— Я вижу, что вы не успели поменять мундир на генеральский? — спросил Александр своего шефа. Утром Бамлер получил приказ о присвоении ему звания генерал-майора. Это был результат проведенной операции по верификации чумной эпидемии на границе Рейха. Результатами проверки мало кто был доволен, но они гласили коротко и ясно: чума!

— Времени не было совершенно. Надо было успеть собрать материалы для совещания, хотя, судя по всему, все уже решено. Но и вы, Александр, не успели поменять мундир на корветтен-капитана, или вам только погоны поменять?

— Не издевайтесь, мой генерал, вы же в курсе, не только погоны. Хотя я был удивлен, что вы так отметили мои скромные заслуги в этом деле. — Целлариус излишне притворно состроил скромную физиономию. Бамлер расхохотался в ответ. Надо сказать, что он предоставил своего заместителя к очередному званию почти месяц назад, отметив его упорство и успехи в подготовке «пятой колонны» в СССР. Но 2 июля лично капитан-лейтенант сумел отличиться: в Вене должно было пройти совещание, аналогичное Варшавскому, его долго готовили сотрудники Абвера, совещаться должны были руководители ОУН плюс руководители еще нескольких мелких националистических организаций. Целью немецкого руководства было создание единого центра управления украинскими националистами, в том числе примирение ОУН (м) и ОУН (б), с подчинением первой второй. Этим саммитом руководил Целлариус лично. Начало было намечено на полдень, но прибывшая делегация мельниковцев опять заартачилась, их куратор от Абвера застрял на переговорах с упрямыми унтерменшами, а совещание перенесли на три часа пополудни. В это время пришло сообщение о теракте в Варшаве. Никто не почесался, кроме Александра, который сложил два и два, получил уверенную пятерку и отправил нескольких специалистов проверить гостиницу в Вене, где был арендован конференц-зал для проведения совещания. Там была обнаружена взрывчатка, которую должен был инициировать радиовзрыватель. Вызванные сотрудники контрразведки и СС оперативно прочесали близлежащие здания, в одном из которых был обнаружен подрывник, он не успел сориентироваться и уйти с места подготовки теракта. Зато успел инициировать заряд (безуспешно) и взорвать себя вместе с агентами безопасности, взорвав гранату. После этого события Бамлер лично позвонил куда надо и сегодня утром пришел приказ о присвоении Александру Целлариусу корветтен-капитана.

— Да, Алекс, без вас разобраться с этими унтерменшами было очень проблематично. Я удивляюсь, как адмирал их выдерживал, с таким дерьмом дело иметь — тут нужны стальные нервы. А ты молодцом, что-то переговоришь с этими на их варварском наречии и дело движется…

— Это не так трудно, шеф, все-таки моя юность прошла в их столице. Правда, наш контингент сильно отличается от столичного бомонда, самое грубое и пошлое крестьянство, да еще и с панскими замашками. Свиной аристократизм, мой генерал, но вы верно отметили, мы работаем с тем материалом, что есть под рукой. Вот только потеря почти полусотни подготовленных агентов…

— Алекс, вы же знаете, Гейдрих ненавидит славян не меньше, а иногда мне кажется, что больше евреев. Он даже не столько перестраховался с избытком, сколько удовлетворил свои кровожадные инстинкты. Да, потеря этого материала не рациональна, но гарантия непроникновения чумы в Рейх важнее…

— Но своих людей Рейнхард не сжигал?

— Сжигать истинных арийцев? Это даже для Гейдриха перебор, а вот несколько десятков унтерменшей…

— Понял вас, герр генерал, скоро приедем. Но меня мучает все-таки один вопрос, простите, что задам его: вы уверены, что война начнется этим летом? Неужели нельзя ее начать весной следующего года?

— Александр! Буду с вами откровенен: в этой папке одиннадцать причин не начинать войну в этом году. И каждая из этих причин сама по себе может отложить войну на сорок второй год. Но вот в этой папке четыре причины начать войну немедленно. Каждая из них сама по себе не приведет к войне, но все вместе они перевешивают все, в том числе вот эту папку с одиннадцатью причинами против. Вы думаете, фюрер ничего не взвесил? Неужели вы думаете, что он готов пожертвовать будущим Германии? Конечно же нет. Но еще год мира — и наша страна банкрот, а враг сумеет провести перевооружение, и чтобы восстановить паритет с ним, нам надо будет идти на гигантские затраты. К сожалению, наша финансовая система — это надуваемый нашими победами пузырь! Когда Фридрих, да, да, майор Фридрих фон Ге, предоставил мне анализ финансового состояния нашей страны, мне все стало ясно. Выбор невелик: если мы не начинаем войну, через год начинается катастрофа, которую так просто не предотвратить. И война нас уже не спасет! Если фюрер начинает войну немедленно, наша финансовая система поскрипит, но выдержит. Вы знаете, корветтен-капитан…

Генерал как будто покрутил новое звание своего сотрудника на языке, оценил его на вкус, заметил про себя, что все-таи флотские изобретательны в красивых и вкусных званиях, после чего продолжил:

— Я сделал стратегическую ошибку: предоставил фюреру справку о новых военных разработках большевиков и даже немного приукрасил их, в надежде, что это подтолкнет к принятию более взвешенных и осторожных решений. Но реакция нашего лидера оказалась парадоксальной: он более утвердился в решимости немедленного нападения. Сейчас я понял правоту его решения: если советы смогут перевооружить армию, мы вынуждены будем, чтобы не утерять преимущество, перевооружать свою, а это нам сейчас реально не по зубам. Единственный выход — это уже сейчас перевести промышленность на военные рельсы и начать создавать новую технику, которая превосходит уже существующую на голову. А мы тащим с собой пушки не только трофейные — французов и поляков, но даже орудия Мировой! Не от хорошей жизни! Как будто от хорошей жизни большой кусок фронта будут держать румыны и финны! У нас просто нет возможности мобилизовать то количество мужчин, которые необходимо для получения тотального превосходства через год, потому что некому будет делать оружие и боеприпасы! Чем больше я узнаю про финансы и промышленность, тем больше завидую обычному командиру полка. Что его проблемы? Ерунда, поверьте мне, Александр!

Зачем Бамлер взял с собой Целлариуса? Очевидно: именно Алекс отвечал за подготовку агентов, засылаемых в СССР, и не только в разведшколах, но и в учебном полку Бранденбург-800. Он владел всей ситуацией в СССР и мог дать вовремя нужную справку. Бамлер, конечно же, был в курсе всех событий, но мало ли что может понадобиться фюреру? А новоиспеченный корветтен-капитан нравился Бамлеру своей целеустремленностью, а также живым и чуть насмешливым характером. Он постоянно подтрунивал над своими подчиненными и не стеснялся выставлять их дураками, если они того заслуживали. А заслуживали они это часто.

Машина остановилась у первого контрольно-пропускного пункта, оберегаемого охраной фюрера. Тут произошла первая серьезная проверка документов. Солдаты охраны несли свою службу со всем рвением: на подъехавший автомобиль был направлен пулемет и пулеметчик не выглядел расслабленным ни на мгновение.

На этом совещании фюрер был снова похож сам на себя: кипучая энергия, самоуверенность, склонность к длительным нравоучениям — всё говорило о том, что решения, которые нужно было обдумать, Гитлер обдумал и уже принял, а теперь только доносит свое мнение окружающим, которых на этот раз было больше обычного: на совещании кроме военных (Гальдер, Кейтель, Готт, Гудериан, Йодль, Клейст, фон Браухич, Гёпнер), моряков (Редер, Дениц, Шнивинд) и летчиков (Геринг, Кессельринг, Штумпф, Сетц) присутствовали от Абвера Бамлер, от РСХА Гейдрих, от СС Гиммлер, а так же главный пропагандист Геббельс, министр иностранных дел Риббентроп, один из идеологов Рейха Розенберг и главный финансист Рейха Шахт. Само место проведения совещания, как и весьма парадный состав его участников уже говорило о том, какое решение принято фюрером и должно быть подтверждено решением данного совещания.