Мои же части — сплошной сюрприз для врага. Понимая, насколько сложная задача мне предстоит, могу сразу сказать, что я разделил свою армию на две оперативные группы: ОГ «Север» под командованием полковника Баграмяна, и ОГ «Юг» под командованием меня, любимого. Как я собирался разбить противника? Самым бессовестным образом создав подавляющее преимущество в ключевых точках фронта. Вообще, мое предложение о создании отдельного Северного фронта под командованием того же генерала Фролова в Москве не поддержали. Это было жаль. Я отстаивал идею о том, что не очень большими соединениями учиться командовать по ходу войны все-таки легче, чем крупными, тяжеловесными формациями, но понимания в этом вопросе пока что не нашел. В итоге вместо восьми фронтов имеем пока что четыре. Ну, а дальше жизнь покажет. Нашим товарищам полководцам учиться еще и учиться, как говаривал один непререкаемый авторитет.

Боялся ли я? Не то слово. Операции такого масштаба и такой отпетой наглости РККА и наш доблестный флот не проводили еще никогда. На что у меня была надежда? На наших людей. Когда надо, когда надо защищать Родину они делают невозможное. Вот и сейчас — должны сделать! Посмотрел на часы. Вот оно: началось!

[1] Эта операция была разработана Абвером и санкционирована самим Адольфом Гитлером. Было очень важно упрочить фашистский режим в Норвегии, тем более, что нашелся и отдаленный родственник норвежского короля, согласившийся сотрудничать с Рейхом, которого тут же стали готовить к вступлению на трон.

[2] Фалькенхорст — ястребиное гнездо (нем.)

[3] С 1907 года Фалькенхорст на службе в армии, при этом после Мировой войны демобилизован не был и продолжал службу.

[4] Датско-норвежская операция еще известная под именем «Везерюбунг».

[5] «Северный олень» «Платиновая лиса» и «Песец» названия немецких операций. Этакая грубая поэзия нордлингов…

[6] В РИ на этом направлении было сосредоточено 160 самолетов 5-го воздушного флота.

[7] В РИ тоже был руководителем НКВД по Мурманской области, создавал шпионскую сеть в Финляндии и Норвегии, что помогло при довольно успешной обороне Севера, потом занимал руководящие должности в НКВД различных республик и областей. Был выброшен из органов в 1954-м году вместе с группой соратников Берии, при этом не арестован — ничего, кроме хороших личных отношений с Лаврентием Павловичем ему предъявить не смогли. Работал на руководящих должностях в хозяйстве, по отзывам коллег, подчиненных и знакомых — весьма достойная личность!

[8] В Ри финны ударили на Кандалакшу в обход 42-го стрелкового корпуса и были остановлены уже у

[9] В РИ было введено в строй 12 укреплений и 30 достраивались, на них развернули 2 пульбата вместо четырех, но и этого хватило, чтобы не пустить врага дальше государственной границы.

[10] В РИ на 221-й береговой батарее радиолокационной станции не было, но это была одна из самых эффективных береговых батарей РККА, которая уничтожила или повредила 50 судов противника (было рассчитано, что ее эффективность примерно вдвое превышала остальные батареи).

[11] В 1-й танковой дивизии было до неприличия большое число танков БТ-7 морально устаревших, которые и пошли под переделку местными силами.

[12] В РИ 54-я дивизия входила в подчинение 7-й армии и была раздергана на довольно длинном участке фронта: 81-й и 118-й полки с двух сторон перекрывали подступы к поселку Ухта, а 337-й полк закрывал направление на Реболы. В результате наступление финской армии на Ребольском направлении полк оказался в окружении, а Кемское направление тоже удалось удержать с очень большим трудом. На неприкрытом участке между 7-й и 14-й армии финны и немцы достигли наибольшего тактического успеха, захватив Кестеньгу и чуть было не прорвались к Кировской железной дороге, но в районе деревни Лоухи были отброшены назад и отступили к Топозеру.

Осло. Штаб 5-го воздушного флота. 4 августа 19411 года. Ночь, переходящая в раннее утро.

Генерал-полковник Ганс Юрген Штумпф был в настроении, близком к паническому. Он был вынужден сидеть в Осло, в то время, как все события развивались на Советской границе. Прошедшая ночь и утро, которое он провел в Киркенесе, были очень утомительными, а утренние результаты — разочаровывавшими, Потом дневной перелет в Хельсинки, который ни сил, ни спокойствия не прибавил. 5-й воздушный флот — очень большое хозяйство, в котором более 900 самолетов (если включить сюда и почти 300 самолетов ВВС Финляндии, которые пришлось подчинить себе в общих интересах)[1]. Так и направлений действий у него целых три. Во-первых, нельзя забывать о контроле неба над Норвегией, особенно районов Осло, Тронхейма, Бергена и Нарвика. Здесь сосредоточены основные транспортные силы, значительная часть самолетов-разведчиков, несколько подразделений самолетов ПВО, а почти все боевые самолеты переброшены на два основных направления, где были созданы и соответствующие оперативные командования: ОК «Киркенес» и ОК «Финляндия». Из 250 боевых самолетов, которые вошли в ОК «Киркенес», где Штумпф поставил командовать своего начальника штаба полковника Андреаса Нильсена, 120 были истребители, в основном Bf-109 (всего лишь 12 Ме-110), остальные бомбардировщики (в их числе не более 20 штурмовиков). В интересах этой группы действовали самолеты-разведчики из Норвегии. Против них действовала авиация Северного флота (245 самолетов) из района Мурманска, а также 1-я авиагруппа 1-й авиационной армии. Почти 300 с небольшим самолетов было задействовано в ОК «Финляндия», и действовали на Ленинград. При этом в ОК «Финляндия» было всего лишь 60 истребителей, 10 штурмовиков, а остальная масса — одно- и двух- моторные бомбардировщики. В Хельсинки сидел сам Йозеф Каммхубер, генерал авиации, выпускник Липецкой школы, которого Штрумпф выпросил у Геринга как раз потому, что Каммхубер знал особенности советской авиации. Ему, как и Йозефу, очень не нравилась операция «Крепость» с нанесением массового удара авиацией по Кронштадту. При этом бомбардировщики должны были пробиться к одной точке, в которой находился гигантский склад морских мин. Штрумпфу это казалось ловушкой, но данные Абвера подтвердились, в том числе аэрофотосъемкой. И добыть эти фотографии было непросто. Из Хельсинки в Осло командующий 5-го флота вернулся поздно ночью и очень расстроенным. Поспать ему так и не удалось. Правил отчет. Отправил отчет. Скрипел зубами над отчетом.

Раздался звонок. Это звонил начальник генштаба ВВС Германии генерал-полковник Ганс Ешоннек. Один из любимцев Геринга, ставший генерал-полковником после Польской компании (присвоено звание минуя генерал-лейтенанта). Один из самых молодых военных руководителей Германии (стал начальником Генштаба Люфтваффе в неполные сорок лет).

— Ганс, что у вас происходит? — голос Ешоннека[2] был спокоен, но Штрумпф понимал, как тяжело дается молодому генералу его спокойствие. Они знали друг друга давно, Ганс-2 сменил Ганса-1 на должности начальника Генштаба ВВС, но при этом у них сохранились вполне уважительные и даже доверительные отношения (в отличие от заместителя Геринга Эрхарда Мильха[3], с которым у обоих отношения не сложились).

— Ганс, буду откровенен: неожиданного нападения не получилось. Более того, я уверен, что нас ждали и к нашему нападению подготовились. В районах их передовых аэродромов вражеских самолетов почти что не было, а вот зенитные ловушки расставлены по всему фронту. К Мурманску мы сделали три попытки прорваться — безуспешно. Потери не критические, но ОК «Киркенес» требует усиления, чтобы воздействовать на передовую линию большевиков. Наша пехота стоит и дальше нескольких километров от границы не продвинулась. Требуют непосредственной поддержки.

— Неужели мы присутствуем при закате звезды «счастливчика Дитля»? — как нистранно, но генерал Ешоннек нашел место для иронии. Генерала Дитля[4], выскочку и любимчика фюрера в Вермахте очень сильно недолюбливали.