Трансгрессировал Брайан, впрочем, как и в тот раз, в укромный закуток между сараем и соседским гаражом. Разом отпустил руку Гринграсса и огляделся, прислушался — никого вокруг, спокойный вечер магловского пригорода, где-то вдали сигналят автомобили, из ближайших домов доносятся звуки телепрограмм. Прохладный ветер доносит запах сирени и жареной рыбы. От последнего Брайан едва не чихнул.

— Проверь, — шепнул Гринграсс, накладывая на себя Дезиллюминационное заклинание. Брайан кивнул и перекинулся в свою анимагическую форму — лохматый сенбернар с добрыми синими глазами вызовет у маглов меньше вопросов, чем шатающийся по их району подозрительный незнакомец в странных одеждах.

Оставив напарника в закоулке, Брайан размеренно потрусил к лужайке перед домом Джона. Там вновь стояла газонокосилка, трава была подстрижена только недавно — Брайан чётко ощущал свежий аромат покоса, перебивавший даже запахи рыбы и сирени. Дом пока представлялся не более чем огромным объектом с расплывчатыми жёлтыми фигурами на нём, окнами — до него далеко, и Брайан не торопился сокращать расстояние. Вдруг какой-нибудь магл решит выглянуть на улицу? Нужно вести себя подобно собаке. Поэтому Брайан припал носом к траве, делая вид, что что-то вынюхивает, на самом же деле концентрируя внимание на шумах вокруг. Телевизоры — в том числе и из дома Джона, — музыка, машины вдалеке. Кто-то шагает в конце улицы — Брайан поднял голову, присмотрелся, по стилю движения предположил пожилого человека, ковыляющего, опираясь на трость.

Странно то, что из дома Хоукинсона не доносятся детские голоса. Девочки уложены спать? А не рано? Брайан засеменил к крыльцу, всё ещё притворяясь, что идёт по невидимому следу. Веранда стала чётче при приближении, вскоре он сумел различить входную дверь и кресло-качалку с накинутым на неё пледом. Синим. На столике рядом кто-то забыл большую кружку.

На периферии мелькнуло движение, и Брайан зарычал, мотнул головой, принюхиваясь. Кошка; изогнулась, зашипела предупреждающе и пронзительно, метнулась в кусты. Лапы заныли, пушистый хвост заметался из стороны в сторону, но Брайан задавил рефлекс аниформы. Вновь сосредоточился на доме.

Свет горел в окнах только на первом этаже, по крайней мере, с фронта дома. Слышно было лишь телевизор. Пахло… как-то странно, и сильно забивались в ноздри рыба и сирень. Сирень — вот она, в десяти футах, роняет лиловые лепестки на веранду. Рыбу явно готовила миссис Хоукинсон.

Брайан всё-таки чихнул и тут же припал животом к дощатому полу веранды, навострив уши. Никакой реакции из дома. Очень странно. Не заметить, как на твоём пороге скребётся и чихает здоровенный сенбернар — это можно простить маглу, даже некоторым волшебникам, но никак не сотруднику Правопорядка. Именно этим соображением Брайан, вернувшись к напарнику и приняв человеческий облик, и поделился.

Гринграссу новость заметно не понравилась — он скривился неприятно, но и с оттенком волнения.

— Барьеры? — тихо уточнил он.

— Джон говорил мне, что их не ставит — только двери да окна запирает чарами, — так же тихо ответил Брайан, скрыв и себя Дезиллюминационным. В сумраке эти чары были идеальны для отвода глаз. — У них с женой много друзей-маглов, их девочки ходят пока в простецкую школу и часто играют с соседскими детьми.

Рафаэль кивнул и на этот раз первым высунулся из убежища. Направился он к задней двери. Держа наготове палочку, Брайан прикрывал спину напарника, попутно наводя маглоотталкивающие чары. На всякий случай.

У задней двери они остановились. Свет в этой части дома не горел, внутри было тихо, не считая крика телевизора. Кто же слушает на такой громкости? Обводя внимательным взглядом улицу, Брайан без надежды надеялся, что у Джона гостит какой-нибудь тугой на ухо пожилой родственник. Пасха же!

Рафаэль тем временем возился с замком. У него была магическая отмычка, и Мерлин, что с напарниками сделает Крауч, если узнает, что они с её помощью вломились в дом коллеги! Впрочем, они у Крауча и так на плохом счету. Терять уже нечего.

Только бы всё было хорошо, только бы предчувствие врало!..

Щёлкнул замок, и напарники мгновенно поменялись местами. Брайан первым вступил в пустую тёмную кухню, Рафаэль прикрывал. Открытая дверь кухни вела в узкий коридор. Тот тянулся через весь этаж в холл, ответвлялся на лестницу, в комнаты.

— Гоменум Ревелио, — прошелестел Брайан так тихо, как только мог. Эти чары не имели невербальной формы каста. Жаль.

Отклик вернулся. Пусто.

— Никого, — шепнул Брайан, и Рафаэль очень тихо прикрыл за ними входную дверь. Пусть и могли себе позволить обратное, дальше напарники крались. Брайан ощущал, как чуть учащённо, но ровно и мощно бьётся его собственное сердце. Рафаэль позади дышал хрипло, прерывисто.

— Брайан…

— Молчи! Сглазишь же.

— Сглаживать уже нечего.

Телевизор орал из гостиной. Завернув в неё, Брайан не удержался от сдавленного стона.

Джон лежал у камина, голова проломлена о выступающий угол. Кровь на камине, брызги на светлых обоях, на фотографиях семьи, на гордо вывешенных на стену детских рисунках. Палочка — рядом с Джоном, переломлена надвое. В другой стороне на диване уложены, как куклы спать, светловолосые девочки-погодки с посиневшими лицами. Их мать — в кресле рядом, в уголке рта струйка крови, на коленях — выпавший из руки флакон. Палочка женщины — на ковре у кресла.

К горлу подступила тошнота. Брайан судорожно сглотнул.

— Участок. Барьер. Вызов.

— Да, — выдохнул Брайан и быстрым шагом вышел на веранду. Парадная дверь оказалась не заперта. В таких сонных магловских пригородах нечего бояться.

Брайана прошиб озноб, и он споткнулся, едва не упал. Сумев удержать себя, достал палочку, силясь унять дрожь в руках. Не получалось. Он закрыл глаза. Дышать. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Работа. Долг. Работа. Ответственность, фокусировка. Ответственность… они не успели… считанные минуты…

Брайан прикусил губу. Дышать. Не переживать, лишь оценивать. Работа. Коснулся палочкой значка, запуская сигнал дежурному.

С третьей попытки начал колдовать: усилил маглоотталкивающий барьер, накрыл им весь участок. Поверх легли заглушающий и оптическая иллюзия. Он заканчивал, когда на лужайку трансгрессировала Вэнс. С ней был Грюм. По лицу Брайана они, наверное, всё поняли. Оба содрогнулись и побежали в дом.

Секунду спустя раздался вскрик Вэнс. Надрывно, громко — кто-то выключил телевизор. Вновь повисла неживая тишина.

У Брайана опустились руки, и он осел на свежескошенную траву.

Не прочувствовать, не принимать, отрешиться, работать. Брайан искал точку спокойствия, чтобы от неё поднять ментальный барьер — против себя же, своих чувств. Пока не сделает этого, туда не стоит даже соваться. Из дома выбежала Вэнс, её вырвало. Запах рвоты смешался с сиренью. Хоть рыбу больше не слышно. Хлопок трансгрессии. Где же оно, спокойствие?..

Брайан никогда не думал, что первый увиденный им на посту труп будет трупом коллеги.

Со спины приблизился Гринграсс. Брайан понял это, только когда ледяные, пусть и в перчатках, пальцы зарылись в волосы на макушке.

Хотелось перекинуться — животные ощущают иначе, меньше. Нельзя, не время. Но поглаживание — успокаивает. Собраться, найти точку спокойствия. Наконец получилось. Барьер был поднят, ограждая разум от эмоций. Пора за работу.

Брайан поднялся, отряхнул мантию от приставшей травы, только затем встретился взглядом с напарником. Тот был мертвецки спокоен.

Они вернулись в дом и прошли в гостиную, где Грюм вызывал последние заклинания палочки миссис Хоукинсон.

— Два Удушающих — девочки, Оглушающее — Хоукинсон, его неудачно отбросило на камин, — хрипло проговорил Грюм. — Уложила девочек, выпила яд.

— Зачем? — вырвалось у Брайана.

Грюм обернулся на него, осмотрел, вдруг подошёл и хлопнул по плечу.

— Первый?

— Да.

— Ясно. Ждите снаружи. Эмми ушла за подкреплением. Отчитаетесь — и домой.

— Нет, — отрезал Рафаэль, и Брайан наклонил голову в поддержку.