Дэвид отмахнулся от его вопроса, как от чего-то несущественного.

— Ты должен помочь мне, Брайан, — Дэвид сам шагнул вперёд, осознанно или нет загоняя Брайана в угол. — Пока суматоха и неразбериха, уничтожь воспоминания Джима об этом вечере. Уверен, должен быть способ не запереть, а именно что полностью стереть воспоминания. Тогда всем придётся плясать от этого как от факта, мм.

— Я… — Брайан запнулся, ведь хотелось закричать: «Я не понимаю, почему в тринадцать лет ты рассуждаешь так!». Хотелось взять мальчишку в охапку и выведать, что его самого сломало: его зацикленность на «нормальной жизни» для брата не могла быть просто так! А ещё хотелось поступить по совести, но протоколы… — Я не могу ничего сделать сейчас, Дэвид. Сперва нужно дождаться, когда отец вернётся из Министерства, — и искренне добавил: — Прости.

— Ненавижу ждать других, — буркнул Дэвид и скривил губы в ухмылке непонятно чему. — Нет, не так: ненавижу зависеть от других.

— Таковы правила.

— Не мои, — бросил Дэвид и ушёл, оставляя Брайана в смятении. По крайней мере, успокаивало то, что больше ничего сделать сам парень не в состоянии. Во всяком случае, Брайан надеялся, что ему хватит ума не пытаться самому покопаться в голове Джима.

То, что предлагал Дэвид, было… милосердием. Брайан всегда желал для близких спокойствия и счастья… однако в то же время понимал важность принятия реалий мира. В данном случае реалии были таковы, что пусть и по чистой случайности, но из-за Джеймса погиб человек. Подобная ситуация не может быть просто отпущена — она должна стать уроком.

Вот только уроком каким? Брайан легко представлял себе печальные варианты: «моя магия — зло и смерть», «мне нельзя сближаться с людьми, ведь я несу лишь боль»… Возможно, так легко они представились, потому что были слишком хорошо знакомы. Он буквально видел потухшего Джима, шарахающегося по тёмным углам Хогвартса, отгородившегося от людей…

Брайан резко замотал головой, стараясь вытряхнуть из неё жуткий образ. Дэвид был прав, и всем своим существом Брайан хотел помочь ему и Джиму. Но то как человек, член семьи — что мог он себе позволить как сотрудник Министерства магии? По протоколам он должен быть максимально дистанцирован от дела, в котором замешан член его семьи. Это было правильно, ведь в ситуациях конфликта интересов чувства затуманивают разум.

Ему отчаянно требовался совет, но спросить его было не у кого.

Следующие часы прошли в томительном ожидании. Матушка отправилась спать, мальчишек тоже уложили (не без хитрости со снотворным в какао), но Брайан и тётя Юфимия оставались на посту. Устроившись в гостиной у мягко потрескивающего камина, они в молчании ждали новостей. Брайан поигрывал палочкой и гадал, какую битву сейчас в Министерстве ведёт отец. Тётя Юфимия нервно теребила оборку на юбке и глядела в пламя; её бескровные губы были плотно сжаты, брови подрагивали, и казалось, тётушка что-то обдумывает.

Первые новости появились незадолго до полуночи. Их принесла Лолли, с поклоном протянувшая тётушке письмо. Взглядом спросив разрешение, Брайан через плечо тёти прочитал:

Моя дорогая,

Ранее вечером я побывал в доме Барреттов и стал свидетелем прибытия магловского экипажа скорой помощи и полиции. Я говорил с мистером и миссис Барретт, а также имел возможность от нас всех принести соболезнования мистеру и миссис Мёрфи, родителям бедной девочки. Они поведали мне, что девочка умерла от удушья, вызванного аллергической реакцией. О присутствии наших сыновей в том доме в час трагических событий маглы не помнят.

Следом я известил Альбуса. Несмотря на то, что в последние месяцы между нами нет прежнего аккорда, я не сомневаюсь в том, что ради блага детей он сделает всё от него зависящее. Только что появился Фоукс с ответом: Альбус предлагает встретиться в Министерстве; там всё ещё должен быть Карлус. Я отправляюсь немедленно.

С любовью,

Флимонт

— Ах, Флимонт, — вздохнула тётя, прижимая письмо к груди. — Его вера в Альбуса безгранична…

— Я тоже верю, что директор поможет, — мягко сказал Брайан, поглаживая её по руке. Всё же Дамблдор являлся одним из немногих, к кому порою прислушивался лорд Гринграсс, глава Отдела тайн.

Тётя Юфимия покачала головой и подняла на Брайана взгляд — и решительности в нём было не меньше, чем в таких похожих глазах её приёмного сына.

— Когда дело касается моих детей, я не хочу полагаться на посторонних, — тётя наклонилась к нему, удерживая взгляд. — Мой милый Брайан, ранее вечером я нечаянно услышала ваш с Дэвидом разговор… И мне думается, мой сын прав. Ужасным предательством было бы оставить Джеймса на растерзание чувству вины.

— Тётя…

— Я ненавижу себя за то, что прошу о таком, — не дала ему говорить тётушка, — ведь знаю, как важно для тебя быть честным служащим Правопорядка… Однако и остаться в стороне, оставить разрешение этой ужасной ситуации на откуп чужакам не могу. Поэтому, мой милый мальчик, пожалуйста, научи меня чарам, которые избавят от страданий моего сына.

— Пожалуйста… не просите, — запнувшись, прошептал Брайан.

Его захлестнула волна ненависти к себе за нерешительность. Что происходит с ним?! Почему в самом важном, семейных делах, он так постыдно много сомневается? Брайан ведь ни разу не метался, прежде чем вмешаться ради друзей: когда Орсон встревал в драки со слизеринцами на ровном месте; когда с Гидеоном случались неприятности из-за проклятия; когда Рафаэля подозревали в проблемах других…

Брайан пружинисто поднялся, едва не выскочил из кресла — сидеть на месте стало невозможно, так жёг душу стыд.

— Не вы, но я… Я должен был сделать это с самого начала, — пробормотал Брайан, зарываясь пальцами в волосы, с нажимом проводя по пылающему лицу. — Мальчишки… они заслужили спать без кошмаров.

— Боюсь, наша помощь нужна лишь Джеймсу.

— А как же Дэвид? — спросил Брайан с недоумением. Тётя вздохнула и улыбнулась с чистой материнской печалью.

— Я знаю своего сына, дорогой. Как бы печально мне ни становилось от каждого подтверждения этому, Дэвид уже очень давно перестал быть наивным ребёнком, счастливым в своей невинности… Само по себе это трагическое происшествие не в состоянии ввергнуть его в пучину ночных кошмаров. Однако если мы не позволим ему быть сильным, быть тем, кому доверят ношу знания, к которому Джеймс не готов — именно это ранит его больнее всего. Ведь желание защитить брата — это и есть то самое, что движет им, не даёт сломаться.

— Мне знаком инстинкт, — признал Брайан. — Но, тётя, разве он не слишком мал?

— А во сколько лет ты сам взял на себя заботу о друзьях?

Сравнение ударило в самое сердце — и Брайан отчётливо увидел в кузене себя: истинного гриффиндорца, самоотверженного, с сильным внутренним стержнем, ярко ощущающего ответственность за ближних.

Отказать Дэвиду в пути, по которому всю сознательную жизнь шёл сам Брайан, было бы лицемерно.

— Вы правы, тётя, — глухо признал он, прокрутил между пальцами палочку — та ответила теплом и россыпью золотых искр. Подбадривала.

Подбодрила его и тётушка: благодарной улыбкой и прикосновением к руке. Брайан через силу улыбнулся в ответ, после чего поспешно вышел, направился в комнату, где устроили на ночь мальчишек. Джим сопел в подушку, сморённый снотворным, а вот Дэвида в кровати не оказалось; окно было открыто, а до ветви ближайшего дерева — не так далеко.

«Может, и к лучшему», — подумал Брайан, присаживаясь на край кровати Джима. Всё же соблазн дать и второму кузену более спокойную жизнь был очень большой.

========== Глава 39. Поле битвы — будущее ==========

В Мальсибер-холле день, как всегда, начался рано и с пробежки. Поначалу Рея надолго не хватало, но со временем он привык и даже порой устраивал соревнования на выносливость с Майклом. Пока проигрывал, однако сдаваться не был намерен.

— В Хогвартсе мы ведь продолжим это маленькое состязание? — допытывался Рей, пока трое друзей рассаживались за столом, где эльфы уже выставили завтрак.