Высокомерные глаза Карла Дарроу наполнились злыми слезами.

***

Кристиан торопливо шел к парадным дверям, когда его нагнал Джек:

- Ты изменился, брат, - с искренним восхищением сказал он.

- Ты тоже, - мрачно сказал Кристиан, ускоряя шаг. – Не помню тебя таким дерзким и бесстрашным.

- Все-таки я думаю, ты поздно опомнился, - Джек не сдержал усмешки.

Кристиан остановился и хмуро посмотрел на него:

- Мне кажется, или ты что-то знаешь?

- Конечно, нет. Что я могу знать?

- Посмотри мне в глаза.

Джек повиновался, в его взгляде отражалась полная пустота. Он насмешливо заметил:

- Прошли те времена, когда ты мог все прочесть в моих глазах.

- Верно, - угрюмо кивнул Кристиан. – Прошли те времена, когда мы могли друг другу верить.

- Возьмешь меня в дорогу? За компанию? Вдвоем, сам знаешь – веселее.

Дарроу продолжил путь:

- Если хочешь, поехали вместе.

Джек довольно усмехнулся. Он, конечно, не знал наверняка, где находится Марио, но имел все основания полагать, что слухи не лгут. А оставлять Кристиана наедине с бежавшим супругом не казалось ему вполне надежным. Вдруг он изменился только на словах, а внутри… та же подлая скотина?

Кристиан с трудом переносил дорогу. Его мучило нетерпение, странная тревога и, к тому же, пакостные шутки Джека, на которые тот не скупился. Впрочем, именно эти шутки помогали ему сохранять присутствие духа. Три дня пути стали для него тремя годами каторжных пыток.

В Тристен они явились поздно вечером, когда солнце уже опустилось за горизонт, и великолепные маковые поля, так восхитившие Марио, произвели на Кристиана самое гнетущее и удручающее впечатление. Ему мерещилось, будто со всех сторон разверзлись штормовые моря, стремящиеся поглотить его за совершенные грехи, хотя это всего лишь ветер трещал в лепестках маков.

Подъехав к замку Дамоне, путники увидели множество нарядных карет и быстро выяснили, что в доме празднуют день рожденья младшего хозяина – Филиппа Дамоне. Кристиан проворно выскочил из кареты и поспешил к замку, смутное волнение никак не давало ему покоя. Джек немедленно рванул следом. К счастью, пригласительные письма никто не выпрашивал. Двое слуг, стоявших при входе, заметно удивились при виде запоздалых визитеров, но, не говоря ни слова, провели их на праздник.

Кристиан замер на пороге зала, сосредоточенно оглядываясь, Джек стоял рядом, предаваясь тому же занятию. Гости, нарядно одетые и очень довольные, весело переговаривались, угощаясь вкусными лакомствами, дорогим вином; комната сверкала золотыми украшениями, сияющими витражами и пурпурными тканями. Огромные картины висели на стенах, яркие и удивительно красивые, невольно вызывающие восторг, но только не у тех, что стояли на пороге.

Кристиан увидел Марио. Юноша стоял совсем недалеко, в окружении раззолоченных молодых аристократов, и весело смеялся их шуткам, то и дело оглядываясь на светловолосого омегу, стоявшего рядом. У Кристиана упало сердце. В полном смятении он глядел на Марио, с трудом веря, что это и в самом деле его муж.

Красивое, изящное лицо, чудесные длинные волосы, яркие сияющие глаза, мерцание которых доносилось даже с такого расстояния. Серая мышка? Серая мышка?! Кристиан почувствовал, что задыхается. Странное, очень странное чувство охватило его. Потрясение, ужас, тоска и ненависть. Да, в этот миг он возненавидел свою гордость почти невыносимо. У него задрожали пальцы, страшная мысль пронзила сознание: «Джек сказал правду. Я опомнился слишком поздно».

========== Глава 8. Боль искушения ==========

Кристиан так и застыл в дверях, не отрывая от мужа потрясенного взгляда, в то время как Джек стремительно просочился между гостями и спустя минуту предстал перед Марио. Юноша в полном изумлении уставился на него. Блондин проказливо усмехнулся:

- Прекрасно выглядишь, Марио! Не узнать!

- Джек! Ты здесь! Какая встреча! – Марио горячо сжал его руку, стараясь излить в этом пожатии всю свою признательность. – Ты тоже выглядишь превосходно.

- Благодарю, - тут он наклонился к его уху и тихо проговорил: – Прямо в эту минуту Кристиан смотрит на нас. Родители узнали, что ты живешь здесь, и он немедленно явился.

- Вот как? – нахмурившись, промолвил Марио.

- Насколько я понял, он расстался с Юлианом и, что еще важнее – поссорился с родителями. Оказывается, он ничего не знал о том, что они вытворяли. Я думаю, ты должен это знать.

Юноша едва заметно усмехнулся:

- Не думаю, что это его оправдывает.

- Кто это, Марио? – к ним подошел Льюис, холодная свирепость в его глазах не предвещала ничего хорошего.

- Джек Дарроу, не Кристиан, - мягко сказал тот. – Благодаря ему мы вырвались из плена.

- А, ну тогда хорошо, - парень хмуро смотрел на незваного гостя. – Как это вы здесь оказались?

Джек с интересом рассматривал его:

- Наверное, меня привлекла твоя красота, сияющая из окон замка!

- М-да… – Льюис взял Марио под руку и, стараясь не глядеть на смеющегося Джека, торопливо увел его. – Он, может, и не плох, но наглости ему не занимать.

- А мне кажется, ты ему просто понравился.

- Нет! Во всяком случае, он мне не понравился.

- А чего тогда краснеешь?

- Вовсе я не краснею!

- Ну, хорошо, хорошо, нет так нет, - со смешком сказал Марио. – Во всем виновато освещение.

По правде говоря, он чувствовал сильную тревогу и медленно нарастающую злость от мысли, что где-то тут бродит Кристиан Дарроу, с которым ему рано или поздно придется столкнуться. Он мучительно озирался, надеясь увидеть его, но пока безуспешно.

- В самом деле, - тихо заговорил Льюис, - что этот Дарроу здесь делает? Он ведь не знал, что ты в Тристене.

- Он здесь не один, - также тихо сказал Марио. – Кристиан тоже приехал, но я сам разделаюсь с ним. Ты не должен вмешиваться, Льюис.

- Он здесь? Черт! Прости меня, Марио, но я не упущу возможности унизить его!

- Нет! – Марио остановился и сурово посмотрел на него. – Льюис, прошу, доверься мне. Я должен справиться сам. Это моя битва.

Дамоне тяжело вздохнул:

- Ты так страдал, Марио. Разве я, как друг, не имею права мстить?

- Конечно, имеешь, - Марио хлопнул его по плечу. – Но только после того, как я узнаю, что у него на уме, и скажу все, что должен.

- Хорошо, - через силу кивнул Льюис. – Но потом я своего не упущу!

- Если хочешь. Я, наверное, поднимусь в комнату, посмотрю, как там Кловис и тут же вернусь.

- Ты навещаешь его каждые пятнадцать минут. Что может за это время случиться?

- Не знаю, ничего не могу с этим поде…

Он осекся, заметив впереди, у праздничного стола Кристиана. Дарроу пристально смотрел в его сторону, заложив одну руку в карман. Он не заметил взгляда Марио, поскольку как раз в тот миг его сдвинули с места с ворчливым заявлением, что он преграждает путь. Никто из присутствующих не догадывался, что в зале находится герцог Дарроу, слава о котором уже давно распространилась по всему королевству. Но Кристиан, по-видимому, и не заметил, что его толкнули.

Он снова стал смотреть на Марио, и вскоре его лицо потемнело от злости. Его муж, его истинная омега, нисколько не стыдясь его присутствия (он, конечно, догадался, что Джек рассказал о нем), очаровательно смеялся в кругу каких-то разряженных петухов и некоторым даже заглядывал в глаза и трогал за локоть, выражая тем самым свое восхищение. В жилах Кристиана заклокотала жгучая ревность. Он еще острее возненавидел свою гордость, вогнавшую его в такое унизительное положение. Он покрывал свое имя грязными ругательствами и всевозможными нелестными прозвищами, какие только мог придумать в этот момент.

Страшная досада охватила его; ему почти нестерпимо хотелось прикончить «замызганных щенков», которые удостоились внимания Марио. Он только что не выл от злости. Внезапно открывшаяся, изумительная красота юноши вызывала в его сердце горькую тоску, сожаление и жестокую ревность.

Он понимал, что ничем не заслужил преданности Марио, но, тем не менее – содрогался от злости, видя его в таком окружении. Бешенство чуть ли не сотрясало его. Он старался не смотреть на Марио, разгуливать в тех частях зала, где юноша ускользал из поля зрения, но его тянуло туда против воли, и он снова и снова проходил мимо, омрачая свои взоры этим возмутительным зрелищем. И какую ярость вызывало в нем то, что Марио (так казалось ему) не обращал на него никакого внимания! Но Марио видел его и чувствовал, что выигрывает сражение и отчаянно радовался, что Кристиан испытывает те же муки, какие в свое время пришлось испытать ему.