Я же, развалившись на одном из мешков, сваленных в кучу в углу у дальней стены, лишь пьяненько хихикала и подсказывала: «Хватай ее, хватай за задние лапы… копыта…», не забывая при этом по чуть-чуть потягивать Гурговский самогон, – ох и хорош же, зараза, – и снова подбадривала своих лохматых друзей: «Она туда побежала… Да не туда, а туда… Да куда ты?!… Стой! Там палка…» Бумс-трямсь-бабах – орк лежит кверху брюхом, прикрыв пьяные глаза. Так, один выбыл, осталось пятеро!

Другой же орк даже умудрился все-таки поймать и оседлать одну из свинок, чему я, признаться, была крайне удивлена! А как он на ней скака-а-ал!! У-у-у! А как орал!! У меня чуть уши не заложило! Только проскакал он, увы, не долго, – крича во всю луженную глотку, да беспорядочно махая лохматыми руками, он все же не удержался на брыкающейся и визжащей от страха свинье и, сделав машущее сальто, приземлился прямиком в свиные отходы, зарывшись по самую макушку, где и остался лежать. Ну вот, еще один сошел с дистанции.

Снова глотнув бодрящего напитка, начала скандировать то, что приходит в мою пьяную голову: «Развалившись на спине, едет Гургу на свинье! И-и-ху!». И не важно, что этого не было на самом деле, а Гургу носился, как сумасшедший, пытаясь изловить хоть одну-единственную свинью. Но все его попытки оказывались тщетными.

А затем я заметила, что кто-то все же словил одного огромного жирного порося, а другие навалились сверху, чтобы последний не сбежал, гаденько хихикнула и проскандировала:

«Раз и два, и три-четыре,

Убегают быстро свиньи,

А за ними в раскоряку

Орки чешут морду хряку!»

Ой, а чего это они так на меня уставились? Я что-то не то сказала? А, пофиг, где тут мой ядреный самогончик? О-о, моя прелесть! Глытк-глытк-глытк. Ой, что-то стены кружатся, орки вальсируют на пару со свиньями.

– О-о, какой поросеночек с розовым пятачком и зеленой лохматой кожей – странный, но такой милый! Может ты прЫнц заколдованный? А хочешь, я тебя поцелую? Нет, ну и оставайся зеленой свиньей, а я спать хочу! – кажется, я еще что-то успела наговорить, но в какой-то момент свет померк, и я вырубилась там же, где и лежала – на сваленных в большую кучу мешках.

Как оказалась в женском общежитии академии, честно говоря, не помню. Вообще. Наверное, Гургу с друзьями притащили. Какие же они у меня заботливые. Эх, сейчас отосплюсь, протрезвею, а завтра ночью мы все пойдем на дело – будем тырить люстру.

А теперь все, спа-а-ать!

Пробуждение? Не-е, не хочу. От слова «совсем». Да и не могу, если уж быть честной – голова трещит, во рту тако-о-ой сушняк, что, как мне кажется, даже бочка свежей ключевой воды не поможет.

А вообще, я весь день, как и полагается не очень трезвому, да что там не очень, совсем не трезвому человеку, отсыпалась. Да-да, вплоть до самого вечера. Ните то, вон, хорошо, она вчера не куролесила с орками, не каталась на свиньях, хотя… я ведь тоже не каталась.

Вспомнила вчерашние гонки и прыснула от смеха в подушку. А я ведь еще умудрилась им скандировать, подбадривала, так сказать. Интересно, как там моя дружина поживает – им так же плохо, как и мне или еще хуже? Снова хихикнула, в голове тут же, точно набатом, зазвенело.

О-о-ой, вот сколько раз себе говорила, что нельзя, ну нельзя мне пить, но нет же, не удержалась.

– Привет, – раздалось тихое рядом со мной. Кто это? Голос не моей соседки. – Выспалась?

Повернула голову на звук голоса и открыла глаза, чтобы в ужасе их тут же закрыть.

Как? Как, черт возьми, я оказалась тут? ТУТ?! У ректора?!! Бли-и-ин! Нельзя мне пить, нельзя! От досады я аж застонала в голос, сетуя на свою невезучесть.

– Совсем плохо? – участливо поинтересовался Эдриан, а это был именно он, сидя подле кровати, на которой я лежала, и держа в руке стакан с какой-то прозрачной жидкостью. – На вот, выпей, полегчает.

Кажется, в его голосе промелькнула насмешка?

Приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на ректора. Да уж, красив, как не знаю кто: волосы влажные и зачесанные назад, видимо после душа; черная рубаха, заправленная в такого же цвета брюки, начищенные до блеска сапоги, на поясе приторочены ножны со шпагой. Хм, куда-то собирается? И я вспомнила – сегодня же он должен быть во дворце! А мы с друзьями… Ох, твою же!

– А вы почему еще тут? – поинтересовалась я, стараясь, чтобы голос не дрожал, хотя после сна он оказался хриплым, ну и не только после сна, конечно – мой сушняк еще никто не отменял.

– На вот, выпей, а я тебе отвечу, – улыбнулся Эдриан, глядя прямо на меня. А во взгляде у него такая неподдельная теплота, такое участие, что мне от этого стало, мягко говоря, не по себе. Чего это он на меня так смотрит?

Ой-ё!! А видок-то у меня знатный! Волосы всклокочены и стоят дыбом, точно зарядом тока шандарахнуло, глаза, наверное, да и не только глаза, но и все лицо, опухли после вчерашней гулянки, а то, что творится во рту – говорить страшно! Ой, блин! И вот такой вот мне он еще умудряется улыбаться и проявлять заботу? У меня тут же нарисовался закономерный вопрос: а ректор вообще как, нормальный?

– Что это? – спросила я, косясь на стакан в руке Эдриана.

– Это, что тебе поможет и поставит на ноги за считанные минуты. – он помог мне приподняться, удерживая за спину, где-то в районе лопаток, а вот по моему телу от его прикосновений пробежался целый табун мурашек, того и гляди – затопчут меня нафиг!

Попыталась немного отстраниться от ректора, но не тут-то было – не только не дал этого сделать, но еще и стакан ко рту поднес, да так, что у меня не оставалось выбора, кроме как глотнуть из него.

Обычная безвкусная жидкость, поэтому я тут же осушила стакан, после чего откинулась обратно на подушки и снова посмотрела на ректора.

– Так почему Вы еще тут? – снова задала я животрепещущий вопрос.

– Потому что, прежде, чем отправиться во дворец, хочу тебя предупредить о том, что знаю о твоих планах, Лиана. – мужчина присел рядом со мной на кровати, заглядывая мне прямо в глаза. – Не получится у тебя выкрасть люстру, ведьмочка моя. Она – ценный и очень мощный артефакт, защищающий данную академию от угрозы извне. И охранные заклинания на ней стоят такие, что никто через них не пробьется, а тем более вы – адепты-первокурсники. – мужчина замолчал, наблюдая за моей реакцией.

А до меня только начало доходить – он знает о нашем плане. Он. Знает. О. Нашем. Плане. Знает! Черт. Черт! Черт!!! Но как?

Видимо, этот вопрос отобразился в моих изумленных глаза, потому как Эдриан тут же произнес:

– Я же говорил, у меня свои способы наблюдений есть. – он придвинулся ближе и посмотрел мне прямо в глаза. – Лиана, откажись от этого плана. У вас нет и шанса. То, что вы вплели в защиту свою магию, ничего не значит – это только укрепило артефакт.

Я с недоумением воззрилась на Брайта.

– Артефакт поглощает чужеродную магию. Магию того, – пояснил он, – на ком не завязана вся защита академии, то есть, артефакт подчиняется только мне.

– Но… – начала было я, но не нашлась с ответом. Это что же получается, если бы мы сегодня попытались выкрасть люстру, а точнее артефакт, то у нас бы ничего не вышло? Ну уж нет, я так просто не сдамся.

Заметив в моем взгляде решимость, ректор тяжело вздохнул и, встав с кровати, выдал:

– Адептка Койр, если Вы не откажетесь от своего плана, то я буду вынужден… – я аж дыхание затаила. Неужели отчислит? О-о, тогда я точно не откажусь от своего плана! -… отчислись всех ваших друзей, без права на восстановление, а также распоряжусь о том, чтобы больше ни одна из академий Риндана не принимала их на обучение. Ваши друзья поплатятся за вашу глупость, Койр. – мужчина говорил четко и уверенно, и у меня создалось впечатление, что он как никогда серьезен.

– Но они же…

– Виноваты будете во всем Вы, Лиана, но заплатят за все они. И это не обсуждается. – Эдриан повернулся ко мне лицом. – Я тебя не исключу, как бы ты этого не хотела. Но советую подумать, хочешь ли ты сломать жизнь своим друзьям, совершив один очень глупый и необдуманный поступок? Или все же позволишь им обучаться и дальше.