Флинт собрал вокруг себя большую часть ещё заспанных, вооружившихся кружками с кофе коллег и ведал что-то забавное — помещение то и дело оглашал хохот. Впрочем, весело было не всем. Флинтовы россказни порой пытался перекрыть могучий бас Вуда, но его, в отличие от прекрасно поставленного баритона Флинта, слушать никто не хотел.
Брайан невольно улыбнулся и покачал головой — прошло два года, а кое-что так и не поменялось. Согласно установившемуся сценарию, рано или поздно Вуда и Флинта придётся разнимать, разводить по углам, и, по тому же сценарию, это предстояло делать именно Брайану. Но пока борьба за внимание публики проходила мирно, и Брайан, как обычно, предпочёл праздному времяубийству с коллегами что-то более продуктивное. Поэтому он завернул в свой отсек и отсалютовал Гринграссу. Напарник прикосновением к очкам обозначил приветствие, не отрываясь от передовицы «Пророка». В противовес ему, Брайан был не настроен молчать:
— Хороший сегодня день, не так ли? Пятница, длинные выходные впереди…
— Мм, — неразборчиво протянул Гринграсс, перевернув страницу газеты. Затянутые в тонкую ткань перчаток пальцы механически заминали уголки, складывали гармошки — по ним можно было определить, какие именно бумаги трогал Гринграсс. Порой, если он не давал себе труд надеть перчатки, такое знание могло уберечь случайного коллегу от проблем.
— Ладно тебе, — усевшись напротив него, Брайан через придвинутые друг к другу вплотную столы посмотрел на напарника, — день-то ты сглазить не можешь.
Гринграсс поднял голову с очень красноречивым «Спорим?», горящим в глазах за зеленоватыми стёклами очков. Спорить с ним Брайан, как человек в целом здравомыслящий, не соглашался ни при каких обстоятельствах. Поэтому поднял руки на уровень груди, капитулируя, и притянул поближе горсточку писем.
— Что нового? — попутно полюбопытствовал он, разбирая конверты. Три были от коллег с запросами, а в четвертом обнаружилась записка от мистера Крауча. Его секретарь снова потеряла прошение Поттера о зачислении в мракоборческую школу, какая жалость.
— Всё новое — хорошо забытое старое, — изрёк Гринграсс.
— Гоблин усатый, — одновременно с ним проворчал Брайан, и напарник вскинулся. — Не ты, Рафаэль, не смотри на меня так! У тебя и усов-то нет…
— Крауч? — мановением пальца Гринграсс приманил к себе записку и, прочтя, расфыркался. — Твой отец является главой мракоборцев…
— …и в первый же мой день в отделе заявил, что протекции я от него не дождусь, — и ведь не объяснишь же отцу, что Крауч нарочно цепляется и ставит палки в колёса! Так-то Брайан уже отработал положенные два года в Правопорядке, набрался опыта, не приобретя попутно взысканий, а значит, был по закону пригоден для зачисления на курсы мракоборцев. Бартемиус Крауч, однако, считал иначе. Да, Брайан сам отчасти виноват, заспорил с ним зимой при народе, но «терять» заявления ведь так мелочно. — Остаётся только бодаться с Краучем.
— У меня есть теория, — через стенку отсека перегнулся Вуд. Видимо, попытки отвоевать внимание масс (и мисс) у Флинта ему наскучили. — Гринграсс тебя сглазил на неудачи с Краучем, чтобы ты не свалил к мракоборцам и не бросил его.
Вскинув бровь, Рафаэль приспустил на кончик острого носа очки. Вуд тут же зажмурился и отшатнулся:
— Ну тебя, Гринграсс! Уж и пошутить нельзя!
— Это ты называешь юмором? — клуб тяжёлого табачного дыма повис над отсеком — к компании присоединился Флинт. — Мой дорогой Вуд, вынужден с прискорбием сообщить тебе, что юмор твой ещё хуже навыков общения с прекрасным полом.
Вуд зарделся, а следом зарделся и Брайан.
— Чтоб тебя только банши целовали, Флинт!
— Ах нет, старина, у тебя, как у Гринграсса, не получится…
— Что-нибудь интересное? — Брайан поспешно кивнул на газету, чтобы отвлечься самому и, что важнее, отвлечь напарника от спорящих приятелей. С Гринграсса станется проклясть обоих, а после, устроившись в зрительном зале с бокалом бренди, с гадостливым наслаждением наблюдать за попытками Вуда и Флинта снять порчу. Бесполезными, естественно.
Пожав плечами, Рафаэль левитировал газету ему. В благодарность улыбнувшись, Брайан проскользил взглядом по странице.
— «Группа фермеров из Уэльса предприняла попытку вывести гибрид гиппогрифа и кельпи. Одной магической фермой в Уэльсе стало меньше».
— Ба, даже у корреспондентов «Пророка» начало получаться шутить, — хмыкнул Флинт и пыхнул трубкой, добавляя дыма над столами Поттера и Гринграсса. — Вуд, а не организовать ли нам стажировку для твоего юмора в «Пророке»? Я могу переговорить…
— Сам себе стажировку организовать не хочешь?!
Они вновь принялись спорить, однако Брайн уже почти не замечал. Его внимание занял Гринграсс, который полностью сосредоточился на последнем нераспечатанном Брайаном письме в министерском конверте. По мере чтения Гринграсс отчётливо мрачнел лицом. Вуд и Флинт тоже заметили это, переглянулись с Брайаном и ушли. Сам Брайан извлёк из стола початую пачку лакричных конфет и подсунул поближе к напарнику. Тот не глядя взял конфету и отправил в рот.
— У нас в час пополудни работа, — кисло проинформировал Рафаэль.
— Что за работа?
— Провести беседу с мистером Эваном Розье, Хогвартс, второй курс. Причина: применение мистером Розье потенциально опасного для жизни проклятия к сокурснице, из-за чего мистер Розье был временно отстранён от учёбы и рекомендован к постановке на учёт в Отделе правопорядка, — по большей части прочёл Гринграсс и скорчил мину. Если бы не его очки с зачарованными стёклами, письмо уже точно бы истлело и осыпалось прахом. — Направление от Хоукинсона, нас назначил Крауч.
— Почему мы? — удивился Брайан.
Гринграсс передёрнул плечами почти с ожесточением:
— Не знаю. В десять Крауч хочет видеть нас у себя. Думаю, объяснит.
Вздохнув, Брайан достал коробку мармелада и вручил напарнику, а сам сверился с карманными часами. Те показывали двадцать минут десятого и идущую на убыль луну, положение планет и фазу солнечного цикла; на внутренней стороне крышки также высвечивалось, что матушка дома, отец в Манчестере, а Рафаэль Гринграсс — в Министерстве магии. Брайан закрыл часы и убрал обратно в карман, приманил брезгливо отброшенный Гринграссом конверт с погнутым краем. Внутри сиреневой обёртки Брайан обнаружил вкладку с сухим описанием происшествия в Хогвартсе, в котором был признан виновным юный Розье.
Брайан и так помнил; в начале весны в отделе было много пересудов о нём. Шутка ли — проклятие такого уровня в школе, ещё и под носом у Дамблдора! Настолько серьёзных инцидентов не случалось с открытия Тайной комнаты в сороковых. Флинт в марте много сокрушался на тему злой иронии судьбы: только-только профессора вздохнули свободно, выпустив взрывоопасных Беллу и Меду Блэк, трудного по всем статьям Рафи Гринграсса, нетерпимого Руди Лестрейнджа и ходячую неприятность Гидеона Пруэтта, как нате вам — кроха Розье отличился. Вот уж от кого точно никто не ожидал. От младшего Лестрейнджа, от Бёрка, от, прости Мерлин, холодной леди Цисси Блэк — да, но не от малыша Розье! Брайан живо представлял, как пыхтел и пучил глаза старик Слизнорт, пытаясь найти оправдания подопечному; как красочно возмущалась МакГонагалл; как сверкал глазами Дамблдор и кипел Джон Хоукинсон…
Последнего было жалко особенно — не с его пуффендуйской душевной организацией разбираться с подобными происшествиями. Хоукинсона ведь отправили в Хогвартс лекции почитать, чтобы подрастающее поколение хоть про законы, действующие в стране, немного узнало, да подготовить примерные группы для сдачи СОВ и ЖАБА — без лишних телодвижений, по планам Министерства. Сам Джон, малопригодный к оперативной работе, так радовался назначению… а тут пожалуйста, в школе творится такое, что не каждый месяц и во взрослом мире случается.
В итоге Хоукинсон поступил как истинный пуффендуец в стрессовой ситуации: вспылил, упёрся и выел всем мозг чайной ложечкой, продвигая свои моральные принципы. Те, разумеется, включали идеи перевоспитания неблагонадёжных подростков. В целом, Брайан был даже согласен с тем, что этот вариант лучше, чем просто наказание.
