Я вспомнил тот разговор, который состоялся у меня со Сталиным и Берией в начале сорокового года, когда мы обсуждали план операции «Нефть на ветер». Естественно, Сталин потом дал операции свое название. Но я к вождю не в претензии, я не слишком силен в назывательных предложениях.

— Скажите, товарищ Виноградов, почему такую операцию мы не смогли провести в вашем времени? Чем занималась дальняя авиация? Сейчас мы имеем более двух тысяч самолетов, которые могут провести операции на расстояние до двух с половиной, даже трех тысяч километров. Куда они делись?

— В первый день войны наша авиация понесла очень большие потери. Дальняя авиация в меньшей степени, но враг наступал очень энергично. Получилось, что у командования именно дальняя авиация стала тем козырем, которым попытались заткнуть образовавшиеся бреши. Фактически, дальнюю использовали как фронтовую, часто еще и днем, что привело к тяжелым и необоснованным потерям. Медленным высотным самолетам нечего противопоставить быстрым и хорошо вооруженным истребителям. Это первый фактор. Второй — нецелесообразное и неправильное использование тех ресурсов, что у нас оставались. Зачем было посылать самолеты бомбить Берлин? Психологически бомбардировки мирного населения у врага ничего, кроме раздражения не вызывают. Только массированные авианалеты, когда города стираются с лица земли и гибнет огромное количество мирного населения, могут повлиять на решимость врага сражаться. Третье — постоянная и необоснованная смена руководства ВВС РККА. Такую операцию готовить надо год, даже два. У нас сейчас серединка на половинку и сложностей в организации этой акции более чем достаточно. Я не собираюсь разбирать причину этих ротаций, но статистика такова: 1938 — Локтионов, 1939 — Смушкевич, 1940 — Рычагов, 1941 — Жигарев, 1942 — Новиков[4]. А надо, чтобы командовал авиацией один человек, чтобы он смог эту операцию подготовить.

— И вы знаете такого человека? — вопрос Сталина прямо в лоб. Даю ответ спокойно и хладнокровно.

— Так точно! Александр Александрович Новиков. И начштаба у него должен быть обязательно Худяков. Вот эта пара обязательно вытянет! И последнее, пусть не обижается Лаврентий Павлович, но этот фактор был по его ведомству.

А Берия-то напрягся. Не любит, когда кто-то про его ведомство плохо говорит, извини, дарагой! Правду не любят все. Но принимать горькое лекарство придётся.

— Накануне войны была арестована группа военных, в том числе почти все руководство ВВС. Следствие проходило с нарушением норм социалистической законности. 21 октября без решения суда была расстреляна группа военных в поселке Барбыш близ Куйбышева. В моем времени были уверены, что это была сознательная акция со стороны вражеского агента в НКВД, который преднамеренно вывел накануне войны руководство ВВС из строя.

— И каким будет наш следующий шаг после нанесения удара по нефтеперегонным мощностям Германии и заводам синтетического топлива?

Иосиф Виссарионович рассматривает план операции, схематично изображенный на карте Европы. Вопрос задает на автомате, пребывая в глубокой задумчивости.

— Нам надо будет срочно убирать Трумэна.

Задумчивость тут же исчезает, сменяясь непониманием.

— Почему Трумэна, зачем Трумэна, кто он такой, этот твой Трумэн? А?

Лондон. Кабинет премьер-министра. 25 августа 1941 года.

— Бэззи, присаживайся! Я чертовски рад тебя видеть. Это новый отчет твоего отдела? Прекрасно. Я немедленно им займусь, как только ты покинешь этот кабинет, а то вдруг тебе понравится, и ты захочешь провести в нем несколько лет?

Черчилль расхохотался своей незамысловатой шутке, жестом указал вошедшему на кресло напротив своего стола, очень быстро выхватил из недр открытой коробки сигару, щелкнула гильотина, зажглась спичка, Уинстон жадно затянулся, пыхнул дымом, ощущалось, что он чем-то возбужден.

— Сэр, я не потяну эту ношу. Вы же мне не враг, оставайтесь на своем месте. — очень осторожно и аккуратно поддержал шутку своего шефа вошедший, майор Гарт, начальник аналитического отдела при кабинете премьер-министра.

— С этим, Бэззи, есть определенные трудности. Наверняка, ты еще не слышал, но сегодня утром удалось избежать еще одного покушения. Четвертого за мое премьерство! И три из них в последние полгода!

— Фюрер так высоко оценил вашу деятельность? Примите мои поздравления!

— Не с чем меня поздравлять. Я уже стал задумываться, чтобы завести двойника, по примеру дядюшки Джо.[5] Так вот, мне нужен твой неотложный совет. У меня был их посол. Аралофф. Настойчивый и наглый тип. С этим… предыдущим, Майски… с этим работать было легче. Нам задали вопросы, будем ли мы участвовать в гарантиях нейтралитета Швеции? От нас ждут незамедлительного ответа, будем ли мы высаживаться снова в Норвегии и по созданию наших военных баз в Швеции, кроме того, просят оказать воздействие на немецкий флот в Тронхейме. Немцы туда готовят перегнать «Тирпиц» и кучу крейсеров с эсминцами. Это несколько идет вразрез с данными нам обещаниями[6]. И я не уверен, что время нарушить их уже наступило.

— Конечно, для предотвращения большевизации Норвегии и Швеции наши базы были бы там кстати. Но в Норвегии есть еще немецкие пехотные дивизии. Это значит ввязаться в войну на континенте. За настойчивыми предложениями русских, на мой взгляд, стоит серьезное положение на их фронтах. Они за наш счет смогут высвободить свои дивизии и перебросить их на критически опасные направления. Швеция? Насколько я понимаю, со дня на день надо ожидать вторжение из Дании, там уже сконцентрированы немецкие части вторжения. Гитлеру нужна шведская руда. Но еще больше ему нужна нефть. При этом Африканский корпус Роммеля готовят к эвакуации. И все-таки, я бы не стал посылать наши войска в Скандинавию. Репутационные потери будут велики, а война на суше с Вермахтом не наш козырь. Появление же немецких линкоров — прекрасный повод потерпеть с поставками военных грузов большевикам. Мы сможем отстоять наши позиции по Скандинавии на послевоенной мирной конференции. Русские всегда проигрывали мир, даже если выигрывали войну.

— Как Гитлер сможет решить проблему с бензином?

— США. Других вариантов нет. Следовательно, нам необходимо, чтобы кузены были на нашей стороне и отказали Гитлеру в помощи.

— Эти хитрые торгаши будут торговать с Рейхом даже если их города будут бомбить немецкие бомбардировщики, заправленные американским же авиабензином!

Гарт усмехнулся, он знал, что премьер весьма осведомленная фигура. И если кузены собираются торговать со всеми участниками конфликта, то надо постараться изменить ситуацию. Гарт чуть подумал и выдал:

— Я думаю, что после этого скандала с Трумэном, партия изоляционистов будет серьезно отодвинута от власти. Фрэнк такого шанса не упустит!

— Бэззи, мне лично Трумэн нравился тем, что он убежденный антикоммунист и последовательный враг СССР. Но сейчас его деятельность была во вред Империи. Не знаю, кто подкинул этому сенатору несовершеннолетнего паренька в постель и вызвал полицию, но это ставит на его политической карьере жирный крест![7] Если это ребята дядюшки Джо, то я готов наградить их каким-то орденом Империи, только не слишком значительным.

Черчилль плеснул себе в стакан немного бренди из тонкой высокой бутылки.

— Ну что же, Бэззи, я согласен, посылать войска в Скандинавию нет необходимости. Дважды наступать на те же грабли, увольте! Выпьете? Этот бренди мне передал посол СССР, он весьма неплох.

— Благодарю вас, сэр, но я думаю отказаться от…

Тут открылась дверь, в которую влетел секретарь Черчилля. У него было такое лицо, как будто немцы высадились в устье Темзы.

— Господин премьер-министр! Срочное сообщение из США: два часа назад потерпел аварию самолет президента Рузвельта. Они с женой и вице-президентом возвращались из Далласа в Вашингтон. Пролетая над Аппалачи самолет перестал выходить на связь. На место катастрофы выехали спасатели, но шансов найти кого-то живым очень мало.