Никаких дальнейших инструкций мать не дала — просто махнула рукой, мол, начинайте, и отошла к скамейке у входа в самшитовый лабиринт, где устроилась и выжидательно уставилась на ребят. Переглянувшись, все трое разошлись чуть в стороны и принялись за дело.

Сбивать голубей оказалось — ожидаемо — куда сложнее, чем тренироваться на статичных мишенях. Птицы постоянно находились в движении, и вскоре Рей понял, что тут либо хорошо целишься, анализируя траекторию движения каждого конкретного голубя, либо выпускаешь заклятия часто, плотной стеной: и то, и то делать одновременно за пределами его нынешних возможностей. Это разозлило Рея, особенно когда он на полминуты отвлёкся на Майкла: тот явно целился (замирал на мгновение с поднятой палочкой, впившись взглядом в конкретную птицу), но и чары выпускал быстро. Рей досадливо прикусил губу, откинул прядь волос с лица и с удвоенным усердием вернулся к заданию.

В какой-то момент, когда облако голубей заметно поредело, мать наколдовала дополнительных птиц: более мелких и быстрых. Рей едва подавил желание бахнуть чем-нибудь масштабным — понимал, в чём цель тренировки, и не хотел разочаровывать мать, отклонившись от задания.

Вскоре после того, как Рей сбил свою первую мелкую пташку, на улицу вышел отец. Мистер Паркинсон всё ещё был с ним, что-то говорил, но скорее просто в пространство, чем рассчитывая на ответ. Отец же, обойдя стороной площадку, ставшую тренировочной, остановился возле матери и завёл с ней разговор. Приплётшийся за ним мистер Паркинсон то и дело вставлял комментарии, на которые мать реагировала зырканьем на грани с попыткой взглядом проклясть.

Рею стало настолько интересно, о чём они говорят, что он даже почти забыл о тренировке, лишь изредка для вида выпуская в воздух чары, сосредоточенный на разговоре взрослых. Того, впрочем, из-за птичьего галдежа и хлопанья крыльев было не слышно (только отдельные слова долетали: что-то про Министерство, Хогвартс и какой-то там случай), и довольствоваться приходилось выражениями лиц родителей и мистера Паркинсона. Оглянувшись на друзей, проверяя, интересно ли им, Рей случайно заметил в тёмных глазах Майкла, также следивших за взрослыми, всполох красноты.

Отец первым заметил внимание к их разговору и строго посмотрел на ребят — пришлось быстро делать вид, что полностью поглощены занятием. Любопытство лишь возросло.

***

Обед проходил в тишине: отец и мистер Паркинсон срочно куда-то ушли, мать пребывала в задумчивости, а ребята были слишком вымотаны, чтобы праздно переговариваться.

Неспешно поглощая наваристый говяжий бульон, Рей подумал: а что, собственно, ему мешает напрямую спросить мать о том, что случилось утром? Эту мысль испуганно отринула та часть его существа, что ужасно не хотела вызывать родительский гнев — а ведь есть шансы, что именно гневом мать отреагирует на его неуместный вопрос. С другой стороны, интересно было до жути. Да и раз уж Рей решил быть более уверенным в себе, почему не начать с отношений с родителями?

— Мама? — окликнул Рей и, дождавшись, когда она повернётся, спросил: — Зачем приходил мистер Паркинсон? Вы все трое выглядели встревоженными… Что-то произошло?

И пусть противный детский голосок кричал из глубин души, что так делать нельзя, задать прямой вопрос стоило хотя бы ради тёплого взгляда и одобрительной улыбки Хлои.

Мать кивнула.

— Да, случилось. Именно то, что с нынешним уровнем магического образования было лишь вопросом времени.

— Что же? — удивлённо уточнил Рей.

Мрачная удовлетворённость в голосе матери неприятно его поразила.

— Знание — сила, дети, — сказала мать, улыбаясь так, словно только что стала свидетелем несчастья заклятого врага. Рея передёрнуло. — Я расскажу, но эта история, само собой, не должна быть вынесена за пределы дома.

— Она не будет, миссис Мальсибер, — мгновенно пообещала Хлоя.

— Она не будет, — как эхо повторил за ней Майкл негромко и твёрдо.

— Не будет, — кивнул Рей, во все глаза глядя на мать.

Та всмотрелась в лицо каждого из ребят и медленно наклонила голову.

— Вчера вечером ваш одноклассник неосознанным ритуалом призвал низшего демона, что привело к смерти девочки-маглы.

— Ох! — выдохнул Рей, поражённый известием. На ум мгновенно пришло, как Розье проклял Хлою, едва её не убив. Рей под столом сжал кулаки. Никто, кроме него!..

— Кто это сделал? — глухо спросил Майкл.

— Мальчишка Поттер.

Майкл словно заледенел, а Хлоя сжала губы в тонкую линию.

— Который из них?

— А их двое? — безразлично уточнила мать.

— Да, — поспешил объяснить Рей, чувствуя, как колотится сердце, — родной и приёмный.

— Родной, конечно: приёмный на такое попросту не способен, — мать откинулась на высокую резную спинку стула. — Ну-ка, Рей, что у Поттеров за кровь?

— В смысле? — всё ещё пытавшийся переварить услышанное Рей встрепенулся. Под взглядом матери пригладил волосы и наморщил лоб, пытаясь припомнить. — Ну… Поттеры — зельевары и целители…

— А под слоем всего этого?

Рей, к своему стыду, не нашёлся с ответом и неуютно пожал плечами. Мать хмыкнула.

— Певереллы они. Очень давно и очень глубоко, но всё-таки.

Стыд усилился, и Рей спешно отвёл глаза. Не вспомнить такое…

— Что это означает? — уточнила Хлоя. — Вы не могли бы объяснить?

— Когда-то очень давно Певереллы были самыми могучими некромагами этих земель. Их собственная волшебная кровь, а также таланты в самых разных областях магического знания кульминировали в трёх братьях, создавших это, — мать подхватила одну из своих многочисленных цепочек и продемонстрировала ребятам символ. — Дары Смерти. Три артефакта, равных по силам которым с тех пор были единицы.

— Бузинная палочка, воскрешающий камень и мантия-невидимка, — вставил Рей, чтобы не показаться матери совсем уж несведущим. Всё-таки сказку о трёх братьях и научные изыскания о Дарах ему доводилось читать.

— Одни из самых желанных предметов для всех артефакторов, — мать отпустила цепочку, и знак Даров со звоном присоединился на её груди к остальным талисманам. — От людей, создавших их, в Поттерах не осталось почти ничего, не считая повышенной чуткости, крупиц связи с потусторонним миром. Они убили в себе некромагов, чтобы помогать людям, но кровь не обманешь… — мать вновь неприятно усмехнулась и позвенела цепочками.

— И Джеймс… дотянулся до потустороннего мира? — сглотнув, спросил Рей. Вдруг стало страшно: мало им было нестабильного Розье, теперь ещё опасаться в классе придётся и не в меру активного Джеймса Поттера.

— Или тот мир дотянулся до него. Существа по ту сторону всегда ищут способ пробраться к нам, к своей еде, — мать резким жестом обвела портреты на стенах столовой. — Думаешь, Рей, с кем в том числе твои предки рубились в былые славные века?

Рей вновь сглотнул. Перспектива рубиться с нечистью, призванной одноклассником, не очень его вдохновляла.

— Кроме того, место, — продолжила мать, с кривой подрагивающей полуулыбкой наблюдая за ним. — Магический фон Годриковой Впадины — один из ярчайших в Британии. Волшебство самого разного толка творилось там веками, и сильное волшебство. Мощнее маяком на карте является разве что старый добрый Хогвартс — из сохранившихся до наших времён, по крайней мере. Да, Хогвартс… — мать на пару мгновений прикрыла глаза как будто мечтая. — В детстве мы не ценим его. Не способны, пожалуй, оценить. Его история, старая магия, древние тайны… Для вас он не более чем школа, конечно же!

Спорить никто из ребят не стал — да Рей и не видел возможности заспорить с волшебницей, свою жизнь посвятившей исследованию магии и загадкам былого.

— Годрикова Впадина из той же серии, — продолжила мать, приоткрыв глаза. Осознанно или нет она начала выводить на скатерти какой-то узор — или же план поселения. — Там какой только магии ни творилось, и нечисть это знает, всегда стережёт у ворот. А ключ к ним нечаянно подобрал мальчонка с подходящей кровью, даже не думавший, что слова магловской игры могут отпереть замок. Слова, в устах магла или даже большей части волшебников лишённые смысла, сказанные потомком Певереллов обретают силу.