — профессионал, для тебя это лёгкая разминка.

На сцену выкатывают рояль, на котором я исполняю «Музыку рая» и «Шторм» для фортепиано. Всё это ради тренировки. Убиваются два зайца одним выстрелом. Тренировка — мне, восторг — моим фанатам. Надо бы как-то это организовать на постоянной основе.

Перед игрой делала разминочные движения руками и пальцами. Одно это вызывало оживление в зале, я непроизвольно продемонстрировала неестественную для обычного человека гибкость рук.

Подхожу к микрофону.

— Как я уже сказала, мы здесь собрались не ради концерта. Я привезла вас для того, чтобы кое-что сказать. Я не собираюсь спорить с вами, и мне противна сама мысль о том, чтобы оправдываться или что-то объяснять. Вы — хейтеры, вы всегда будете меня критиковать и всегда найдёте за что. Но я буду вас выслушивать и готова вступать в диалог. Сама или через своих фанатов. Некоторые из них имеют полномочия говорить от моего имени.

— Вас буду выслушивать. По очевидной причине: у вас есть характер и мужество признать свои ошибки. Потому у вас есть право указывать на мои недостатки. Всем остальным, которые не набрались храбости прийти на площадь, от меня достанется только презрение и полный игнор. Их мнение для меня не существует. Мне не интересно, что обо мне думают подлые трусы.

Делаю небольшую паузу, пора переходить к делу.