Борис, похоже, с трудом дождался перерыва и с воодушевлением стал перечислять многочисленные достоинства Ольги, которые он обнаружил; оказывается, он давно уже за нею наблюдает. Говорил бойко, не сбиваясь, как будто репетировал. Возможно, и репетировал. Боже, вы серьезно? Оля широко распахивала честные глаза, приоткрывала губы, она изображала какую-то телегероиню, неважно какую, какой-то обобщенный образ. Хочется думать, что это искренне, ну не знаю… Она немного кокетничала. Борис реагировал совершенно предсказуемо, Оля не чувствовала флюидов любви, именно такую лапшу и вешают на уши энергичные, уверенные в себе парни. Ну, хорошо, она не против, чтобы Борис отвез ее домой, у него здесь машина. А может, она даже пригласит его зайти, почему бы и нет. Можно было бы уйти прямо сейчас, но неудобно, никто ведь не уходит.

Гермес Трисмегист, трижды величайший, автор герметических сочинений, умерший в 1257 году до н. э. Гностический путь как понимаемый розенкрейцерами единственный путь истинного спасения. Истина – это не слово, а сила, ее невозможно познать, ее надо ощутить. К истине можно прийти только через внутренний процесс трансфигурации, суть которой – новая жизненная позиция по зову внутренней божественной искры. Искра эта анатомически расположена прямо в сердце.

Глупо как-то. Познакомился с красивой девушкой, и понравился ей, Борис в этом уверен, он нравится девушкам. И что теперь? Сидеть с нею рядом, молча, и сосредоточенно слушать всю эту хрень?

Существует, оказывается, Духовная Школа розенкрейцеров. А в ней, как и во всякой школе, должны быть (и есть) ученики. Ключ к гностическому ученичеству – всеохватывающая любовь. Но живя в греховном мире, ученик должен осознать, что нельзя испытывать ни любви, ни ненависти как ко всему человечеству, так и к любому отдельному человеку. Следует исполниться бесконечной любви к Богу. Поэтому ученики Школы не привязаны к этому миру и к результатам своей деятельности в нем. Розенкрейцеры устремлены за пределы этого мира. Все религии, партии, наука и искусство имеют своей целью отдалить человека от его истинной жизни, сбить с Пути, держать человека в состоянии обмана. Лишь освободившись от этого влияния, человек способен обрести истинное спасение. Ученичество в Духовной Школе имеет семь ступеней. Первая – подготовительное ученичество – напоминает суровые заповеди мормонов, только еще круче. В течение одного года кандидат в ученики должен соблюдать следующие требования: не курить, не употреблять алкоголь, конечно же, не принимать наркотики; полностью перейти на вегетарианское питание, исключить из продуктов питания и лекарств все синтетические вещества, не носить меховую и кожаную одежду; обязательно посещать храмовые богослужения и конференции, финансово поддерживать Школу и, естественно, не смотреть телевизор.

Интересное кино! Может быть, это именно то, что нужно Семенцову? А что? «Курсы» как ячейка розенкрейцеровской организации. Отрицающей влияние партий, науки и культуры, антисоциальной, антигосударственной организации. И вот еще мотивчик: США, как утверждает лектор, были созданы розенкрейцерами, а какие у нас сегодня отношения со штатниками, а?

Юрий Алексеевич между тем закончил выступление, и на подиум взобралась моложавая тетка с аккуратным кукольным лицом, обрамленным пепельными кудряшками, и с крепкой оттопыренной задницей, с которой вполне можно было бы занять призовое место на конкурсе в Доминикане.

– Друзья, – заговорила тетка приятным мягким голосом, – Сократ утверждал, что человек живет не на земле, а в земле. Человек живет в толще земли подобно тому, как морские животные населяют моря. Настоящая же поверхность земли находится в совершенно иной сфере, где-то высоко в небесном эфире. Человек живет здесь, внизу, словно медленно перемещаясь по дну океана, стесненный сопротивлением материи. Он не в состоянии даже отчетливо видеть. Согласно Сократу, человек с этих глубин не может видеть, как на самом деле выглядит жизнь, настоящее небо. Океанская вода слишком затуманивает его взор. Лишь вернувшись на вершину, к реальности, может он увидеть славный лик творения в его сияющем великолепии.

Выступающая сделала паузу. Вероятно для того, чтобы слушатели призадумались над словами древнего мудреца. «Неужели Сократ в самом деле такое говорил?» – подумал Борис Колесников.

– А вот аллегория Платона «Пещера», – снова заговорила тетка. – Человек живет, словно в пещере, обращенный спиной ко входу, откуда проникает дневной свет. С детства сидит он в оковах на одном и том же месте и не может ни сдвинуться с него, ни повернуться. Он видит только заднюю темную стену пещеры перед собой. Узник может увидеть лишь тени вещей на стене пещеры и принимает эти искаженные образы за действительность. Если бы человек освободился от своих цепей – своих ощущений – и повернулся к свету, он смог бы сам увидеть эти предметы. Однако после стольких лет, проведенных в темноте, ему нужно было бы сначала привыкнуть к яркому свету. Но если бы он вернулся к своим братьям-узникам, чтобы рассказать о своих открытиях, они ему не поверили бы.

Еще одна многозначительная пауза.

– А теперь, друзья, в завершение нашего сегодняшнего собрания споем дружно подходящий случаю гимн. Затем, как обычно, фуршет.

Борис наклонился к Ольге:

– Сейчас будет караоке.

– Конечно, я знаю.

Зазвучала музыка, присутствующие стали подниматься на ноги, отодвигая стулья. Возникла небольшая неловкость – один из посетителей в силу преклонного возраста никак не мог оторваться от сидения, сразу несколько добровольцев бросились ему на помощь. Наконец, на большом экране стали появляться слова гимна: «Моя тоска о том, чтобы, оставив это тело, стать, словно распускающаяся роза, что сорвана в лучах рассвета рукою человека, постигшего, в чем суть его труда…».

После коллективного пения – обязательные две минуты медитации. Борису Колесникову эти две минуты показались пыткой. Он сидел с послушно закрытыми глазами, но не мог не то что ни о чем не думать – он не мог не думать ни о чем, кроме Ольги. Но вот и все, оживление в зале.

– Не знаю, как вы, но я изучил здешний распорядок. Вот до этого момента уходить было бы не вполне комильфо, но оставаться на фуршет уже не обязательно. Так что, валим?

– Безусловно! – откликнулась Оля.

На крыльце Борис взял ее под руку.

– Не возражаете? Машина тут поблизости, но до нее еще надо дойти.

– Наши отношения развиваются стремительно. Боюсь, на следующей лекции мы уже будем сидеть взявшись за руки.

– Хорошо бы! – Борис был сама искренность. – Вы сказали «боюсь». А чего вы боитесь?

– Я боюсь, что вы играете мною, – с чувством произнесла Ольга, опуская ресницы.

Борис рассмеялся, так заразительно, что Оля тоже рассмеялась.

Помещение для собраний было оборудовано скрытыми камерами, и Денис Деев мог видеть все на экране монитора, не выходя из своего рабочего кабинета. Юрий Алексеевич одетый в твидовый пиджак с кожаными латками на локтях, выступает перед аудиторией примерно в шестьдесят человек. (Может, даже побольше – да зачем их считать!). Все происходящее на глазах Дениса напоминало постановочный кадр – приглушенный свет, темно-зеленые занавески, ровный голос лектора, сосредоточенные лица слушателей, не подозревающих, что за ними пристально наблюдают. И о чем это старый петрушка толкует? Почему он выбрал именно американскую версию с одиозной официальной историей ордена? Приплел зачем-то Эхнатона. Разве не убедительнее выглядит происхождение розенкрейцеров от средневекового духовного искателя Христиана Розенкрейца? Впрочем, не суть. Важно, что слушают как завороженные, и это хорошо. Симпатичный он, этот Юрий Алексеевич, отлично держится, не скажешь, что ему две сотни лет в субботу исполняется. Легко этак соскочил с подиума, подошел к сидящим в зале, доверительным жестом возложил руку какому-то курсисту на плечо, все это работает, создает нужный образ секты.