Старая магия ощутилась отчётливее.
Майкл не двинулся с места.
— С чего вы взяли, что мне нужно что-то знать о вас?
— Не лги! — рявкнул отец, и Рей непроизвольно втянул голову в плечи, пусть гнев родителя и не был направлен на него самого. — Я знаю этот взгляд, Майкл: ты прицениваешься и решаешь, можно ли нам доверять.
— Что? — удивился Рей, но на него не обратили внимания: отец и Майкл смотрели лишь друг на друга — и это было тревожно, как перед сражением. Даже не дуэлью — именно что сражением, где кровь и смерть, и лишь один останется на ногах в конце.
Рей резко тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Это на него близость семейных артефактов так влияет? Странное, странное чувство! И страшное…
— Да и я должен тебе, — добавил отец куда тише, всё ещё не отрывая взгляд от Майкла. Тот смотрел в ответ с холодной оценкой, от которой мурашки по коже — Рей едва удержал себя от того, чтобы отступить в оружейную, где оказался бы под надёжной защитой магии своей семьи. Но это был бы поступок труса — а он решил трусом больше не быть.
«Зачем отец позвал меня? — вдруг подумал Рей. — Говорить он явно хочет лишь с Майклом. А я… моё место — между ними?»
Набрав в грудь воздуха, Рей относительно смело сделал шаг вперёд.
— Это нормальная практика, Майкл, — проговорил он, стараясь непринуждённо улыбнуться. Вышло не очень, подозревал… но отец и друг хотя бы отвлеклись от своей игры в гляделки. — Когда кто-то помогает нам в вопросе жизни и смерти, с этим человеком принято быть открытыми.
— Принято у правильных чистокровных, — с нажимом добавил отец.
— Верно, — смутился Рей, но приободрился, когда Майкл медленно наклонил голову.
— Хорошо, я выслушаю.
«Всё же странно это всё ощущается», — про себя отметил Рей, заходя вслед за отцом в оружейную.
***
Предоставленная самой себе, Хината из своих вещей — их доставили накануне из замка Бёрков в полной сохранности — достала коробку с вязанием и вышла на улицу. Тёплый ветерок и ласковое солнце настраивали на мирный, созерцательный лад, однако на душе у Хинаты висела туча тревог. Куда мистер Мальсибер увёл Итачи? Зачем? Не предпримет ли брат чего-то… «Нукенинского», — подсказали глубокие страхи.
Хината поспешила отрешиться от них и устроилась на скамейке возле декоративного водоёма. Итачи не глуп и не опрометчив — понимает лучше неё самой, к чему может привести конфронтация с Мальсиберами. Понимает, что лучше выждать и выслушать, понаблюдать, собрать информацию, подстроиться и, возможно, обзавестись наконец сильными взрослыми союзниками в этом мире… «Ах, нет, это мои собственные чаяния, — с грустной улыбкой поправила себя Хината, доставая из коробки ярко-жёлтые нитки, спицы и схему узора. — Вряд ли Итачи думает о таком».
На другой стороне водоёма миссис Мальсибер творила какие-то чары, порывисто кружа по гравийной дорожке, — это была одна из причин, почему именно сюда Хината вышла вязать. Заметила хозяйку дома из окна и решила устроиться поближе к ней. Всё же, пока Итачи общается с мистером Мальсибером, самой Хинате надлежало прощупать миссис. Командная работа.
В очередном крутом развороте ведьма заметила её, напоказ сосредоточенную на узоре; Хината набрала много заказов на лето и намеревалась расправиться с ними как можно быстрее и разослать, чтобы поднакопить денег к августу и покупкам для нового учебного года. Понаблюдав за нею с минуту, миссис Мальсибер сунула палочку в держатель и обогнула водоём. Остановившись перед Хинатой, упёрла руки в стройные бока с раздражительным ожиданием и требованием.
— Вы много тренируетесь, мэм, — мягко заметила Хината, не отрываясь от вязания. Да, это невежливо — но невежливой была и Мора Мальсибер. Отзеркаливая человека, возможно повысить шанс прогресса во взаимопонимании и получении расположения — так говорили на специальных занятиях для будущих куноичи в академии, и Хината была прилежной ученицей.
Раздражение на лице миссис Мальсибер сменилось удивлением, однако ведьма всё же ответила:
— В моей работе от подготовленности тела и разума зависит выживание. Я осознанно не готова умереть.
— Любопытный выбор слов.
Эта простая фраза, казалось, окончательно выбила миссис Мальсибер из колеи подспудного вызова на конфликт. Сделав два шага назад, женщина села на невысокий бортик водоёма.
— Человек отличается от животного тем, что способен осознавать мир вокруг на более глубоком уровне, равно как и свои перспективы в этом мире, — проговорила она, и огонь цели вспыхнул в её глазах. — Что есть жизнь? Что есть смерть? Что ждёт в посмертии? Животные не задумываются о таком; любой анимаг тебе скажет: их восприятие мира организовано куда проще. Да, животное может пожертвовать жизнью ради своих отпрысков, или группы, или хозяина, но происходит это без осмысления, на уровне рефлексов.
— На уровне рефлексов… — повторила за ней эхом Хината, вспоминая войну.
Тело действовало само, когда она бросилась наперерез атаке Учихи Обито, заслоняя собой временно утратившего способность обороняться Наруто-куна…
Камень или птица? Оружие, животное или человек?
Миссис Мальсибер наклонилась к ней.
— Зачем ты сунула руку в зеркало, поймавшее Рея?
— Чтобы поддержать друга, мэм.
— Ты в самом деле осознавала, что делаешь?
— Да, — ровно ответила Хината; видя скепсис в глазах женщины, добавила с чуть смущённой улыбкой: — Вначале я погрузила в зеркало лишь мизинец: даже если бы события пошли по худшему сценарию, его потеря не критична. Я не ожидала, что Рей…
— Запаникует? — скривилась миссис Мальсибер. Хината пожала плечами:
— Я не могу винить его в этом. Сомневаюсь, что ему приходилось сталкиваться с подобными ситуациями.
— А тебе самой?
— Неоднократно. В начале весны меня прокляли удушающими чарами, едва не лишившими меня жизни. Минувшим летом в приюте старшая девочка раздробила мне кости ладони молотком для отбивания мяса, — Хината мягко подняла пострадавшую руку на уровень лица, перебрала в воздухе пальцами, вновь взялась за спицу. — И это только за последний год.
— Это многое объясняет… — протянула миссис Мальсибер и замолчала на долгое время. Чувствуя на себе её взгляд, Хината продолжила вязать: петля за петлёй, удар за ударом спицы. Нежный ветер перебирал волосы, оглаживал шею и щёки — и как бы хотелось ощущать себя достаточно в безопасности, чтобы просто насладиться всем этим. Как бы хотелось знать наверняка, что эти люди — надёжные соратники.
Как бы хотелось вновь оказаться в поместье своего клана.
Резкий свист — в траву у её ног вонзился кунай.
— А теперь объясни мне вот это.
***
Итачи входил в подземелье, где его встречали два кузнечных молота…
…два веера-мона…
…вслед за Реджинальдом Мальсибером и его сыном…
…вслед за отцом и Шисуи…
…освещённые вспыхнувшими факелами…
…коптящими масляными лампами…
…перед ним предстали свидетельства прошлого…
…древняя плита…
…коллекция оружия…
Итачи резко мотнул головой, прогоняя ярко вспыхивавшие в разуме параллели. Это трюк, трюк его подсознания, игравшего дурные игры!
«Ты сам ищешь параллель», — шепнул Шисуи.
«Ты ищешь повод», — с неприятной усмешкой констатировал Сасори.
Итачи впился ногтями в ладони, вырывая себя в реальность. Это недосып и напряжение последнего времени, результат опасения за сестру.
«Так многие Учиха говорили — и куда это их завело?..»
«В могилы, — ответил самому себе Итачи, внимательно оглядывая оружейный зал. — Мне туда же дорога».
Но сперва он узнает всё о Мальсиберах — всё, что имеет значение, по крайней мере. Даже если глава этого клана желает сыграть с Итачи в какую-то игру — что ж, пусть играет, Итачи уже почти мертвец, ему всё равно. Он притворится, возможно, подыграет — добудет информацию и защитит сестру.
«Вот как вобьёте себе что-нибудь в голову, Итачи-сан…»
— В этом зале собрано оружие, созданное поколениями нашей семьи, — Мальсибер-старший остановился посреди помещения и обвёл широким жестом стены, стенды, столы. На них тускло поблёскивали в неярком свете бессчётные клинки: мечи разных форм, и кинжалы, и стилеты, и топоры, и копья, и многое, многое, многое другое оружие.
