— С этим я не спорю, — проговорил Итачи, раздражаясь. — Однако не понимаю…

— А в этом мире ты привязался к Хинате и воспринимаешь её заменой нам, — Шисуи вдруг сузил глаза. — Кстати, Итачи, ты правда считаешь, что я не замечал тень в кронах, когда выбирался изредка прогуляться с приятелями?

— А ваше выражение лица, когда Лидер давал нам совместные миссии с кем-то ещё? — Кисаме весело хмыкнул и сказал Шисуи: — Но в одном ты неправ, лохматый. Девчонка им воспринимается не как напарник — она Итачи-сану в этом мире Саске заменяет.

— Твоя правда! — согласился Шисуи и снова попытался пригладить волосы.

Оба пристально посмотрели на Итачи.

— Нет, — мотнул он головой. — Мне не нужен напарник.

— В одиночестве вы дожились до того, что боитесь соваться в собственный внутренний мир, потому что воскресили здесь Шисуи и меня из-за того, что в реальности вас некому уравновесить, — серьёзно заметил Кисаме.

— А баланс очень важен, — добавил Шисуи.

— Дейдара не самый плохой напарник из возможных, — Сасори прислонился спиной к закрытой двери купе, скрестив на груди руки. — Кроме того, теперь он больше не тот юнец, которого ты заставил вступить в Акацуки. Он повзрослел и многое перенял у меня.

— Это ни хера не плюс. Ты нам не нравишься, — заявил Кисаме, буравя кукловода неприязненным взглядом.

— Взаимно, — спокойно откликнулся Сасори. — Да, вот ещё что, — он подошёл ближе и протянул официального вида белый конверт. Удивлённо приподняв брови, Итачи принял его.

— Майкл? Пришла почта?

Итачи скосил взгляд в сторону кухни, откуда доносился голос Сэма Грейсона.

— Да, сейчас принесу, — отозвался он и опустил взгляд на конверт в своих руках. В графе «Отправитель» значилось:

Банк Вестминстера,

41 Лотбури, Лондон

Глубоко вздохнув, Итачи открыл глаза в реальном мире.

— Успех… — тихо сказал он сам себе и вытер скатившиеся из уголков глаз слёзы.

========== Глава 30. Фальшивые улыбки ==========

Прислонившись спиной к стене, Дейдара внимательно слушал, как в соседней комнате переговариваются родители.

— …не можем отказать. Раз сама министр просит тебя…

— Юфимия, ты должна понимать: пусть слова выведены рукой Юджины, принадлежат они Альбусу. После всех отказов, которые я дал лично ему, Альбус, по всей видимости, решил попытаться воззвать к моим патриотическим чувствам.

— Так ли важна подоплёка в данной ситуации, дорогой? Положение дел становится всё хуже, и если мы можем как-то помочь…

— Я не политик, милая. Я столько лет держал от политики дистанцию не для того, чтобы оказаться в неё вовлечённым сейчас. Это по меньшей мере небезопасно.

— Конечно, я понимаю…

Громко хлопнула входная дверь дома, и в холл влетел припорошённый снегом Джим. Дейдара цыкнул про себя. Родители в гостиной замолчали. Как будто уже совершённого мало, Джим, заметив Дейдару, стоявшего у стены, недоумённо вскинул брови и громко осведомился:

— Ты что?..

Дейдара махнул рукой, обрывая его. Досадуя на брата, так невовремя появившегося, так мало понимающего в конспирации, несмотря на все попытки донести до него хотя бы основы, Дейдара прошёл мимо Джеймса к лестнице, ведущей на верхние этажи: всё равно родители сейчас не продолжат свой тревожный разговор полушёпотом.

С самого первого дня в Годриковой Впадине каникулы проходили в непривычно напряжённой атмосфере. Родители были чем-то взволнованы и едва считали, что Дейдары и Джеймса нет поблизости, принимались шептаться. Уже полнедели Дейдара пытался выяснить, о чём конкретно, но успеха не достиг — отчасти из-за осторожности родителей, отчасти из-за долбоебизма Джима.

На того тесное общение с Сириусом и Хвостом плохо, на взгляд Дейдары, влияло: братец тупел на глазах, полностью забывал об уроках, что Дейдара преподавал ему до школы и прошлым летом. Какие там физические упражнения — теперь все мысли Джима крутились вокруг шалостей, которые можно провернуть в школе. Нет, сами по себе его «предприятия» могли даже быть полезными, помогая отточить необходимые на операциях навыки… Но Джим-то словно забыл о существовании таких базовых понятий, как скрытность, тишина… мозг. Им он пользовался всё реже, чем нередко портил карты Дейдаре.

А что ещё хуже, Джим совершенно не понимал причины недовольства им брата. Вот и теперь вместо того, чтобы извиниться за сорванную слежку, он, догнав Дейдару на втором этаже, ворчливо проговорил:

— Что уже опять не так, а?

— Всё то же, — ответил Дейдара и попытался в сотый раз за полгода объяснить: — Сколько тебе повторять: когда я стою где-то тихо, не надо ко мне подходить, меня окликать, да и желательно вообще не производить лишних звуков. В такие моменты я, скорее всего, в засаде.

— Какая ещё засада у нас дома?

— Какая надо, Джим.

— Ты никогда мне ничего не рассказываешь! — вспылил Джеймс, порывисто тряся кулаками.

— Потому что на данном этапе это не имеет смысла. Если бы дело касалось тебя, я бы сказал, мм.

— А почему ты решаешь, что меня касается, а что нет? — Джим подсел на конька, его было не остановить. — Ты постоянно что-то от меня скрываешь, Дэвид, и мне это не нравится!

— А мне не нравится, когда ты орёшь, как ребёнок, которому не дали конфетку, — Дейдара остановился и мрачно посмотрел на брата.

Тот тоже остановился, вперил пылающий негодованием взгляд в него.

— Я сам буду решать, как себя вести, понятно тебе?!

— Решать будешь, когда дорастёшь, — Дейдара честно старался сдерживаться, но это становилось всё труднее.

Джеймс вспыхнул. Слова покинули его, и вместо очередных обвинений он показал Дейдаре фак.

В следующую секунду рука с непристойным знаком оказалась заломлена за спину, а щека Джима встретилась с красивыми, в тонкий узор, оливковыми обоями коридора.

— Какого?!..

— Думай в следующий раз, кого посылаешь, мм, — процедил Дейдара ему на ухо.

— Отпусти меня, придурок!

— Что случилось с твоим желанием научиться делать так же? — Дейдара чуть крепче сжал его руку. — Помнишь лето, когда после стычки с бандой Стива Филлипса ты просил научить тебя драться? Что изменилось? Почему ты забил?

— Зачем мне драться — у меня есть палочка! — прошипел Джим, извиваясь.

— Зато мозга нет, — отпустив брата, Дейдара отступил назад. — Поищи его, будь так добр. С мозгом тебе шло больше.

Метнув на него яростный взгляд, Джим развернулся и убежал в сторону своей комнаты, потирая щёку. Дейдара вздохнул. «Ну вот что сделать, чтобы до него дошло? Разговоры не помогают… Пойти, что ли, по пути Сасори: вдалбливать прописные истины через наглядные примеры последствий неследования им?»

Пусть зародившаяся из раздражения мысль и была притягательна, Дейдара знал, что не поступит с Джимом так, как с ним самим поступил Сасори. Данна, озабоченный благом молодого напарника в своей специфической манере, редко начинал с разговора — в его стиле было продумать и устроить западню, в которую Дейдара попадался как раз из-за качества, которое, очередное, Сасори желал в нём выправить. Вот только воспринимал информацию под кнутом Дейдара крайне неохотно, поэтому вместо наставления на путь шиноби Сасори по итогу учил его обходить любые ловушки. Тоже полезный навык, к слову…

Но Джим — не Дейдара в юности. Запала не меньше, но стойкости, требуемой для прохождения подобной тренировки, нет и в помине. Что тогда? Пробовать и дальше взывать к его разуму? С твердолобостью Джима это потребует огромного запаса терпения; оно у Дейдары имеется, но далеко не безграничное. Ну вот и что, что делать?!

Отвлечься от мыслей о брате Дейдару заставила сова за окном его мансардной комнаты. Большая бело-бурая сипуха братьев Шелби посмотрела на него, склонив набок голову, и похлопала крыльями, прося поторопиться. Довольно усмехнувшись, Дейдара притворил за собой дверь и подошёл к окну.

Эта сова сновала между его и компаньонов домами едва ли не каждый день. Парням всегда было, что обсудить: новые идеи для предприятия, оптимизацию старых, каналы сбыта, потенциальных клиентов, — и каждое новое письмо являлось продолжением диалога. Сугубо о делах, и никаких тупых вопросов из серии «Как проходят твои каникулы?» в каждом письме — Шелби крайне выгодно отличались от большинства школьников.