— Не прекратишь вести себя, как придурок, отменим миссию, — хмыкнула Лили, и Джеймс, сняв невидимую шляпу, отъехал по скамье обратно к Сириусу и Питеру, тут же сблизил с ними головы и заперешёптывался. — Придурошный он, — проговорила Лили.

— У него доброе сердце, — отозвалась Хината; после знакомства с тараканами разных шиноби она правда считала, что это — главное. Придурошный, не придурошный — дело сугубо субъективное. — Скажи, у Северуса что-то случилось?

Лили моментально посерьёзнела.

— Он не хочет ехать домой, но и не поехать не может, — она сместилась, стараясь в просветах между учениками разглядеть друга. — Почему спрашиваешь?

— Просто так, — отозвалась Хината, не желая делиться с Лили наблюдениями. Скорее всего, Северус просто завидует Дейдаре, его популярности, семье и друзьям. Вот только его взгляд… Хината бы сказала, что у доброго человека такого быть не может.

Оставшееся от пира время они говорили о сущей ерунде, а затем, когда все доели десерт, профессор Дамблдор с улыбкой разогнал студентов по спальням. Добравшись до своей, Хината переоделась в пижаму и села на кровать, не без грусти наблюдая за сборами соседок по комнате.

— Как бы запихнуть?.. — бормотала Лили, силясь всунуть ещё и халат с тапочками в едва закрывающийся чемодан.

— Зачем тебе это всё? — удивилась Гестия, домой собравшаяся ехать с одной сумкой.

— Но я же не знаю, что мне за три недели понадобится! — округлила глаза Лили и, на время отложив тапочки, стала загибать пальцы: — Я из дома всю одежду сюда забрала, так что носить мне нечего. Обувь тоже вся здесь, особенно зимняя. А ещё мне же нужно будет делать домашки — как я их выполню без книг и конспектов? А писать я чем и на чём буду — не ручкой же в тетрадке! Вот и получается, что…

Вполуха слушая её бодрую трескотню, Хината повернулась к застывшей у зеркала Мэри.

— Мэри, что такое?

— Скажите, девочки, я что, жирная? — понуро спросила Мэри.

— Нет! — хором ответили все три, хотя по понятиям Хинаты девочке не помешало бы сбросить полдюжины килограммов.

— Или я страшная?

— Нет!

— А может, у меня с волосами что-то не так?.. — Мэри оттянула за кончик длинную завитую прядь и уныло отпустила.

— Ну что ты такое говоришь? — подойдя к ней, Лили обняла Мэри за плечи. — Ты красавица!

— Тогда почему он меня не замечает?! — воскликнула Мэри, приложив тыльную сторону ладони ко лбу. При этом она всё ещё рассматривала себя в зеркале.

— Кто? — спросила Лили, судя по кислому виду уже и не радостная, что пришла на помощь. Хината внимательно слушала, но не встревала. Гестия же и вовсе вернулась к складыванию вещей в сумку.

— Ник, — ответила с придыханием Мэри. — Он совершенно меня не замечает!

— Ну, он же на четвёртом курсе, а ты на втором… — пробормотала Лили.

— И что?! Любви все возрасты покорны!

— Почему ты решила, что это любовь? — вырвалось у Хинаты.

Мэри медленно повернулась к ней, расправив плечи.

— Ты-то что про любовь знаешь, Бенсон?

— Может статься, больше тебя, — негромко, но твёрдо ответила Хината. Всё-таки за свою любовь она сражалась всю жизнь. За неё она умерла.

Мэри наморщила носик.

— Что, охмурила двух слизеринцев — и думаешь, что самая умная?

Вместо ответа Хината молча задёрнула полог и забралась под одеяло — не видела смысла участвовать в бессмысленном споре. В отличие от неё, Лили поддалась эмоциям и встала на защиту подруги (хотя той это, как и обычно, не требовалось), и следующие десять минут Хината слушала их с Мэри крики и взаимные обвинения. В конце концов спорщицы, недовольно сопя, разошлись по кроватям, кто-то погасил свет, и спальня окунулась в благословенную тишину.

Лёжа под одеялом без сна, Хината размышляла, что нельзя не понять Дейдару, променявшего общество Джеймса, Сириуса и Питера на компанию старшекурсников. В общей сложности Хинате уже тридцать лет — и как же нелегко отыгрывать тринадцатилетнюю! «Ну ничего, ещё пара лет…» — успокаивала себя Хината, но затем вспоминала, что на смену беззаботному детству к её одноклассникам вскоре придёт пора бушующих гормонов. И если уже сейчас в классе столько конфликтов — что-то начнётся курсу к четвертому?..

Под аккомпанемент размеренного дыхания второкурсниц с тихим шорохом повернулась дверная ручка. Хината насторожилась, села и прислушалась — крутанулась на петлях дверь, впуская в комнату ночного гостя, затем вновь повернулась, вставая на место, и по дощатому полу, укрытому ковром, глухо застучали чьи-то пятки. Ещё пять секунд — и полог отодвинулся, а на кровать Хинаты скользнула мелкая тень.

— Марлин! — полушёпотом возмутилась Хината, которой первокурсница едва не приземлилась на ногу.

— Я не могла заснуть, не показав тебе, — заявила Марлин и завозилась. Дотянувшись до палочки, Хината зажгла Люмос, и в его свете девочка принялась выворачивать карманы халата. — Да где же оно?.. Прости, я тут немного помусорю, но потом уберу, честно!

— Что тут такое? — за полог заглянула Лили, прищурилась от света палочки, но тут же охнула: — МакКиннон! Тебя какой гиппогриф принёс?!

— Кто такой гиппогриф? — оторвавшись от своего занятия, подняла голову Марлин.

— Не важно, — Лили тоже забралась на кровать, и Хинате пришлось потесниться. — Что такое?

— Мне Алан записочку передал, — зардевшись, Марлин наконец извлекла на свет маленький жёлтый конвертик, перевязанный тонкой лентой с сердечками.

— Это не могло подождать до утра? — вздохнула Хината.

— Нет, не могло! — горячо заверила Марлин, но под шиканье обеих второкурсниц понизила голос. — Простите. Но посмотрите, какие он мне снежинки нарисовал! И стих сам сочинил про Рождество!..

Придвинувшись, Лили принялась и вправду смотреть и читать, а Хината только блекло улыбнулась. Хотела бы она вернуться в возраст, когда способна была искренне радоваться подобным вещам.

Она дёрнула Лили за рукав пижамы и многозначительно посмотрела на подругу.

— И точно, — спохватилась Лили. — Так, Марлин, иди спать, поговорим завтра.

— Вы что-то задумали? — и с места не сдвинувшись, проницательно уточнила девочка.

— Почему сразу? — попыталась уйти от ответа Лили. — Завтра «Хогвартс-Экспресс», рано вставать…

— Хлоя? — повернувшись, требовательно проговорила Марлин.

— Джеймс позвал нас праздновать окончание триместра, — ответила Хината, не видя смысла скрывать. Лили скорчила рожицу и замахала рукой, но когда правда прозвучала, вздохнула и принялась переплетать растрепавшуюся косичку.

— Джеймс? Джеймс Поттер? Можно я пойду с вами? — ожидаемо загорелась Марлин. — Я не буду мешать, честно-честно!

— Тише, — шикнула на неё Хината, и девочка мгновенно закрыла рот обеими ладошками. — Ты можешь пойти с нами, но только если будешь вести себя очень тихо.

— Клянусь! — шёпотом пообещала Марлин.

— Тогда идёмте, — погасив Люмос, Хината выбралась за полог, не раздвигая его, оставив прикрывать пустую кровать. Надев свитера поверх пижам и сунув ноги в шерстяные носки и ботинки (с Марлин своими поделилась Лили, ухитрившись каким-то чудом беззвучно извлечь всё необходимое из чемодана), девочки на цыпочках выбрались на лестницу, а оттуда — в Общую гостиную, где догорал камин. На лестнице были слышны приглушённые голоса старшекурсниц из расположенных выше в башенке спален — видимо, старосты только недавно разогнали празднующих каникулы старших по комнатам, — но в Общей гостиной, на счастье, не было никого. Осторожно, всё так же крадучись девочки выбрались из общежития и заторопились прочь от портрета Полной Дамы, сонно забормотавшей что-то бессвязное.

— Только подумать: ночь, а мы гуляем по школе! — свистящим шёпотом восторгалась Марлин, когда они пробирались к месту встречи. — Я так волнуюсь, у меня руки дрожат — вот, Хлоя, почувствуй!..

— Мы на месте, — перебив её, Хината отодвинула гобелен, скрывавший потайной ход. Запустив Лили и Марлин, она по привычке зорко огляделась, одёрнула себя и юркнула в ход последней.