Неужели я носила пояс, думая о нем? Возможно.
Возможно.
На один шаг вперед. А может быть, мне просто нужны были доспехи всех моих прекрасных вещей. Мои сексуальные штучки. Мои волосы, пояс с подвязками, лифчик, который был на мне.
Они заставляли меня чувствовать себя сильной.
Но вдруг я поняла, глядя, как он склоняет передо мной голову, словно проситель у древних развалин святилища, что его реакция на все это возвышает их значимость. Мое желание. Мою силу. Мое чувство власти.
Мне было хорошо одной.
Он заставил меня почувствовать себя королевой.
— Подними юбку, — сказал Гуннар, одновременно подтягивая ткань. — Покажи мне, Бренна.
Гуннар толкнул, я потянула, и внезапно оказалась обнаженной перед ним в тайных кружевах и атласе, которые носила. Для себя - да.
И, возможно, для него.
Может быть, потому, что, несмотря ни на что, я знала, что этот момент настанет.
А потом, как я помнила, Гуннар наклонился и поцеловал меня сквозь нижнее белье. Долгий поцелуй, который был бы невинным, если бы он не целовал мою киску. Руки Гуннара гладили мои бедра, сильные и бледные над краем кружев.
— Ты такая красивая, — сказал Гуннар, прижимаясь ко мне, и от его горячего дыхания я стала влажной.
Все это было знакомо и в то же время нет. Не совсем. В Гуннаре всегда было что-то такое, чего я не знала. Не могла ему полностью доверять. Это заставляло его чувствовать себя непредсказуемым и опасным.
Я запустила пальцы в густые темные волосы Гуннара, прикасаясь к нему так сильно, как только могла.
Всего одна ночь.
Он лизнул меня сквозь атлас, и я застонала, выгибаясь ему навстречу, а он просунул руки под мою задницу, удерживая меня на месте. Открытый рот Гуннара овевал меня горячим дыханием, и я извивалась между его руками и ртом.
— Да, — простонала я. Мои пальцы в его волосах слегка, совсем чуть-чуть, сильнее прижали Гуннара ко мне. Я чувствовала, как Гуннар смеется; я даже чувствовала, как он улыбается. И это я тоже помнила. Как ему нравилась моя сила. Как это было здорово, что я знала, чего хочу от него.
Точно так же мне нравилось, когда он швырял меня по кровати, поднимая мои ноги и перемещая меня, пока я не оказывалась там, где он хотел.
— Вот так, — сказала я, когда он лизнул меня глубже сквозь атлас. Я знала, что он чувствует мой вкус в ткани, и я знала - как животное - что он любит это. Он любил все это.
Три года назад мы были очень покладистыми животными.
Я сдвинула бедра, давая ему место между моих бедер, и через несколько минут Гуннар отодвинул нижнее белье в сторону, его горячий и влажный язык прижался ко мне. Он зарылся в меня, пока не нашел твердый узелок моего клитора, и Гуннар потрогал его языком, погладил и лизнул, пока я не стала извиваться под ним. Переводя дыхание, шепча имя Гуннара между стонами. Прося еще. Прося быть жесче.
Внезапно Гуннар сел, лицо его сияло, глаза потемнели и сосредоточились. В наступившей тишине я громко сглотнула.
— Я скучал по тебе, — произнес Гуннар. И его слова были стрелами, острыми и уверенными, прошивающими мое тело. Поселившимися в сердце, которое я старалась скрыть.
— Еще, — сказала я и толкнула его голову обратно между моих ног, и он засмеялся, но снова нашел мой клитор губами, и его пальцы оставили мою задницу, чтобы скользнуть глубоко в мою киску, наполняя меня так, как я не была наполнена три долгих года.
У меня был секс после Гуннара. Один раз, просто чтобы доказать себе, что он не сломал меня. А потом я погрузилась в работу.
Но я могла бы трахнуть миллион мужчин, и это не имело бы значения. Не было никого похожего на Гуннара.
Он был - во всяком случае, в этом смысле - моим самым любимым животным.
Оргазм начал закручиваться во мне, нарастая с каждым вдохом, каждым движением его языка, каждым уверенным и твердым толчком его пальцев внутри моего тела.
— Да, — простонала я срывающимся голосом. В этот момент я прижимала его к себе, вжимаясь в его лицо. — Так хорошо, — повторяла я снова и снова. — Так хорошо.
Гуннар засосал мой клитор в рот, и я улетела, кланяясь с кровати, пока кончала, кончала и кончала.
И едва я вернулась в свое тело, как он поднял меня, запустил руку под юбку и сорвал с меня все. Шелк нижнего белья, чулки, кружева пояса с подвязками. Все это он сорвал, как ленточки, своими сильными руками. Стринги.
Он прижал меня к себе, положив одну руку мне на задницу, а другой снова скользнув меж моих ног. Я вздрогнула, чувствуя боль и дерганье.
И Гуннар смягчил свое прикосновение, его губы прижались к моим. Его дыхание в моих легких. Запах Гуннара у меня в голове. Я потянулась между нами и положила руку на его член, поглаживая его через ткань брюк. Он был длинным и твердым, и я мгновенно снова завелась. Сразу балансируя на грани очередного оргазма.
Я оторвалась от губ Гуннара, тяжело дыша, как и он. Как будто мы бежали наперегонки в этой затененной спальне.
И я не могла говорить за него, но чувствовала, что это так. Гонка со временем. Гонка, чтобы собрать как можно больше этих воспоминаний на долгие годы.
Я собирала букет оргазмов, чтобы сохранить их на память - и я только начинала.
— Чего ты хочешь? — спросила я, и на мгновение его глаза расширились, а рот приоткрылся, как будто он не мог поверить, что я спрашиваю об этом.
И я почувствовала, что отступаю всего на секунду, отстраняюсь перед лицом его удивления, но Гуннар схватил меня за задницу своей большой широкой ладонью и прижал мою другую руку к своему члену через штаны.
— На колени, Бренна.
О, этот темный глубокий голос, говорящий мне делать развратные вещи… Мне этого не хватало. Я скучала по нему, как по песне, которую когда-то слышала и все время пыталась вспомнить.
Я снова села на край кровати, моя рука все еще гладила его через штаны, другая держалась за его колено, как будто я могла удержать его неподвижным для меня.
Я сильнее надавила на него, пока Гуннар не зашипел, и я сделала это снова. А потом еще раз. Пока он, наконец, не оттолкнул мои руки и не расстегнул ремень.
— Сделай все остальное, — сказал Гуннар, и слова не успели слететь с его губ, как я уже расстегнула молнию, стянула с него брюки, стащила темные хлопчатобумажные трусы до половины его ног.
Его член. Боже, его член. Он протянул его мне.
— Оближи меня, Бренна.
Я знала, чего он на самом деле хочет. Конечно, он хотел мой рот, но что ему действительно нравилось, так это наблюдать за мной. Гуннару нравилось смотреть, как его член исчезает у меня во рту. И ему очень нравилось, когда я просовывала одну руку между ног и ласкала себя, пока гладила его.
— Черт, — выдохнул Гуннар и застонал. — Да. Боже. Да. Именно так. Так идеально. Ты всегда была такой чертовски идеальной, Бренна. Такой чертовски красивой.
В этом я чувствовала себя чертовски идеальной. Чертовски красивой.
Всемогущей.
Гуннар обхватил мою голову руками, осторожно расплетая косы, что заставило меня улыбнуться. Или могла бы, если бы мои губы не были заняты.
— Остановись, — выдохнул он. — Остановить. Бренна. Я собираюсь…
В прошлом Гуннар вытаскивал член из моего рта. Кончал в руку. Мне на живот. На простыни. Я никогда не глотала, и он никогда не кончал в мое тело. Я не знала, как это началось. Из-за него или из-за меня? Без понятия. Но теперь все это было в прошлом, и я держала его там, во рту, моя рука гладила его, а мой язык лизал, пока он не дернулся. С ревом он кончил горячими струями мне в рот.
— О боже, — выдохнул Гуннар, отстраняясь от меня, чтобы упасть, потный и задыхающийся, на кровать рядом со мной. — Бренна…
Гуннар оставил свой след, и я вытерла рот пальцами, улыбаясь. Приятно было удивить этого человека. Даже захватывающе. Я открыла рот, чтобы что-то сказать. Хотела что-то сказать, но он встал, и прежде чем я успела остановить его или что-то сказать, Гуннар снял шелковую блузу, которую я носила через мою голову.
