Тем временем Гринграсс расправился с мармеладом и, сверившись с часами, вернулся к лакричным конфетам. Убойные дозы сахара хорошо на него влияли — не заставляли цвести, конечно, розой, но улучшали расположение духа и, как следствие, понижали градус интроверсии до уровня возможности общения с малознакомыми людьми и даже откровенными чужаками. Заметив это ещё в школе, Брайан всегда имел при себе хотя бы немного конфет для товарища.

Он успел ответить на запросы, дочитать «Пророк» и сводку ночных происшествий аккурат к десяти. Переглянувшись — Брайан не удержался и скорчил рожицу, Рафаэль в ответ скривился, — напарники выбрались из своего сектора и, привычно стряхнув с себя чарами впитавшийся в мантии запах кофе и табака, отправились на ковёр к начальству. Ковёр, к слову, был дорогой — Флинт, большой знаток в бессмысленной трате денег, сравнивал его по стоимости с месячным содержанием квиддичного клуба второй лиги. Ковёр, по слухам, подарил глава Отдела транспорта Поллукс Блэк на вступление Крауча в должность в Правопорядке. Ходили и иные слухи, но Брайан предпочитал их не запоминать.

В кабинете начальства царило напряжение. Крауч сидел в своём величественном кресле, украшенном резьбой, и зло перебирал документы. На стуле перед его столом расположился Джон Хоукинсон, судя по скрещенным на груди рукам и упрямо выпяченной челюсти, с Краучем уже повздоривший. В стороне же от них, у входа, подпирал собой стену джентльмен непримечательной наружности.

— А, Гринграсс, Поттер, — буркнул Крауч и взмахом руки подозвал их ближе к столу. Повернувшись, Хоукинсон поприветствовал коллег, а вот непримечательный джентльмен даже лишний раз не моргнул.

Брайана молнией пронзила догадка, откуда мог явиться данный джентльмен. Судя по тому, как неприятно сощурился Гринграсс, догадка была верна.

Тем временем Крауч прекратил притворяться поглощённым поисками чего-то в ровнейших стопках бумаг, довёл их до идеальной параллельности-перпендикулярности граням стола и друг другу и поднял наконец взгляд на пришедших. Пригладил усы-щётку, мелко дёрнул бровями. Он выглядел уставшим и раздражённым, но под этими очевидными чувствами, видел Брайан, притаилась тревога.

— Касательно вашей сегодняшней задачи, — заговорил Крауч, глядя куда-то между Брайаном и Рафаэлем. — Нас вынуждают взять мистера Розье под формальное наблюдение; моя секретарь подготовит все необходимые бумаги, вас двоих это не касается. Вы должны поговорить с юношей. Разговор с мистером Розье должен пройти в дружественной обстановке. Подчёркиваю: я запрещаю вам давить на юношу. Спросите, что двигало им, но если он не захочет объяснять — не настаивайте.

Брайан вспыхнул мгновенно и открыл было рот, но раньше него взорвался Хоукинсон:

— Что это ещё означает, мистер Крауч?! Что значит «не давить»?! Мальчишка едва не стал причиной гибели однокурсницы — к подобному нельзя относиться спустя рукава!

— Я вас уже слышал, Хоукинсон, — процедил Крауч, по-прежнему глядя мимо него. — Думаете, раз вам теперь покровительствует Альбус Дамблдор, я стану вам потакать? Как бы не так! Не вы и не Дамблдор будете разбираться с последствиями излишнего давления на чистокровного юношу из семьи, подобной Розье…

— Закон есть закон, — отрезал Хоукинсон. — И как раз Правопорядок отвечает за то, чтобы все были перед ним равны.

Не ответив ему, Крауч повернулся к Брайану и Рафаэлю.

— Я приказываю вам, Поттер, провести беседу мягко. Объясните юноше, что подобные чары нельзя применять в школе. Предложите взять дополнительные практики дуэлинга у преподавателей или старших студентов. Скажите, что его поведение может негативно повлиять на дела его отца. Но не смейте запугивать исключением, Азкабаном и прочим нонсенсом!

— Я и не собирался, сэр.

Взгляд Крауча был преисполнен сомнений.

— У вас, Гринграсс, будет иное задание, — Крауч, явно не удержавшись, поморщился, отчего его идеально ровные усы пришли в движение, но секунды спустя вернули свою изначальную безукоризненную форму. Слова звучали зло и через силу, как и всегда, когда Крауч не чувствовал себя во главе стола. — От вас требуется понаблюдать за мальчиком во время разговора и дать своё заключение касательно… хм… его перспектив.

Рафаэль, не стесняясь, скривился.

— Если Тайнам это нужно, пускай Тайны этим и занимаются, — процедил он, глядя на Крауча, но обращаясь, вне всяких сомнений, к джентльмену, подпирающему стену у входа.

— Тайнам не нужно ничего, что не требовалось бы всем, — мягко отозвался тот.

— Пронаблюдайте, Рафаэль, — повторил приказ Крауч, вот только в этот раз он звучал скорее как просьба. — Вы понимаете в подобном больше многих.

Рафаэль прищурился. Брайан коснулся его затянутых в перчатки пальцев, предупреждая против неразумных действий.

— Мы сделаем всё, что в наших силах, — лаконично пообещал Брайан.

— Сделайте всё, как я вам сказал! — ощетинился в его сторону Крауч, и Брайан с огромным трудом сдержался.

Вскоре они покинули кабинет, оставив Крауча одного в обществе документов и дел. Хоукинсон возвёл глаза к потолку.

— Я ничуть не скучал по этому.

— В школе лучше? — спросил у него Брайан. Непримечательный джентльмен коротко поклонился, после чего ушёл в направлении лифтов. Его Гринграсс проводил долгим взглядом, приспустив на кончик носа очки — серая мантия волшебника зарябила дымкой мощных щитовых чар, но сам маг не обернулся. Цыкнув, Рафаэль вернул очки на место. Впрочем, миг спустя поймал новую идею и снова выглянул из-под глушащих дурной глаз стёкол — коридорный ковёр вспыхнул прямо под ногами джентльмена, и тот от неожиданности со вскриком отскочил в сторону. Рафаэль ощерился в злорадном удовольствии.

— На удивление, — Хоукинсон наблюдал за Гринграссом настороженно, но когда тот скрыл глаза за зелёными стёклами, вздохнул свободнее и благожелательно улыбнулся. — Там, знаете, проблемы менее масштабны… ну, не считая случая с Розье, конечно, — Джон мотнул головой, словно хотел вытряхнуть мысли о случившемся, как сор из карманов. — Нет, ты знаешь, Поттер, как это чудесно, когда серьёзным происшествием считается прогулка детей по школе после отбоя? Или затянувшийся парад плохих оценок у отличника, нашедшего себе девушку. Масштабы другие, Поттер. С ними работать приятнее.

— Ну, кому что! — рассмеялся Брайан и приятельски хлопнул Хоукинсона по плечу.

К большей части коллег по Правопорядку Брайан относился нейтрально: все два года здесь он старательно трудился, чтобы получить возможность поступить в школу мракоборцев, и не пытался обосноваться во временном коллективе. Все его контакты, по сути, сводились к школьным. Однако к Джону Хоукинсону Брайан испытывал искреннюю симпатию. Он был, что называется, правильный. Занудный, но отзывчивый, Хоукинсон соблюдал правила неукоснительно, приключений никогда не искал и всячески сторонился, женился на своей школьной любви и родил вместе с ней двух замечательных девочек-погодок — не жизнь, а настоящая пуффендуйская мечта. Настолько идеальная, что даже Брайана пробирала до светлой зависти.

У него самого жизнь была… не хуже, пожалуй. Просто иная, гриффиндорская. Брайан любил свою холостяцкую квартиру в Косом, местами больше похожую на оранжерею. Был он также в целом доволен тем, чем занимался сейчас, а в перспективе его и вовсе ждала желанная работа мракоборцем. У него были хорошие друзья-приятели, а девушка… ну, Гринграсс вместо девушки. Привередливый, раздражительный, мстительный и глубоко травмированный своей безумной семейкой Рафаэль Гринграсс. Его глобальный плюс по сравнению с девушкой был в понятности. Брайан невольно вспомнил утреннее столкновение с мисс Белл и тяжело вздохнул.

— В чём дело?

Брайан вздрогнул, осознавая, что вновь унёсся мыслями вдаль, забыв о реальном разговоре. Насколько быстро он адаптировался в боевой ситуации, настолько же легко в расслабленной обстановке терял концентрацию и улетал в мир фантазий, размышлений и душевных терзаний.

— Ничего!.. Знаешь, вспомнилось, как мы с Рафаэлем здесь начинали: патрули, с которых мистер Крауч пытался нас снять, двадцать на неделю вызовов от старенькой миссис Лавгуд… а вот теперь проводим беседы с детьми.