Майкл и Хлоя обменялась взглядами, полными стольких противоречивых чувств.

— Однако разве о такой наследственности не положено предупреждать носителя? — медленно произнёс Майкл, взвешивая каждое слово. — Человек должен знать о своей потенциальной силе, чтобы научиться её контролировать.

— Это если подходить к наследию предков ответственно, — скривилась мать. — Сейчас из наследия большую часть волшебников волнует разве что счёт в Гринготтсе и политический капитал, — и то, с каким отвращением она выплюнула эту фразу, одновременно заставило Рея забеспокоиться (не упускает ли он сам что-то из того, что обязан знать?!) и испытать иррациональное тепло.

Ведь когда за твоими плечами десятки поколений магов, важно уважать свои корни, а не только пользоваться плодами, что принесло взращённое ими дерево рода.

— Всем плевать, — проговорила мать, обращаясь скорее к себе, чем к затаившим дыхание ребятам. — Магия для них — это шутка, бытовой инструмент. Не ценят, не уважают, не опасаются… идиоты! — рявкнула она и ударила кулаком по столу — зазвенели приборы, качнулись стаканы. — Вы трое, не смейте такими быть! У каждого из вас сильная кровь и ответственность перед нашим миром не меньшая!

— Мы будем стараться изо всех сил, — как всегда первой нашлась Хлоя.

— Уж я прослежу, — буркнула мать. — А преподавание в Хогвартсе надо полностью пересматривать. Что за позор: потомок некромагов не знает, что уж точно не ему заигрывать с нечистью!

— Поэтому отец и мистер Паркинсон так торопливо ушли? — догадался Рей. — Созвано срочное заседание Совета попечителей?

— Да, и попечители обязаны наконец взяться за ум, — мать снова скривилась, её скула задёргалась. — Если только Малфой опять не уведёт всё в политику.

***

— Ну разумеется Малфой свёл всё к политике, — раздражённо проговорил отец. — Право слово, ты разве могла всерьёз думать, что будет иначе?

Веcь день прошёл в томительном ожидании, и когда отец вернулся из Министерства, все обитатели дома собрались за послеобеденным чаем в гостиной. То, что их с друзьями не выдворили с обсуждения, Рея поражало, и он старался лишний раз не открывать рот, чтобы не нарваться на изгнание.

— Уж прости, что заподозрила разум у председателя Совета попечителей Хогвартса! — огрызнулась мать, сжимая тонкую ручку чашки так крепко, что едва не сломала.

— Разума там как раз много, — отец шумно воздохнул. — Направлен он, правда, точно не на благо общества.

— Значит, считай, нет его!

— Когда ты уже повзрослеешь?..

— Если взросление означает превращение в эгоистичного сноба — надеюсь, что никогда!

— Да тише ты! Плохой пример молодёжи подаёшь, — быстро зыркнув на Рея и его друзей (все трое сидели тихо, сжимая в руках кружки с почти не тронутым чаем и внимательно слушая), отец не дал матери возможность парировать и продолжил: — Вообще, тебе стоило слышать, как красиво Малфой подвёл к тому, что в целях повышения уровня безопасности в школе в целом и каждого конкретного волшебника в частности защиту просто обязан вести чистокровный.

Мать встрепенулась.

— Так мне дали должность?

— Что?! — не сдержался Рей, поперхнувшись чаем. Хлоя быстро и аккуратно забрала у него из рук чашку с блюдцем и участливо похлопала по спине.

— Что за удивлённый тон? — вскинула бровь мать, поджав губы. — По-твоему, пусть и преподавала по году в Шармбатоне и Колдовстворце, для Хогвартса я недостаточно хороша?

— Ты преподавала в Шармбатоне и Колдовстворце?!

— Ну да. Я разве не упоминала в письмах?

— Нет, вообще-то!

— А, ну, значит, забыла…

Отец прикрыл глаза и почесал висок.

— Хорошо, что рекомендации свои ты нигде не забыла. Совет они впечатлили.

Отвернувшись от ошарашенного Рея, мать горделиво вскинула подбородок.

— Так что, должность моя?

— Да. Только не защита, а руны.

— Руны?! — возмутилась мать, и тонкая фарфоровая ручка чашки всё-таки хрустнула в её пальцах. Тут же появился домовик и всё убрал. — Какие ещё руны, Реджи?!

— Древние, — бросил отец и вновь не дал ей продолжить возмущаться: — Дамблдор оказался быстрее нас и уже нашёл нового профессора защиты; эту кандидатуру никто оспорить не смог.

— Или не попытался, — обиженно вставила мать.

Отец отмахнулся.

— Есть вещи, с которыми не спорят. Кроме того, по итогу все получили то, за что боролись: как большая часть совета и хотела, защиту будет вести чистокровный; как хотели мы, тебе нашлась должность в Хогвартсе.

— Руны в чистом виде — это скучно, — протянула мать явно из чувства противоречия.

— Ну так сделай интересно, — закатил глаза отец.

— Уж постараюсь, — съязвила мать и мгновенно переключилась на ребят: — Дети, вы факультативы уже выбрали?

— Письма ещё не пришли, — буркнул Рей, не глядя на неё. Ему было до дрожи обидно от безразличия, с которым мать относилась к тому, что родной сын о ней, по сути, ничего и не знает.

И почему Рею казалось, что мама просто обязана быть фигурой близкой и тёплой?..

— Тогда примите к сведению: руны и нумерология для вас обязательны, — объявила мать и, резко снявшись с места, отошла к стеллажам с книгами.

Рей потерянно-вопросительно посмотрел на отца, сам не зная, что хочет спросить или услышать. Отец, впрочем, не заметил: он буравил взглядом напряжённо расправленные плечи матери, застывшей перед книжным шкафом, и словно высчитывал, стоит её окликать или нет.

— Мистер Мальсибер, — обратилась Хлоя, — а чем эта история закончилась для Джеймса Поттера?

— Да ничем. Ещё до того, как было принято какое-либо решение, кузен мальчишки уничтожил его воспоминания.

— Ты сейчас шутишь? — мать порывисто развернулась, уставилась на отца в неверии. Тот покачал головой.

— Не шучу. Благородные любители равноправия и законности Поттеры храбро плюнули в лицо порядкам, едва запахло проблемами для одного из них.

— И что? Все закрыли на это глаза?

— В целом — да. Флимонт Поттер на короткой ноге с министром, да и Дамблдор на его стороне, а Карлус Поттер — глава Управления мракоборцев. Чтобы ввязываться в баталию с ними, нужен весомый повод, а у Малфоя на этот раз его, кажется, не нашлось. У Отдела тайн остались, как я понял, вопросы, но скорее не к мальчишке, а к его кузену, уничтожившему воспоминания. Все пришли к немому согласию притвориться, что ничего не было, и оставить разбираться Поттеров и Тайны между собой.

— Но почему? — нахмурилась Хлоя. — Когда Эван Розье напал на меня, его серьёзно наказали. А ведь из-за Джеймса Поттера кто-то погиб…

— Магла.

— А разве маглы — не люди?

— Люди. Однако для большинства волшебников их жизни мало что значат.

— И для вас? — продолжала допытываться Хлоя, мрачнея всё сильнее. Никогда раньше Рей не видел её такой.

— Для меня — да, — сказала мать твёрдо.

— При этом и мой, и Моры отцы погибли в войне против человека, желавшего подчинить маглов волшебникам, — промолвил отец и невесело усмехнулся.

— Мы слишком долго и часто их защищали, — процедила мать, складывая руки на груди. — Этих «очаровательных в своей простоте» маглов! Мы веками гоняли нечисть и нечеловеческие расы, только бы те не пережрали милейших маглов. Мы сражались с монстрами и подчиняли погоду, только бы уберечь их деревни и посевы. Мы лили кровь и умирали — и ради чего? Ради того, чтобы маглы пошли на нас с вилами и кострами, презирали и плевали вслед? «Ну они же не понимают, что мы стараемся для их блага!» — ах, как же меня бесит пропаганда маглолюбцев! Инквизицию все забыли! А сколько магов-детей эти самые милейшие маглы сожгли-зарезали-утопили, заметив у них первые вспышки стихийного волшебства? И то, что совсем скоро они со своими технологиями начнут наступать нам на пятки…

— Мора, — перебил её отец, его взгляд был очень серьёзен. — Довольно. Прояви уважение к памяти своего отца.

— Я уважаю память отца. Гриндевальда нужно было остановить, — мать сверкнула глазами. — Но не ждите от меня того, что я стану трястись над каждым маглом. Нашими стараниями мир стал безопасным. Пусть не суются к волшебникам — и всё будет отлично!