- Где папочка? – нерешительно спросил мальчик. – Он не пришел ко мне утром.

- Он немного занят. Но скоро мы навестим его.

- Дело в животе, да? Братик пытается вылезти оттуда?

Кристиан усмехнулся, ласково гладя его по волосам:

- Можно и так сказать.

- Это, наверное, страшно?

- Нисколько, - со смешком сказал Льюис. – Это совсем не страшно. Кловис, мальчик, идем в твою комнату.

- Зачем? Я хочу ждать здесь.

- Ты должен умыться и позавтракать.

- А вдруг как раз в это время можно будет идти к папочке?

- Даю слово, ты увидишь его одним из первых.

Кловис неуверенно поглядел на Кристиана. Тот мягко кивнул:

- Иди с Льюисом, малыш. Все будет хорошо.

Сомнения мальчика рассеялись. Он вприпрыжку выскочил из комнаты, и Льюис, довольно смеясь, направился за ним. Кристиан проводил сына нежным и счастливым взглядом:

- Он уже так вырос…

- Ага, - хмыкнул Джек, - дети такие, никогда не успеешь уловить, как они вытягиваются.

Дарроу измученно вздохнул:

- Уже шесть часов прошло. Почему так долго?

Джек ничего не сказал, лишь насмешливо покосился на него. Откровенно говоря, он впервые видел брата таким напряженным и встревоженным. Зрелище это пугало и в то же время вызывало умиление. И тут дверь в заветную комнату открылась, на пороге появился врач. Кристиан подорвался с места, словно дернувшись на пружине.

- Ну что? Как он?

- Все в порядке, - невозмутимо сказал лекарь. – К нему уже можно.

Кристиан с каким-то странным выражением посмотрел на Джека. Тот несильно хлопнул его по плечу:

- Поздравляю, Крис. Удачи.

Мимолетно усмехнувшись, герцог Дарроу вошел в комнату, и Джек неслышно закрыл за ним дверь. Марио лежал на кровати, прижимая к груди крохотное существо, завернутое в теплую ткань. Существо издавало тихие, звонкие всхлипы, стараясь разлепить слезящиеся глазки. Кристиан подошел к ним и осторожно сел рядом. Неуверенно взглянув на него, юноша протянул ему сына.

Взяв кроху на руки, Кристиан тут же понял, что это альфа. Розовое личико малыша недовольно морщилось, изумрудные глазки то широко открывались, то плотно жмурились. Какое-то время стояла тишина. Марио неотрывно смотрел на мужа, а тот, в свою очередь, в полном восхищении глядел на сына. В конце концов, он тихо сказал:

- Я так счастлив, Марио… Как мне выразить свою благодарность?.. За все, что ты для меня сделал?

Юноша отвел глаза. Кристиан встревожился:

- О чем ты думаешь?

- Ты с самого начала хотел альфу, - тихо сказал Марио. – Наверное, Кловис уже не удостоится того внимания, что ты уделял ему раньше.

Кристиан незаметно вздохнул:

- Марио, как ты мог так подумать? – он вернул ему малыша и осторожно взял его лицо в ладони. – Я уже не тот, что прежде. Для меня нет ничего дороже семьи. И мои дети для меня равны. Знаешь, вполне вероятно, что Кловис всегда будет для меня на первом месте, хотя я и понимаю, что это не правильно. С ним связаны грехи моего прошлого и, когда я смотрю на него, я отчаянно радуюсь, что смог все исправить и вернуть вас в свою жизнь.

- Прости меня, - сквозь слезы прошептал Марио. – Я не прав.

Кристиан нежно смотрел ему в глаза:

- Не плачь. Все позади. Скажи, ты мне веришь?

Марио и не догадывался, как много значил для Кристиана его ответ. Но он не медлил ни секунды:

- Верю. Я верю.

Кристиан мягко рассмеялся. Наклонился и поцеловал его: осторожно и нежно, как целовал в ту ночь, когда Марио впервые за четыре года доверился ему во время течки. И, кажется, в эту минуту стена, разделявшая их, уже давно подтачиваемая временем и теплом, рухнула с оглушительным ревом, вздымая гряды пыли и осколков. Рухнула безнадежно и основательно, оставив лишь неясную тень, да и та стремительно рассеивалась, пока не исчезла вовсе.

Конец