— Возможно, дело в визуализации, — задумчиво проговорила профессор МакГонагалл, вновь задержав её. — В отличие от базовых чар — мы сейчас не касаемся невербальной магии, разумеется, — в трансфигурации магии придаётся форма не только при помощи слов и взмаха палочкой, но и мыслью. Вы чётко представляете себе, что имеете и что хотите получить?

— Мне несколько сложно визуализировать превращение червяка в брусок, профессор, — призналась Хината. Пожалуй, она попросту не понимала смысла данного действия, но не говорить же о таком учителю. Ещё девушке было однозначно жалко червяка.

— Тогда вот вам дополнительная литература, — профессор МакГонагалл черкнула на пергаменте названия двух книг. — Попробуйте следовать советам из них.

— Я постараюсь, профессор, — пообещала Хината и засела за чтение. К её жгучему разочарованию, несмотря на чёткое выполнение всех инструкций из книг к началу декабря дело почти не сдвинулось с мёртвой точки. Только деревянная короста на червяке стала плотнее, так что несчастное создание потеряло способность двигаться.

— А какая у вас палочка, мисс Бенсон? — спросила профессор МакГонагалл в следующий раз.

— Ивовая с волосом единорога, мэм, — с каждым уроком Хинате делалось всё более стыдно. На неё уже показывали пальцем одноклассники. Кто-то даже догадался прилепить на потрёпанный рюкзачок Хинаты бирку «Неумёха», причём не просто так, а чарами вечного приклеивания. Повреждённое место Хинате пришлось закрывать не подходящей по цвету заплаткой — иной у неё попросту не было.

— Как любит говаривать мой хороший знакомый Гарик Олливандер: «Кому суждена долгая дорога, быстрее будет с ивой», — заявил профессор Флитвик, привлечённый коллегой для помощи. Декан Когтеврана сидел на парте и по-мальчишески болтал в воздухе короткими ножками. — Если мне не изменяет память, это редко используемое для палочек дерево с яркой предрасположенностью к целительству. Также могу сказать, что раз ивовая палочка выбрала вас, вы не уверены в себе, мисс Бенсон, хотя и натренировались это скрывать.

— Что же мне делать, профессора? — понурившись, спросила Хината. Даже её палочка, похоже, не верила, что из девушки выйдет что-то толковое.

— В первую очередь — не прибедняться, моя дорогая, у вас всё замечательно выходит! — улыбнулся ей профессор Флитвик. — Вы прекрасно работаете в моём классе, ваши эссе образцовые! А что касается практической составляющей, вам нужно больше верить в себя и в то, что всё это, — он играючи превратил домашние работы учеников на столе МакГонагалл в щебечущих птичек, — вам более чем по силам.

— Филиус! — возмутилась профессор трансфигурации и взмахом руки вернула ученические сочинения в прежний вид. — Что ж, если всё так, как говорит профессор Флитвик, касательно предрасположенностей вашей палочки, мисс Бенсон, к сожалению, вам в самом деле придётся решать проблему самой. Нет заклинания для повышения самооценки.

— Вот не согласен, Минерва! — захихикал профессор Флитвик. — Освоение некоторых продвинутых чар ещё как её повышает!

Хината вздохнула. Всё в конечном итоге вернулось к её извечной проблеме: недостаточной вере в себя. Притупившаяся за годы, она не покинула девушку до конца.

— Я не знаю, что делать, — честно призналась Хината Итачи как-то во время совместных посиделок в укромном библиотечном углу. Такие, к сожалению, случались всё реже из-за занятости обоих шиноби.

Убрав чёлку за ухо, Итачи задумчиво посмотрел на Хинату.

— Я не понимаю, откуда у тебя комплекс неполноценности, — произнёс он и понизил голос до почти беззвучного шевеления губами: — Ты была химе одного из сильнейших кланов страны. Твой Бьякуган даже сейчас мощнее, чем у рядового Хьюга — я видел всяких за свою жизнь, поверь. Ты умна, образованна, знаешь, как держать себя в обществе. Что не так?

— Хотела бы я знать, — вздохнула Хината, не сумев открыться и рассказать Итачи о том, каким ничтожеством чувствовала себя всю жизнь. Ему, истинному гению, не понять. Зачем же уничтожать веру товарища в неё?

Итачи не мог помочь ей с проблемой, и Хината боролась сама. В любой подходящий момент она медитировала, старясь привести в покой разум, но это было непросто — школа бурлила, школа жила, и каждую минуту что-то требовало внимания: то меняющие положение лестницы по пути в очередной класс, то домашние задания, то устроившие кутерьму поблизости Джеймс и Сириус. Что удивительно, Дейдара к ним присоединялся всё реже, а если оказывался поблизости во время очередной проделки неразлучных друзей (когда те заколдовывали доспехи в коридорах распевать магловские песни, или портили идеальные укладки старшекурсниц, или приклеивали чарами ботинки слизеринцев к полу), то чаще попросту закатывал глаза и проходил мимо. «Перебесятся», — читалось в его насмешливом серо-голубом взгляде, после чего Дейдара уделял внимание более важным делам. Теперь его постоянно можно было увидеть разговаривающим со старшекурсниками с других факультетов, и многих это по меньшей мере удивляло. А кого-то, кажется, восторгало.

— Дэвид такой серьёзный, — вздыхала Мэри в спальне второкурсниц. — Не только прекрасный охотник, но ещё и талантливый, и умный!..

— Хитрый жук, — качала головой Гестия. — Вечно крутится со слизеринцами. Я таким дружбам не доверяю ни на кнат.

— Что плохого в дружбе со слизеринцем? — мгновенно вспыхивала Лили.

— Мои родители говорят, слизеринцы думают только о том, как бы извлечь из всего и всех выгоду, — с видом знатока отвечала Гестия. — А они прожили в магическом мире всю жизнь — уж знают!

— Глупо грести всех под одну гребёнку! — заявляла Лили и подолгу сердилась.

Они часто ссорились в последнее время, а Хината старалась девочек помирить. По большей части ей это удавалось, но мир был недолговечным, вооружённым. В спорах к Гестии обычно примыкала Мэри, которой доставалось много насмешек от слизеринки Гекаты Паркинсон, а вот Хината пыталась хранить нейтралитет. За что Лили порой дулась уже на неё.

— Почему ты не защищаешь свою дружбу с Майклом? — требовала она. — И то, что у вас там с Мальсибером.

— Потому что не вижу смысла доказывать свою правоту. Каждый имеет право на собственное мнение, — говорила Хината, напрочь игнорируя подтекст — Лили хотелось узнать, что именно у её подруги со слизеринцем. Если уж на то пошло, самой Хинате было любопытно, что у Лили с Дейдарой, который иначе как «солнце» к ней не обращался, но ей хватало такта не спрашивать.

***

Очередные выходные начались с того, что Хината завершила наконец работу над своим первым настоящим заказом. Глория Симонс, главная красавица Гриффиндора, попросила её связать ажурную кофточку, и Хината, просидев за занятием немало часов, результатом тихо гордилась. Связанная тонкими спицами, кофточка была из изумительной белой нити, которую Хинате подарила Лили: её бабушка любила вязать, но перестала, когда слишком испортилось зрение. Ненавязчивый, но при этом весьма непростой в исполнении орнамент отменял необходимость в любом дополнительном украшении. Такое изделие, знала Хината, не постыдилась бы надеть ни химе клана шиноби, ни дочь феодала.

— Готово, — с облегчением вздохнула Хината, откладывая спицы и аккуратно расправляя законченную кофточку на софе.

— Хлоя, это безумно красиво! — восхитилась Лили. — Знаешь, я точно должна познакомить тебя с бабушкой Дженни!

— Возможно, однажды, — улыбнулась Хината. Любуясь работой, она неожиданно ощутила укол зависти, потому что не могла позволить себе связать подобную красоту для себя самой. Вечно не было ни ниток, ни времени: Итачи рос быстрее неё, и в свободное от занятий время Хината по большей части подгоняла его одежду. Судя по поведению, Итачи из-за этого чувствовал себя неловко, но оба шиноби понимали: пока что им не по карману приобретать каждый сезон новые вещи. Выглядеть же неопрятно или, упаси ками, откровенно нуждающимися гордость наследников кланов не могла позволить.

Хината поспешно сложила кофту и нашла взглядом Глорию. Та сидела в окружении подруг и рассказывала, как поедет отмечать Рождество с родителями и кузенами на курорт в Брайтон. От воспоминаний о приюте святой Анны, его доброй директрисе и летних поездках к морю у Хинаты ещё сильней сжалось сердце.