— Это феникс? — пик выброса адреналина в кровь прошёл, и Хината, взяв себя в руки, позволила себе любопытство.

— Да, — директор ласково погладил шею чудесной птицы, ответившей мелодичным звуком, от которого тревога Хинаты почти совсем улеглась. — Фоукс живёт у меня уже очень много лет, — заметил Дамблдор Хинате, после чего протянул фениксу свиток. — Можешь отнести министру Дженкинс?

Фоукс вновь курлыкнул и исчез во вспышке пламени. Вздохнув, Хината вернулась на стул.

— Ну-с, — проговорил Дамблдор, полностью сосредотачивая своё внимание на Хинате, которая моментально опустила глаза, — судя по тому, что вы пришли, у вас всё получилось с переводом?

— В моём понимании — да, сэр, — Хината достала из сумки пергамент, на котором аккуратно записала итоговую формулу, и подала директору. Тот просмотрел текст и удовлетворённо кивнул.

— С точки зрения грамматики всё верно. Но скажите, почему именно этот порядок действий?

— Он неверный? — Хината придвинулась ближе к столу, сидя уже на самом краешке стула.

— Разве я это сказал? — вскинул бровь Дамблдор. — Я лишь спросил о ходе ваших рассуждений.

— Что ж, — пробормотала Хината, чувствуя неловкость, — сперва я думала о том, чтобы начать с удлинения волокон, составляющих перо, и продолжить их преобразованием в хлопок, но затем решила, что будет проще, если перо с самого начала будет состоять из хлопка…

— Попробуйте это сделать, — мягко прервал её Дамблдор, укладывая перед Хинатой своё красивое перо.

Скованно улыбнувшись, Хината нырнула в сумку за собственным, потрёпанным и видавшим виды. Положив своё перо на стол, Хината достала палочку и чётко и твёрдо произнесла первую часть формулы — серое опахало словно вмиг прохудилось и стало белым, как снег.

— Отлично! — похвалил директор. — Продолжайте в том же духе.

— Далее, — почувствовав прилив уверенности, сказала Хината, — я решила удлинить волокна, — она проговорила требуемую латынь, и волокна, всё ещё прикреплённые к стержню пера, вытянулись и стали нитями основы, в то время как те, что шли от основных волокон, сперва отломились от них, а затем соединились между собой, образуя перпендикулярные основным, переплетённые с ними нити утка. — После я хотела придать изделию форму, — под новыми чарами волокна зашевелились, какие-то выросли, какие-то уменьшились, образовывая ровные края ленты размерами пять метров на семь сантиметров, — и убрать стержень пера, потому что он лишний, — с последним взмахом палочки ось, прежде щетинившаяся на две стороны волокнами, исчезла, оставив половинки изделия лежать на столе.

— Очень хорошая работа, — светло улыбнулся Дамблдор и взмахом палочки вернул перо в исходное состояние. — А теперь попробуйте применить всю формулу за раз.

Хината кивнула и произвела полное превращение. Потрёпанное перо охотно перевоплотилось в идеально чистый бинт.

— Итак, вот мы и убедились, что — по крайней мере, в трансфигурации — вы, Хлоя, являетесь логиком, — произнёс Дамблдор. — Вам необходимо понимать подоплёку трансформации, и когда вы проясните её для себя, само по себе превращение даётся вам легко, — он указал на перо, — с первого раза.

— Действительно, — проговорила Хината, с удивлением осознавая, что в самом деле только что впервые трансфигурировала объект с первой попытки.

— Я называю эту дилемму «Зачем?» против «Почему бы и нет?», — с улыбкой заметил директор. — Люди вроде вас всегда перед тем, как что-то перевоплотить, спрашивают себя: «Зачем я это делаю?». Я же, в свою очередь, могу сделать вот так, — он легко махнул палочкой в сторону насеста Фоукса, и тот быстро преобразовался в миниатюрный, но очень точный макет Хогвартса, — просто потому что почему бы и нет.

Отстранённо глядя на модель, Хината задумалась.

— Не значит ли это, что логики ограничены? — наконец, спросила она. — Скованы самим себе навязанными правилами и ограничениями того, что считают приемлемым и дозволенным.

Дамблдор, казалось, опешил. Его губы слегка дрогнули, а глаза на мгновение расширились.

— Вы зрите глубоко, Хлоя, — негромко произнёс директор. Хината опустила взгляд, зарделась, но не от замечания профессора, а от факта, что сказала лишнего. — Даже на конференциях, посвящённых трансфигурации, мне нечасто задают подобные вопросы.

— Прошу прощения, — пробормотала Хината, крепко стискивая на коленях волшебную палочку.

— Вам не за что извиняться, моя девочка, — возразил Дамблдор, в голосе которого привычное дружелюбное спокойствие почти вытеснило удивление. — Глубина взгляда делает вам честь… Отвечая же на ваш вопрос: я не считаю, что основанный на логике подход к трансфигурации уступает базирующемуся на воображении. Последний, скажу начистоту, срезает углы, которые логический подход пытается досконально изучить и осознать. Это открывает возможность для более детального и точного манипулирования материей…

В голове Хинаты мгновенно всплыл рассказ Какаши-сенсея о Цукиёми Итачи — девушка спешно прогнала мысль.

— …что в некоторых ситуациях может стать жизненно важно, — он взял в руку трансфигурированный Хинатой ранее бинт. — Знаете, если бы превращение совершал я, я бы не сотворил настолько хороший бинт, как сделали вы, Хлоя, — он осторожно растянул между пальцами ткань. — В вашей работе чувствуется чёткое понимание, какова оптимальная плотность переплетения волокон, каким должен быть размер бинта. Кроме того, он стерильно чист — я вряд ли бы в первую очередь подумал о такой мелочи, скорее уже после трансфигурации простерилизовал его соответствующими чарами.

— Чистота бинта — одна из положенных ему основополагающих характеристик, — чуть дёрнула бровями Хината, не понимая, как можно не подумать о таком.

— Вот видите, вы зрите в корень, и для вас это очевидно, — приподнял уголки губ директор. — Что делает вас куда более полезной при помощи раненым, чем меня.

Хината вздрогнула, ожидая, что теперь он спросит о том, откуда у неё глубокие познания в требованиях к структуре бинта. Но директор, вопреки опасениям девушки, молчал — только продолжал смотреть на неё с интересом. Избегая встречаться с ним взглядом, Хината попробовала улыбнуться.

— Стало быть, чтобы больше не отставать в классе профессора МакГонагалл, мне нужно раскладывать каждое превращение на составные части?

— До тех пор, пока ваш разум не привыкнет и не начнёт выполнять эту работу механически на фоне — всенепременно, — кивнул Дамблдор. — Однако всё ещё существует вторая часть проблемы, которую вы метко упомянули, — он откинулся на спинку кресла и свёл вместе кончики пальцев. — Профессор МакГонагалл сказала мне, что по-настоящему серьёзные проблемы с её предметом у вас начались в этом году с переходом к превращению живых существ. Для вас это некое внутреннее ограничение?

— Пожалуй, — Хината вздохнула и добавила честно: — Когда вокруг столько неодушевлённых объектов, я просто не вижу смысла в трансфигурации живого существа, в предмет уж точно.

— Вам жаль их?

— Да, — Хината снова вздохнула, рассматривая свою волшебную палочку. В клане её жалость попрекалась — что скажет профессор Дамблдор?

— Это, опять же, делает вам честь, Хлоя, — Хината удивлённо посмотрела на него, вовсе не ожидала подобной реакции. — Я попрошу Минерву отнестись с пониманием к вашей особенности, — Хината всё ещё поражённо моргала, и Дамблдор улыбнулся. — Но всё же до конца каникул постарайтесь отыскать для себя превращения живого в неживое, которые ваш моральный кодекс способен принять, и потренируйтесь в них, чтобы в новом триместре не столь сильно отставать от класса.

— Я… я буду тренироваться, профессор! — горячо пообещала Хината, захлёстнутая волной тепла к учителю, который не упрекал её, а, наоборот, поддерживал.

— Я ничуть в вас не сомневаюсь, моя девочка, — Дамблдор встал, и Хината тоже поднялась, прихватив рюкзак и всё ещё пребывавшее в состоянии бинта перо. — Желаю вам успехов.

— Большое спасибо за помощь, профессор, — искренне улыбнулась ему Хината. В её жизни редко бывали подобные моменты, но в этот самый Хината чувствовала себя так, словно способна горы свернуть одним лишь желанием.