Итачи смерил Мальсибера таким взглядом, что сердце Хинаты ушло в пятки. Бросившись между ними, она быстро и хрипло заверила:

— Всё в порядке! Это…

Её отвлёк шорох — привалившись спиной к стене, Эван осел на пол, зажмурившись и схватившись за голову. В следующий момент он заскулил, словно побитый щенок.

Хината заметила, как Рейнальд словно бы по привычке дёрнулся, но осадил себя, и тут же сама шагнула к Эвану. Склонившись над приглушённо стонущим от боли мальчиком, Хината протянула к нему руку.

— Не трогай его, Хлоя! — окликнул Рейнальд, а Итачи быстро и крепко перехватил её запястье, утянул назад.

— Пни его лучше! — с чувством выплюнул Дейдара. — Мягкотелая дура.

Хината повернулась к нему и уточнила строго:

— А ты, я полагаю, пнул бы плачущего младенца?

Какая-то мысль мелькнула в жестоких глазах Дейдары. Он коротко покосился на Итачи, сжал и разжал кулаки.

— Нахуй, — бросил он и, резко распахнув дверь (та с грохотом врезалась в стену и мотнулась обратно), вылетел в коридор.

Проводив его взглядом, Хината многозначительно посмотрела на своё запястье. После секундной заминки Итачи разжал пальцы. Беспокойно поглядывая то на шиноби, то на стонущего Эвана, Рейнальд дрожащими руками пригладил волосы.

Из коридора донеслись взволнованные голоса, и в кабинет ворвались Дамблдор и МакГонагалл. За ними вернулся раздосадованный Дейдара.

***

Следующие пару часов они все — кроме Эвана, которого доставили в больничное крыло в совершенно невменяемом состоянии — провели в кабинете директора. Перед собравшимися Дамблдором, МакГонагалл, Слизнортом и Хоукинсоном каждый из четверых студентов пересказал свой взгляд на последние события: само нападение (без откровений со стороны Хинаты), расследования и их итог.

— Возмутительно! — воскликнул, когда закончил говоривший последним Итачи, профессор защиты, являвшийся также сотрудником Отдела правопорядка Министерства магии. — Не вы, молодые люди, вы сработали великолепно. Но поступок Розье — это переходит все границы, директор! Я сейчас же буду писать мистеру Краучу, чтобы мальчишку поставили на учёт! Вы должны его исключить, Альбус!

— Джон, давайте не будем горячиться! — пропыхтел Слизнорт, промакивая платком лысину. — Вы же видели, в каком мистер Розье состоянии. Возможно, он и сам под проклятием!

— Проклятием чистокровных взглядов, разве что, — процедил Хоукинсон, на что неожиданно ощетинился Рейнальд:

— Пожалуйста, профессор, не обобщайте!

— Ваша гордость десятого колена сейчас не к месту, Мальсибер! — осадил его Хоукинсон.

— Но Рейнальд прав, более чем прав! — вступился за своего студента Слизнорт. — И среди Священных двадцати восьми есть как правые, так и левые.

— И ультра-правые радикалы!

— Хватит, коллеги! — встала между ними МакГонагалл. — Не при учениках!

— И точно, — спохватился, вынырнув из пучины явно безрадостных мыслей, Дамблдор. — Мисс Бенсон, простите, что снова не даём вам сосредоточиться на исцелении.

— Ничего, директор, — пробормотала Хината, всё это время рассматривавшая узоры ковра.

— Мистер Поттер, — продолжил директор, и Дейдара мрачно зыркнул на него, — мистер Холмс, мистер Мальсибер — спасибо за ваш вклад. Я начисляю двадцать баллов каждому из вас. А сейчас, молодые люди, оставьте нас.

Только этого Хината и ждала, а потому первая заторопилась к двери. Ей хотелось оказаться как можно дальше от спорящих над участью Эвана Розье профессоров и поскорее покончить с разговором, висевшим над ней тучей братского неудовольствия.

Когда коридор с горгульей остался позади, Дейдара нарушил молчание:

— Чтоб я ещё раз ради тебя впрягся, принцесса.

— Я тебя об этом не просила, — напомнила Хината со вздохом. Его ведь убеждали остаться в стороне — сам вляпался, а теперь возмущается. Что за человек?..

— Ну ничего, мы из этого ещё чё-нибудь выжмем, мм, — абсолютно не слушая её, сообщил пространству Дейдара и свернул в ближайший потайной ход.

Хината бросила тревожный взгляд на Итачи, уверенно шагавшего в сторону холла. По его каменному лицу было совершенно невозможно что-либо понять, но Ки давила, как на поле боя.

Рейнальд тоже это чувствовал. Нервно кашлянул.

— Я рад, что всё закончилось именно так, — признался он, обращаясь исключительно к Хинате.

— Я тоже, — заставила себя улыбнуться ему Хината. Она вовсе не ожидала, что Мальсибер зайдёт ради неё так далеко, и даже обеспокоенная настроением Итачи ощутила прилив огромной благодарности и тепла. — Спасибо, Рейнальд. За то, что сделал. Это дорогого стоит.

— Я знаю, — не очень уж весело усмехнулся Рейнальд и бросил поверх перил мраморной лестницы взгляд на песочные часы, отмеряющие факультетские баллы. В нижней чаше слизеринских, ещё вчера гордо наполненной, поблёскивала жалкая горстка изумрудов.

Ничего не говоря, Хината легко прикоснулась к его руке. Рейнальд не вздрогнул и устало улыбнулся ей.

— Холмс? — окликнул он, когда они подошли к спуску в подземелья.

Итачи замедлился лишь для того, чтобы отрицательно мотнуть головой. Рейнальд глубоко вздохнул и поправил галстук, и на его лице было написано предвосхищение худшего. Он боялся идти в гостиную Слизерина, и Хината не могла его за это винить. И всё же Рейнальд, махнув ей на прощание, свернул к своему общежитию, а сама Хината молча последовала за Итачи на улицу.

Как Хината и предполагала, к вечеру распогодилось. Стоял сонный штиль, и мороз почти не кусал — близилась первая робкая оттепель этой зимы. Красиво падали на замёрзшую гладь озера предзакатные лучи усталого солнца, а лесничий Хагрид нёс в свою хижину дрова. По дорожке из Хогсмида тянулись припозднившиеся старшекурсники.

Итачи свернул к озеру, где не было ни души, и ступил на тянущуюся по его берегу тропинку, растопленную любителями погулять, коих в Хогвартсе было немало. Но сейчас они все были в замке или возвращались из Хогсмида, а потому берег озера был в полном распоряжении шиноби.

На считанные секунды активировав Бьякуган, Хината сказала:

— Мы одни.

Итачи мелко дёрнул бровью.

— Ты понимаешь, что наделала?

Хината сцепила пальцы в замок и постаралась говорить ровно:

— Я объяснила директору замеченные им странности с моей исключительной наблюдательностью, убедила его в том, что боюсь и не контролирую эту способность, и вывела на виновного.

— Ты самолично оповестила потенциального противника о своей уникальности, — Итачи наконец остановился, посмотрел на неё. — Это глупо, Хината.

— Я с тобой не согласна. Чем это глупо? Профессор ведь не узнал, кто мы. Он решил, что мои способности — проявление магии, и это лучшее, что могло произойти, — она подалась вперёд. — Итачи, пойми: теперь мой Бьякуган абсолютно легален! Я могу им пользоваться и помогать людям, как помогла Марлин, без боязни последствий! Не бездумно, конечно, — быстро уточнила она, — или направо-налево, но всё же. Я искренне ценю такую возможность, потому что хочу защищать близких людей. Лили и Марлин — маглорождённых без сильных друзей. Рейнальда, который из-за меня наверняка теперь будет подвергаться нападкам… — она запнулась, однако заставила себя закончить: — Тебя.

— Меня не нужно защищать, имото, — чёрство осадил её Итачи.

— Меня — тоже. И между тем ты всё равно это делаешь. Я знаю, почему. У меня тоже есть младшая сестрёнка. Но мне уже тридцать лет, Итачи… — Хината вздохнула, ловя его мрачный взгляд, надеясь, что он прочитает если не мысль, то хотя бы эмоции. — Конечно, мы никогда не будем абсолютно на равных, не с нашей разницей в опыте… и всё же я не хочу продолжать быть для тебя «беззащитной младшей сестрёнкой». Я бесконечно ценю твою заботу и участие, твои знания и мнение, но позволь мне независимость в принятии решений.

Она в самом деле почувствовала прикосновение к своему разуму — на этот раз лёгкое, не давящее тяжестью всех замковых башен. Пусть внешне ничего в нём не изменилось, внутри Итачи явно что-то происходило. Хината не понимала и десятой части эмоций, мелькавших под слоем льда в его взгляде.