Он мертв, подумалось мне. Но тут в двери, опираясь на трость, вошел король Фредрик. Его волосы были причесаны, но он не брился, и все члены Совета ахнули при виде его. Высоко подняв голову, он направился туда, где стояла я, и я быстро отодвинулась, чтобы дать ему место, но он схватил меня за руку.

Я моргнула, пораженная и неуверенная.

— Что… что вам нужно? — спросила я.

Когда Фредерик посмотрел на меня, я увидела в его взгляде больше страха, чем могла предположить. Дрожащей рукой он сунул руку в карман пиджака и вытащил бумаги, которые я составила, чтобы дать моей матери возможность занять его место в течение очень ограниченного промежутка времени.

Везде, где было имя моей матери, оно было зачеркнуто.

И мое имя было написано почерком моей матери.

Бумаги были подписаны королем.

— Ты, — сказал он. — Ты.

Я медленно кивнула. Чудовищность этого факта была больше, чем я могла тогда полностью осознать. Но на меня смотрели десятки глаз, а время двигалось со сверхскоростью.

Король Фредрик повернулся к брату.

— Не. Мертвый. Пока что!

— Что происходит? — спросила Энн.

Моя мать помогла королю Фредрику вернуться на свое место, а я повернулась к Совету и очень медленно объяснила, что по его указу я буду замещать короля. Так долго, как это было необходимо.

***

Гуннар был прав.

Это то, чему я научилась в первые шесть месяцев, когда была женщиной позади трона, заставляя страну двигаться вперед.

Гуннар был прав.

Мне не хотелось в этом признаваться. Больше, чем я могла вынести, я ненавидела признавать, что Гуннар был прав. Все наши благородные планы. Никто из них не мог помочь нам вытащить страну из нищеты. Никто из них не мог спасти нас.

Я слишком много вложила в надежду.

И рыболовство.

— Я не шучу, — сказала Ингрид. Библиотека была моим кабинетом, а стол в глубине - моим письменным столом. Ингрид вернулась в Васгар, когда я заняла место рядом с Фредериком, и помогала мне во всем, что касалось связей с общественностью.

И в основном она постоянно помогала мне не сходить с ума.

— Посмотри на него, — сказала она, протягивая журнал, который она хотела мне показать. Позади нее потрескивал огонь, а в окна била зимняя гроза.

— Я не хочу.

— Он выглядит нелепо, — сказала она. — Я имею в виду… трон и меховую накидку? Кем он себя возомнил?

— Мне все равно.

Ингрид швырнула журнал на стул рядом с собой.

— Ты единственная женщина в мире, которая не хочет смеяться над своим бывшим парнем.

— Он не был моим парнем, — сказала я. — А я слишком занята.

Донал позвонил и попросил о конференц-связи. У них был инвестор… похоже, группа инвесторов. И я доверяла Доналу, но не собиралась обманываться пустой надеждой. Только не снова. Ясные глаза и разумное сердце - вот что мне было нужно.

И чтобы Ингрид перестала возиться со светскими журналами.

— Ты можешь взглянуть на это? — спросила я, протягивая ей свои записи для телефонной конференции.

— Конечно, — сказала она. — Я просто пойду выпью чашку чая. Хочешь чего+нибудь?

Я отрицательно покачала головой.

Когда она вышла из библиотеки, я откинулся на спинку стула и приказала себе быть сильной.

Тебе все равно, напомнила я себе.

Но я все равно потянулась за журналом. Первый сюрприз… это не желтая пресса. Это был Esquire.

Хм-м-м.

Журнал раскрылся на его фотографии. И я могла держать себя в руках сколько угодно, но это не помогало. Нисколечки. Мое сердце сжалось так сильно, что я даже задохнулась.

Гуннар.

И он не выглядел глупо. Нисколько.

На нем была корона и меховая мантия, черная с белой отделкой. Пара кожаных штанов и больше ничего. И больше ничего. За исключением, может быть, какой-нибудь со вкусом выполненной, но драматичной подводки для глаз.

Татуировка была выставлена на всеобщее обозрение. Пресс.

Он выглядел очень похожим на персонажа из сериала “Игра престолов”. Очень Злой Принц. Очень, очень похож на себя.

Он сидел на троне, обхватив рукой горлышко бутылки с водкой. Эта полуулыбка на его губах была так знакома. Выражение его глаз говорило о том, что он был в курсе шутки, но на самом деле это была не шутка, не так ли? Был таким мужественным. Таким царственным.

Таким невероятно сексуальным.

Я не прочла ни единого слова. Они не имели значения. Картинка могла продать миллион бутылок этой водки.

Гуннар нажился на своей репутации. Его семья и страна. Он использовал нас всех только для того, чтобы бросить, оставить позади.

Я выбросила журнал в мусорное ведро.

22

Наши Дни

Нью-Йорк

Бренна

Мне не хотелось этого говорить, но я уже привыкла к королевскому самолету. Я была избалована. Все эти годы я сопротивлялась, преследуемая воспоминаниями о нас с Гуннаром и о том полете из Хельсинки. Но если бы я никогда не сидела на креслах в задней части самолета, а вместо этого сидела в капитанских креслах впереди, если бы я сосредоточилась на мягкой, сладкой коже вокруг меня, латте с правильным количеством сахара, принесенным мне в течение нескольких минут… ну, призраки не беспокоили меня так сильно.

— Спасибо, — сказала я Мелинде, старшей стюардессе.

— Не за что, Мисс Эриксон. А для Вас, Ваше Величество? — спросила она Гуннара.

— Кофе, — сказал он. — Черный.

Мелинда кивнула и тут же вернулась, как будто чашка ждала его.

Гуннар ничего не сказал, потому что привык к такому обращению. А я так до конца и не привыкла.

Мой телефон зазвонил, и я проверила сообщения от моего помощника. В понедельник у меня было еще два собеседования. Отлично. Отлично. Дрожащей рукой я убрала телефон.

— Что случилось? — спросил Гуннар.

— Ничего.

— У тебя руки трясутся. Это из-за полета?

— Я не боюсь летать, Гуннар, если ты об этом.

— Помнится, ты рассказывала мне историю о том, как вы летели из Эдинбурга во время шторма.

Теперь была моя очередь изумленно смотреть на него, слегка ошарашенно от того, что он вспомнил. Я совсем забыла.

— После этого я тоже боюсь летать, — сказал он, пожимая плечами.

Будучи представителем Васгара, я много летала, — сказала я. — Дело не в этом.

— Ты не собираешься сказать мне, почему у тебя трясутся руки?

— Я не собираюсь тебе рассказывать.

— Все в порядке, — сказал он, поворачиваясь в своем кресле с iPad на коленях. Он был приклеен к экрану всю последнюю часть путешествия. Гуннар задал несколько вопросов, которые напомнили мне, что он готовился стать королем всю свою жизнь. И возможно… он следил за Васгаром. В конце концов, не так уж и хочется списывать его со счетов.

Гуннару придется многое наверстать, но Совет поможет ему. Со страной все будет хорошо.

Я могла бы уйти и никогда не оглядываться.

— Могу я спросить тебя еще кое о чем?

— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Я не гарантирую, что отвечу.

— Прошу прощения, — сказала Мелинда, останавливаясь в дверях. — Мы скоро взлетаем. Пожалуйста, пристегните ремни.

Гуннар снял свое черное кашемировое пальто и протянул его Мелинде, которая стояла рядом с моим сиденьем, ожидая, когда я сниму куртку. И на мгновение — на долю секунды — я стала той обнаженной девушкой на кровати. Отвергнутой и уязвимой, и так смущенной своим телом, своим желанием и своей любовью. Но я чувствовала на себе взгляд Гуннара и не хотела признаваться, что он причинил мне боль. Ни за что.

Несмотря на трон.

И к черту этого парня. Я была богиней.

Я встала и сняла пальто, продемонстрировав черную юбку-карандаш и красную шелковую блузу. Шелк немного помялся и на нем проявились следы пота.

Но были и более важные вещи, о которых стоило беспокоиться.

Я сняла меховую шапку и передала ее Мелинде, прежде чем снова сесть.

Когда я скрестила ноги в коленях, шелковые чулки зашуршали друг о друга.