На каком-то подсознательном уровне и плюс боковым зрением видела провожающий глубоко задумчивый взгляд мужчины. Я до последнего была уверена, что вот-вот он меня позовёт, остановит и со своим обычным отстранённым видом вернёт мою пропажу. Но вот я подошла к двери, вот протянулась к ручке и… ничего.

Оборачиваюсь и вижу, как Антон Павлович уже и вовсе про меня забыл, что-то с диким рвением пишет на бумагах. И тут меня прорвало, тут-то меня и понесло…

— Ну неужели так трудно, хоть раз проявить любезность? Я уже не говорю про человечность, которой у вас видимо нет от слова совсем! Как вам с самим собой, таким живётся? Бедные ваши сотрудники, которым приходится каждый день сносить ваш ужасный характер! Вы же каждый день к кому-нибудь да цепляетесь. А про бедного Аркадия и говорить не стоит. Он уже от паники и стресса заикаться начал! А вместо того, чтобы поддержать сотрудника или научить, что вы делаете? Просто увольняете, не давая и шанса! Какая тут к чёрту помощь? Вам ни психолог, ни кто-то другой не способен помочь. Вас надо просто на необитаемый остров! Там-то вам точно будет хорошо, там-то вы точно будете в своей тарелке, — выпаливаю я ошеломлённому мужчине и пока никто из нас не успел прийти в себя вылетаю из кабинета, выкрикивая напоследок: — Самоуверенный и надменный сноб и циник!!

Не успеваю сделать и пары шагов, как слышу звук очередного бьющегося стекла. Даже представить не могу, что этот ненормальный разбил на этот раз. Ведь если я правильно слышала, Ягужинский запретил поставлять стеклянную посуду в кабинет Бестужева. Иначе весь офис только и будет что работать для оплаты счетов по посуде.

— Ненормальный! — шиплю я.

Это слышит только Аркадий, который уже трясётся как кролик. Бедный, тяжело ему было. А сейчас, когда на этом этаже появилась ещё и я, то стало вдвойне. Надо будет его как-нибудь чайком напоить. Хотяяя… даже боюсь представить, что тогда ещё учудит наш Антон Павлович. Подумает ещё, что я его смирного секретаря соблазнить хочу.

На эмоциях и с различными мыслями я залетела к себе в кабинет.

— И что же мне делать… — спрашиваю сама себя и сажусь на краешек стола.

— Что-то случилось? — раздаётся откуда не возьмись участливый голос.

— Ой! — пугаюсь я. И только сейчас замечаю, как в одном из кресел сидит Брызин Дима.

— Чем же была забита твоя умная и красивая головушка, раз ты даже не заметила меня? — полусмехом спрашивает мужчина, но по взгляду-то я вижу, что было бы чуть другое место или другие обстоятельства, то меня бы допросили со всем пристрастием.

— Да так, — отмахиваюсь я и присаживаюсь в кресло напротив.

Дима, как я успела заметить, в моём кабинете уже неплохо так обжился. По крайней мере, пока меня не было он успел организовать сам себе чай и вот уже наливает и для меня чашечку.

И на самом деле, мне может было бы на это всё равно, и я даже наверно не обратила бы на это особого внимания, но только не в случае с этим мужчиной.

Я уже заметила, что нравлюсь Дмитрию. И конечно ещё рано говорить о каких-то действительно сильных чувствах, но как женщина я его явно интересую и при чём очень сильно.

Все, так скажем, признаки налицо. Видимо я его привлекла ещё в первую нашу встречу, когда консультировала по поводу его отношений. Видимо тогда и начался его интерес, так как после, мы стали с завидной регулярностью встречаться в офисе.

И если сначала он просто здоровался, то потом пошли небольшие диалоги ни о чём. И вот последние несколько дней Дима притаскивает мне то шоколад, то конфетки. Объясняет всё это «простой и от чистого сердца благодарностью», что я очень ему помогла.

Да вот только я всё-таки психолог и провести меня не так легко, как он возможно думает. А особенно сейчас, когда был последний «колокольчик». Ведь, судя по всему, в нём взыграла некая ревность, а вот это уже очень и очень плохо.

— Маргарита, я задам вопрос? — улыбаясь поинтересовался Дима, когда я взяла предложенный им чай.

— Конечно, — без задней мысли разрешила я. Может даже удастся сейчас вывести разговор так, чтоб я смогла дать понять мою полностью незаинтересованность его персоной.

Я как раз отпила чай, как:

— Между тобой и директором что-то есть?

— Фто?! — вырвалось у меня вместе с не проглоченным чаем, — Чёрт, — выругалась я тихо. Хотела уже бежать за салфетками, но руки мужчины меня остановили.

Дима сам нашёл их и присев около меня на корточки, стал аккуратно вытирать руки и промокшее платье.

— Не обожглась? — ласково спросил он.

— Нет, хорошо, что чай успел уже остыть, — решила приободрить я, только сама не поняла кого именно, себя или всё-таки мужчину, державшего мои ладони в своих дольше необходимого.

— Полагаю я могу это считать за ответ? — нерадостно, заглядывая, мне показалось, в самое моё сердце, спросил Дима.

Что же он хочет услышать? На что же он надеется? Конечно, я могла бы, прикрывшись Антоном Павловичем (да простит меня этот дикарь) соврать и тем самым избавится от навязчивости Дмитрия. Да только никто такого обращения не заслуживает. И нет ничего лучше правды, пусть может порой и обидной, больной или досадной, но правды.

Правда — всегда лучше всего. И может сначала будет казаться, что мы эгоисты или даже в какой-то мере грубы, но позже это всем будет только на руку. Мы сохраним не только время, но и нервы, которые, к сожалению, не восстанавливаются.

— Послушай… — начала я, но меня тут же прервали.

— Нет, погоди, ничего не говори. Я не уверен, что готов это слышать, — с чувством начал Дима.

О чём говорит этот мужчина? Вообще, я как-бы собиралась сообщить ему о том, чтоб не сочинял ничего по повожу меня и Антона Павловича. Да мне от одной подобной мыли становится смешно. Чего-чего, а подобное точно не про нас! Да я скорее могу представить рядом с собой этого же Диму, нежели этого ненормального, то рычащего, то наоборот отстранённо-холодного типа.

— Ты мне очень сильно понравилась…

Ну началось… Я хотела уже вставить свои пять копеек, но мне не дали.

— Подожди, дай договорить, пока моя смелость меня не покинула, — Диме действительно было нелегко говорить и возможно из-за этого он сжимал мои кисти всё сильней и сильней, — Я понимаю, что пока я для тебя никто и всё такое. Но может быть ты дашь мне шанс? Я много не прошу! Правда. Просто давай попробуем.

— Ох, Дима… Я не…

— Давай только сходим вместе на вечер? Я ведь не о многом прошу? — мужчина смотрел на меня умоляюще.

Как же сильно я не люблю именно такие моменты. Потому что разум просто вопит — «нет». Но нелепое сострадание жалеет человека. Вот тебе и психолог, всё знаем, всё понимаем, а сами же встаём на одни и те же грабли, что и другие. Оказывается, и нам ничто не чуждо.

— А я тебе подарок подарю, — заулыбался Дима.

Не успела я спросить, что за подарок, как мужчина достал из портфеля мою шляпку.

— Это же твоя? — Дима любезно положил мою же шляпку мне на колени.

Не успела я прочувствовать всю гамму эмоций, как в кабинет вихрем ворвался Антон Павлович… я только и смогла, что закатить глаза. К подобному меня жизнь не готовила…

— Это же твоя? — Дима любезно положил мою же шляпку мне на колени.

Я со стоном закатываю глаза, не веря в происходящее. Все эмоции просто водопадом свалились на меня. И как вишенка на торте — Антон Павлович собственной персоной у меня в дверях.

— А я гляжу вы зря время не теряете, — злорадно бросает директор.

Кое-как проглотив такую вязкую слюну, я всё-таки зову его:

— Антон… Павлович, — хочу подняться… и что? Подбежать к нему? Объясниться или скорее вымаливать прощение?

Ведь только я вышла из его кабинета, как тут же пожалела о том, что столько наговорила. Все те обвинения, что я в него кидала — не его вина. Он просто такой человек. И как психолог я это прекрасно понимаю. Все мы абсолютно разные, поэтому не обязаны нравиться всем и соответственно очень может быть, что и мы сами кому-то не по душе. Просто надо уметь принимать этот факт и всё.