Спать она ложится в полной неизвестности: одновременно и страшно, и дико интересно, что же в этой девушке было такого, если данные о ней так важны? И это её внезапно появившееся чутьё тоже будто принадлежит другому человеку. Может ли оно быть эффектом от перехода из одного тела в другое? Мия решает завтра обязательно спросить у Марго о ритуале и сама уже находится на грани сна, когда раздаётся вибрация. Нащупав на тумбочке телефон, она принимает вызов.

– Да? – Голос хрипит после дремоты.

– Мия, ты звонила, прости. Я тебя разбудил?

– Немного. – Она недовольна тем, что Алекс звонит только сейчас, и тот это ощущает.

– Прости. – Звучит виновато, и Мия верит. – Ты в порядке?

– Да.

– Как прошёл день?

– Никак. – Она переворачивается на бок и думает, стоит ли рассказать всё. – Поужинали с Марго.

– И? – Алекс немногословен, как всегда.

– Попросила у неё информацию на это тело. – В ответ тишина. – Ты о ней что-то знаешь?

– Едва ли, видел всего один раз.

– У тебя спрашивали подходит ли она мне? Смотрины что ли устраивали? – Мия фыркает.

– Вроде того. – Этот ответ уже озадачивает.

Она хочет задать следующий вопрос, узнать, что тогда на самом деле произошло, но Алекс опережает.

– Видел, когда её привезли. – И Мия расслабляется.

– Сам-то как?

– Замотался в делах, только сейчас увидел входящий от тебя.

– Сколько их было? – Мгновенно вспоминается сон.

– Один.

Мия сопоставляет количество звонков из сна и после него: значит действительно просто привиделось, и не было никакой потайной двери и коматозного человека в красном мареве.

– Ты поедешь со мной на похороны?

– Послезавтра заеду за тобой. – Алекс понимает всё сразу. – Где-то в четвёртом часу. Похороны с утра, надо успеть долететь.

– Хорошо. – Мия кивает скорее сама себе, чтобы убедиться, что это происходит на самом деле. – Спокойной ночи, Лекс.

– Спокойной ночи, Мия.

Отбой, и снова ни звука. Скоро похороны. Её, Мии Савицкой, похороны. Она усмехается, зарываясь в одеяло. Действительно, не каждый может похвастаться, что был на подобном мероприятии. Ведь и не всякий день можно увидеть, как тебя же хоронят. Только вот никакого чувства разочарования, боязни или наоборот предвкушения, Мие просто всё равно и почти спокойно. Она устала от всего и единственное, чего хочется – поспать и отдохнуть. Сон охватывает тело практически сразу, как закрываются глаза. В этот раз Мие снится кровать, явно не её, но почему-то она уверена, что где-то уже видела эту постель. На второй половине – никого, и всё, что она замечает своё-чужое смуглое предплечье, облачённое в такую знакомую серую футболку, на вздымающейся груди. В эту ночь Мия неосознанно улыбается.

Это не пробуждение, а самое настоящие восстание из мёртвых. Голова раскалывается, тело ломит и сил совершенно нет. Мие сначала кажется, будто она умирает, так всё болит, а кости словно выворачивают. Кое-как она дотягивается до телефона, чтобы посмотреть время, но на экране высвечивается смс – на удивление – от Алекса, и Мия сразу вспоминает свой сон. Значит вот оно как, так ощущается подобная связь у нормальных пар. Но тут же что-то из глубин подсознания услужливо напоминает, что они – вовсе не нормальная пара, да и не пара пока что вообще. Хотя, несмотря на все нюансы, есть в этом кое-что хорошее: метка не болит, не жжёт, даже не чешется, её словно вообще не существует.

Мия читает пожелание доброго утра и обещание приехать к вечеру. Что ж, значит вечером они поговорят, а поговорить есть о чём. Для начала об их общем будущем. Она твёрдо решила ещё в тот день, в день своего нового рождения, что её жизнь и судьба Алекса навеки связаны вместе, когда попросила совместную метку, когда они стали соулмейтами. Но разве это не должен был быть обоюдный выбор? И вновь то неприятное ощущение захватывает и тело, и сознание. Мия морщится, встряхивает головой, пытаясь согнать мешающие мысли, через силу поднимается с постели и одевается. Не время, не сейчас, потом наедине всё обсудят, а так она только накручивает себя.

Она спускается на первый этаж, проходит тёмным коридором на кухню, когда слышит отголоски знакомой мелодии, доносящиеся из глубин дома, оттуда, где находится зал. Неужто Демежан обладает скрытыми талантами? Или это Марго? Решив выяснить, кто настолько безукоризненно чисто исполняет «Лунную сонату» Бетховена – в том, что это именно она, сомнений нет, – Мия меняет курс и направляется в другую сторону. Осторожно приоткрыв незапертую дверь, она заглядывает внутрь, тут же натыкаясь взглядом на тощего паренька, сидящего за роялем. Каштановый волос, смугловатая кожа, заметная родинка на левой щеке – всё в нём кажется совершенно незнакомым, если бы только не чуть раскосые светло-зелёные, немного блеклые глаза, она бы в жизни не догадалась. Это глаза Марго, а значит парень – её сын. Как там говорил дворецкий?

– Красивая мелодия, Севастьян. – Вспомнив имя, Мия проходит внутрь.

– И грустная. – Кивает юноша, отрываясь от клавиш, и поднимает на неё удивительно тёплый взгляд, который разительно отличается от резкого и острого взора его матери.

– Мия. – Она представляется первой, но руку не спешит подавать.

– Играешь, Мия? – Пальцы так и зависли над чёрно-белой раскладкой.

– Нет, но кое в чём разбираюсь.

Севастьян не отвечает и вновь начинает играть, в этот раз «К Элизе» того же Бетховена. Мия молча прислоняется боком к фортепьяно и наблюдает за лёгкими парящими движениями тонких рук, завораживающих своими па. Этот парень действительно чудесно играет, как профи. Хочется его похвалить, но прерывать прекрасное действие во второй раз будет совсем уж невежливо. Порой Мия сама поражается произошедшим в ней изменениям и появлению новых качеств, совершенно не присущих шубурной девочке-подростку. Спокойствие наполняет её, будто с исчезновением старой связи с плеч свалился непосильный груз. Эх, прав же был Лекс, она выросла и сама не заметила как.

Тем временем Севастьян исполняет финальный проигрыш и последние аккорды раздаются по залу. Он замирает, словно размышляя о чём-то ему одному доступном, глядя прямо перед собой, а затем вновь поднимает голову.

– Хочешь научу?

– Я не думаю, что получится. – Но Мия всё же присаживается рядом с ним на скамью.

– Это лёгкое, просто вальс. – Парень размещает её пальцы на клавишах. – Вот так, сначала эти две в такт раз-два, раз-два, потом сюда. – Он переводит руку дальше. – Я покажу.

И пока Севастьян демонстрирует необходимые движения, Мия думает о том, что это очень странно, так невозмутимо реагировать на незнакомого человека в собственном доме, и даже не сразу различает заданный вопрос. Она хмурится, уже желая переспросить, но её опережают.

– Я уже давно не задаю вопросов. – Неужто у неё на лице всё было написано?

– И ты знаешь, чем занимается твоя семья?

– Конечно, я же не ребёнок. Если ты здесь, значит так надо. – Он сразу добавляет: – Показать ещё раз?

Мия снова наблюдает, как пальцы продавливают фортепьяно, запоминает всё и сразу, уж на память она не жаловалась никогда. Эта мелодия ей тоже знакома.

– «Спящая красавица»? – Не удержавшись, она фыркает.

– Имеешь что-то против? – В глазах напротив читается искреннее удивление.

– Нет, вовсе нет. – Мия поджимает губы.

– Будем играть в четыре руки: тебе стоит запомнить только эти движения, а остальное я сам, хорошо?

Мия кратко кивает и честно старается. Получается довольно неплохо, учитывая, что Севастьян ведёт и даже повторяет вполголоса: «Раз-два-три», а она только успевает надавливать необходимые клавиши в нужный момент. Это непривычно расслабляет. Они успевают закончить небольшой отрезок, когда в зале появляется ещё один человек.

– Я смотрю, вы подружились.

– Мама. – Севастьян делает ударение на последний слог на французский манер.

Марго одним лёгким движением руки приветствует сына, чем удивляет Мию. А как же материнские объятия? Но может, они просто уже виделись. Однако, её предположения развенчиваются, когда женщина подходит ближе.