Луи нравилось, что Ии на корабле выглядел как большой мусорный бак. Да, у него были идеально гладкие округлённые края, милая пиксельная мордашка на экране, бесшумные гусеницы, спрятанные внутри длинные выгнутыеназад в коленях ноги и тонкие детские ручки, но всё равно отчего-то Луи Ии напоминал именно мусорное ведро.

– Ии.

– Да, капитан, – пропищал роботмилым детским голосочком. По мнению создателей, именно подобный голос оптимален для робота-спутника, когда тот сопровождает своего хозяина в космосе долгие месяцы и годы.

Слишком басистый, мужской голос способен спровоцировать у астронавта мужского пола раздражение или восприятие на подсознательном уровне Ии как соперника. Ав задачу Ии входил полный контроль здоровья, психического и эмоционального состояния астронавта.

– Заткнись, ты! – кричал астронавт-испытатель, когда робот посоветовал тому принять успокаивающую ампулу. – Не указывай, что мне делать, чёртова железка!

Один на один на протяжении двух лет в открытом космосе астронавту в компании Ии с голосом какого-то знаменитого в то время актёра пришлось нелегко. Астронавт был раздражён, Ии вернулся на Землю с помятыми боками и ободранной облицовкой.

Женский голос же, напротив, заставлял астронавтов испытывать слишком частое возбуждение, вследствие чего, не «выпустив пар наружу», как говорится, они показывали раздражение и понижение показателей работоспособности. Астронавты впадали в депрессию и возвращались на Землю с нарушением полового поведения или проводили долгие месяцы на реабилитации у психотерапевтов.

– Понимаете, этот голос, он сводил меня с ума. Как будто жена зовёт. Особенно когда вылезаешьиз капсулы, ну, для сна которая, голова ещё толком не варит, а тут Ии ласково мурлычет: «Доброе утро, капитан» – и всё, хочешь не хочешь, а крышу сносит. Сразу перед глазами жена в кухонном передничке на голое тело, сразу желание, разгорающееся внизу живота огнём, сразу в голове «щёлк» – и ты ни о чём, кроме как о том, чтобы присунуть кому-нибудь, думать больше не можешь. А, – мужчина показал кулаком неприличный жест, – сами понимаете, не то. Вот и сидишь пять лет в открытом космосе в компании робота и собственной руки.

Создатели Ии стояли за односторонним зеркалом и записывали исповеди астронавтов в свои портативные записники.

Именно поэтому Ии в конечном счётеобрёл голос, приближенный к детскому, лишённый какого-либо пола. Голос был ровным, успокаивающим, чутким.

– Включи FrankSinatra – Feeling good, – скомандовал Луи.

– Да, капитан.

По кораблю разлилась приятная приглушённая музыка. Она мягко обволакивала, текла, словно из всех невидимых щелей корабля.

– Ии, подай вино.

– Да, капитан.

Через минуту робот въехал в залу с бокалом вина на маленьком белом подносе, который прятался и высовывался при необходимости из бока Ии.

– Допустимая норма алкоголя – десятьграмм в месяц, – сказал Ии.

Луи знал, что вино разбавлено водой. Пусть даже всё на корабле и было максимально автоматизированным, да и запрограммированный на чрезвычайный случай Ии всегда был под боком, но капитан обязан быть в трезвом уме и рассудке. В некоторых ЧП, насколько бы хорошо ни был оснащён «разумом» Ии, только мозг человека смог бы правильно среагировать и логическими решениями избавиться от проблемы или вовсе избежать её. Ии не ведом страх смерти, человека же спасают инстинкты. Поэтому даже в самых непредвиденных ситуациях только человек способен на принятие верных, пусть и не всегда корректных, решений.

Луи взял бокал разбавленного вина и, салютуя Земле, одним глотком осушил его. Не удержался, сжал руки в кулаки и чуть не подпрыгнул на месте.

– Мы сделали это! – выкрикнул он и упал на колени перед окном корабля, занимавшим всю левую сторону главного зала судна.

Пилотприжался к стеклу ладошками и щекой и, закрыв глаза, прислушался.

Еле слышное мерцание моторов где-то внизу, тихо шумят приборы, гудят лампы освещения, Ии разъезжает по кабине пилота, проверяет, всё ли верно с координатами и данными общего состояния корабля.

Наконец гул космического шаттла сменяется еле слышимым дыханием. Сначала это слабый писк в ушах, затем белый шум, такой, который не услышать на Земле, сигналы как будто поступают из космоса прямо в мозг, словно подводная эхолокация, передаваемая китами. Голос космоса, дыхание нашей Вселенной.

– Ты слышишь это? – не открывая глаз, шепчет Луи, от его горячего дыхания стекло запотевает.

Ощущение – словно он младенец, который вернулся в утробу матери. Всепоглощающая любовь, уют, вселенское спокойствие и безграничное доверие накрывает разом всё тело. Тянется от головы, растекается по рукам, капает в ноги. Никогда ранее Луи не чувствовал себя настолько умиротворённым, как сейчас.

– Я дома, – улыбается он.

Луи съел еду, которую принёс Ии, выпил ещё один бокал разбавленного вина, хотя робот настаивал не налегать на алкоголь, сходил в туалет и почистил зубы.

Перед тем, как отправиться в отсек с камерами для сна, пилот вернулся в кабину, проверил, всё ли идёт по плану, – всё шло чётче лучших швейцарских часов. Отправил отчёт в центр.

Спать совершенно не хотелось, хотелось сидеть на полу в главном зале корабля, смотреть на бесконечные просторы космоса, ловить глазами звёзды и пролетающие вдали астероиды; хотелось сесть за штурвал и, выдавив рычаги на максимум, запустить двигатели на полную мощность, разорвать пространство и время, разорвать сам космос яркой вспышкой.

Но нужно было экономить расходуемый материал – как топливный, так и материал жизненного обеспечения. Поэтому теперь Луи предстояло уснуть на долгих сто двадцать часов, чтобы проснуться там – далеко меж звёзд и обломков его предшественников, среди тех, кто положил начало дороге, по которой сейчас следует Луи, которая стала его целью и смыслом.

Укладываясь в капсулу, он знал, что не успеет крышка захлопнутьсяза ним, как он тут же уснёт. Специальный снотворный газ усыпит его в одно мгновение. Немного помедлив, Луи всё же опустил голову на подушку.

Впервые в жизни Луине хотел спать, хотя раньше о сне онмог только мечтать. Во время подготовки к полёту уснуть удавалось часов на пять, не больше. Теперь же, видимо, он отоспится за все бессонные ночи разом.

«Ещё успеется», – думал Луи, подавляя желание выскочить из капсулы и снова прижаться к стеклулицом, обнять Млечный Путь своими глазами, утонуть в космосе, раствориться меж планет.

– Спокойной ночи, Ии, – сказал он уже вслух.

– Спокойной ночи, капитан.

Прозрачная крышка капсулы мягко опустилась, закрываясь. Ии убедился, что капитан погрузился в глубокий сон, что его жизненные показатели – пульс, содержание кислорода в крови, дыхание – в норме, и зафиксировал своё мусороконтейнерное тело у изголовья капсулы. Ии прикрыл свои глаза на мониторе – имитация сна – и ушёл в режим энергосбережения.

Корабль погас, лишь несколько аварийных лампочек слабо светились на полу, да красным светом горели теплицы с овощами в тепличном отделе.

«Омега спейс» уснул в колыбельной космоса под ласковый голос матери-вселенной.

– Луи. Луи, вставай.

Голос брата вырвал мальчишку из сновидений. Ему снилось, что он был свободным ветром, летал поверх колосящегося золотой пшеницей полю. Он подхватывал птиц и вместе с ними парил в небе, путался в пушистых облаках, поднимаясь всё выше и выше, оставляя и облака, и птиц внизу, теряя из виду золотые поля и маленькие дома. Он летел к солнцу, к звёздам, как можно выше, и радость свободы наполняла его сердце.

– Луи, не зли отца.

Брат стащил мальчишку за руку с кровати. Упав на пол, Луи ударился локтями.

– Хочешь снова получить ремня?

Оливер был старше Луи на пять лет. Он был высоким, крепким, как отец, с крючковатым его носом и тёмными волосами. От матери же ему достались мягкие зелёные глаза и добрая ласковая улыбка.

Умывшись и причесавшись, они оба спустились к столу, где уже стояли тарелки с тостами, блинами и повидлом. Мать в разноцветном переднике ждала, пока закипит чайник, и расставляла возле тарелок чашки. Она вытерла влажные руки о полотенце, которое всегда пахло подсолнечным маслом, и принялась разливать чай.