Впрочем, что означает «мирность»? Как её измерить?..

— О чём задумалась, Хлоя? — спросил Рейнальд. Перевернувшись на бок, он внимательно наблюдал за ней, поглаживая по холке улёгшегося рядом пса. Чуть в стороне, за стопочкой книг и конспектов, Итачи отрабатывал какие-то чары и делал вид, что полностью поглощён упражнением, хотя, разумеется, не пропускал ни взгляда, ни слова.

Это неотъемлемая часть идеального шиноби: мультизадачность на фоне постоянного внутреннего тонуса. Расслабиться — немыслимо, ведь каждый миг тебя могут атаковать. Покопавшись в себе, Хината поняла, что не помнит, чтобы когда-либо в полной мере испытывала данное состояние. Да, на миссиях приходилось держать ухо востро, однако у неё всегда были товарищи, на которых можно полностью положиться, а самой — хоть ненадолго, но расслабиться, передохнуть. Почувствовать себя в безопасности. А вот могут ли шиноби, подобные Итачи, испытывать ощущение безопасности вовсе? Связан ли ответ на данный вопрос с отношением Итачи к их новому, мирному миру?

— Ты верно заметил, сегодня очень хороший день, — произнесла Хината, повернувшись к Рейнальду. — Прошли контрольные, в школе наконец тихо и спокойно, стоит замечательная погода, а мы с вами имеем возможность просто насладиться всем этим. Является ли это показателем того, что в нашей стране сейчас мир?

— О, — Рейнальд широко распахнул глаза — видимо, вовсе не такого ответа ожидал на свой вопрос. — Я об этом никогда не задумывался, если честно.

— А если подумать сейчас? — Хината села поудобнее и мягко, приглашающе улыбнулась, обращая слова и к брату тоже.

Хината пустила беседу в это русло неспроста. Она хотела посмотреть, есть ли у Рейнальда так нужная шиноби глубина. Посмотреть самой — и показать Итачи, чтобы он изучил, приценился, решил, будет ли ему интересно более тесное общение с Рейнальдом Мальсибером. Две цели одним ударом.

— Хм, — потрепав бигля по боку, Рейнальд медленно произнёс: — Мне кажется, является.

Хината кивнула, принимая ответ, и изменила условия задачи:

— А если бы мы точно так же сидели под этой ивой и наслаждались днём, но по ту сторону ворот стояли бы лагерем враги, а Хогвартс был бы в осаде?

Рейнальд открыл было рот, однако так ничего и не сказал. Бросил на Итачи очень интересный своим окрасом взгляд: как будто бы спрашивал мнения и поддержки. И пусть Рейнальд почти сразу отвёл глаза, Хината с тёплым удовольствием отметила для себя его рефлекс. Так кохай глядит на семпая в сложной, непонятной ситуации.

— Это выставляло бы нас в дурном свете, — подал голос Итачи, к великой радости Хинаты — она боялась, что брат предпочтёт отмолчаться. — Раз мы позволяем себе тратить время в праздности во время осады замка.

— Однако передышки важны, в первую очередь для морального состояния, — спокойно возразила Хината. Параллельно она откупорила термос с чаем, наполнила кружки, добавила молоко для Рейнальда, сахар для Итачи и подала собеседникам. Рейнальд поблагодарил, а вот Итачи посмотрел чуточку пытливо, но слегка улыбнулся. Хината улыбнулась ему в ответ, радуясь, что брат позволяет ей вести затеянную игру.

— Я бы не смог наслаждаться жизнью, если бы за воротами Хогвартса была угроза, — проговорил Рейнальд. Казалось, он ярко представил такой расклад: его руки мелко подрагивали, а вместе с ними и кружка с чаем. — Я бы… — он осёкся, смутился и соврал: — упражнялся в боевых и щитовых чарах, запасался артефактами — готовился к бою. Точно.

— Это верный подход, — одобрил Итачи, хотя не мог не видеть, что юноша лжёт. Хината подумала: а какова его правда? Что бы Рейнальд сделал на самом деле, грози Хогвартсу и всем его обитателям смертельная угроза?

С другой стороны, важно уже и то, что своей правды Рейнальд стыдится. Что хотел бы поступать достойно воина.

А всё же, за какие черты Шляпа отправила его на Слизерин? Хината в упор не замечала в Рейнальде больших амбиций; все они у него сводились в корне к желанию не разочаровывать отца. Также его сложно назвать хитрым. Впрочем, Хината приметила в Рейнальде проблески меркантильной изворотливости, присущей слизеринцам. Ещё он явно искал выгоды для себя — и тем, что старался соответствовать всем требованиям отца; и тем, как выстраивал отношения с учителями, старшекурсниками; и тем, как отринул Эвана Розье и перешёл на сторону более сильного Итачи. Хината чувствовала в нынешнем положении вещей не совсем осознаваемый им же, но поиск Рейнальдом протекции.

По глазам Хината видела, что Итачи размышляет в том же ключе, то же подозревает. Примет или нет? Решит ли использовать?..

— Однако смысл есть и в том, что сказала Хлоя, — продолжил Итачи медленно, глядя больше на Рейнальда, чем на неё. — В тяжёлых ситуациях, особенно не одномоментных, а затяжных, когда угроза висит над головой неделями и месяцами, важно уметь давать себе отдохнуть. Короткие передышки способны спасти жизнь.

Сердце затрепетало, и Хината счастливо улыбнулась — так значит, брату всё-таки известно это чувство! «С кем?» — хотела спросить она, но, конечно же, не стала.

Итачи, перехвативший её взгляд, чуть прищурился — разума Хинаты коснулось холодное щупальце, однако на этот раз Хината не стала сопротивляться ему, позволила проникнуть во внутренний мир. Там щупальце раскрылось — как оказалось, оно принесло картинки-воспоминания.

Лето, солнце и зелень — Коноха, Хината узнала центральный парк. На скамейке — Итачи, ему лет пять, и мальчик постарше. У обоих мон Учиха на одежде, чем-то похожие лица и взгляды. Итачи и второй мальчик («Мой лучший друг») едят данго и смеются…

Уже куда более взрослый Итачи лежит в высокой траве; на его одежде и лице, руках — свежая кровь. Его губы скорбно поджаты, глаза серы и пусты — до тех пор, пока рядом не садится человек в плаще Акацуки. Человек протягивает мокрый платок, и Итачи медленно стирает с лица («Она моя») кровь. Человек усмехается, забирает платок, подаёт тыкву с водой. Приподнявшись на локте, Итачи пьёт, а затем хрипло шепчет: «Спасибо, Кисаме…»

Щуп исчез из её разума, и Хината резко вдохнула, посмотрела на Итачи, широко распахнув глаза. Он скованно улыбнулся.

— Ты так говоришь, словно знаешь наверняка, — проворчал Рейнальд, не заметивший немого диалога шиноби.

— Я в самом деле знаю, — расслабленно отозвался Итачи, и искорка веселья мелькнула в его глазах, когда Рейнальд вскинулся, удивлённо повернулся к нему. — Я много лет прожил в приюте, Рейнальд, а это очень тяжёлая, тревожная атмосфера. И выдержал я только благодаря Хлое.

— Неправда! — с чувством воскликнула Хината. — Ты намного сильнее меня, брат, и именно ты поддерживал меня, а не наоборот!

— Твой взгляд на ситуацию не делает неправдой мой, — парировал Итачи с затаённой улыбкой. К щекам прилила кровь, и Хината спешно отвернулась, поправляя очки. Чтобы Итачи признавал вслух настолько личное, да ещё и при постороннем!..

Закралась мысль, что всё это неспроста. Заметив её понимание, Итачи мельком подмигнул, давая понять, что они поговорят потом.

Рейнальд тем временем притворялся занятым псом, но поглядывал на шиноби с затаённым любопытством, уже знакомым Хинате — тем его видом, который сам Рейнальд считал неприличным. И вновь Хината поощрила юношу, мягко улыбнулась ему.

— Что такое?

— Разве вы брат и сестра? — спросил Рейнальд и втянул голову в плечи, словно в ожидании одёргивания, указания на неуместность вопроса.

Итачи, впрочем, и не думал его одёргивать; пояснил предельно спокойно:

— Семья — это не обязательно те, кто связан с тобой кровным родством, Рейнальд. Порой именно друзья и товарищи становятся настоящей семьёй, в то время как кровные родственники — всего лишь чужаки, — Итачи вложил в тон блеклое, но достаточно отчётливое ожесточение, когда негромко добавил: — Мои родители отказались от меня и сдали в приют — я не расцениваю их семьёй. С другой стороны, Хлоя всегда поддерживала меня и стала мне очень близка за годы, что мы знакомы. И именно эту связь я считаю важной, а не кровное родство.