После того, как кириос Спанидас – этот обаятельный, очаровательный грек, зажигавший на её лице улыбку одним своим присутствием! – нарушил все запреты, чуть не перелез через балкон и признался ей в любви, она навсегда пропала. Она поняла, что отныне связана с ним особыми нитями, и эти связи никто не сможет разорвать… ни религии, ни деньги, ни их семьи!..
– Не знаю, что сегодня с печатью, но, куда ни глянь, одни кражи и убийства, – недовольно проворчал Хорен Самвелович, распивая утренний кофе и заедая его излюбленным рахат-лукумом.
Манэ вялым, неуверенным шагом вошла в гостиную, где её семья обычно обедала, и поразила родных мертвецкой бледностью лица да тёмными мешками под глазами. Мать и бабушка сразу же захлопотали вокруг неё, надеясь разузнать, что же так расстроило их «княжну». На вопросы «княжна» почти не отвечала. Завен – средний брат, который, в отличие от старшего, уже давно женившегося и проживавшего в Тифлисе, напротив, очень хорошо её понимал – не мучил сестру расспросами, а только смотрел так понимающе, что Манэ очень захотелось рассказать ему обо всём. Когда-нибудь он обязательно её поймёт… когда-нибудь!
– Если тебя обидел какой-то жених, ты только скажи, – обратился к Манэ шёпотом брат и подвинул к ней поближе кувшин с таном и тарелку с виноградом. – Я его с землёй сравняю.
Манэ любовно улыбнулась. Мать и бабушка застучали столовыми приборами о тарелки. Отец попросил горничную принести его курительную трубку, а слуги в отцовской конторе, наверняка, уже вовсю трудились на своих прялках, швейных машинках и станках. Недавно Нерсесяны получили внушительный заказ на обмундирование нового султанского полка, и работа не терпела отлагательств…
– Хайрик говорил, – продолжал Завен, намазывая масло на хлеб, – что вчера Вачаган Гюльбекян стоял под твоими окнами. Меня не было – я вернулся только под утро и…
– Под утро? Но где же ты был?
– Мне не спалось. Но не уходи от ответа… Неужели Вачаган?..
– Нет-нет! – поспешила заверить Завена сестра и вновь залюбовалась им. Длинные ресницы, большие карие глаза, пухлые губы… Какой же брат у неё красавец!.. – Поверь мне, он просто самый лучший друг на свете.
Когда Манэ поняла, что заговорила, как Геннадиос, то краска снова залила её лицо. Завен больше ничего не спрашивал, только посмотрел очень уж пристально и положил сестре в тарелку побольше долмы. Откашлявшись, Хорен Самвелович снова подал голос:
– Ну вот только посмотрите! – проворчал он угрюмо, сдвинув брови. – Опять смерть…. Великий Иисус, я даже знаю этого человека…
Та статья гласила:
«Событие, всколыхнувшее жителей второго Рима, произошло глубокой ночью двенадцатого мая нынешнего года и не оставило после себя свидетелей. Утром тринадцатого числа близ Голубой мечети моряки нашли труп влиятельного государственного мужа Фазлы-Кенана-Паши, бывшего доверенным лицом падишаха и одним из его визирей. Лекари установили, что смерть наступила от удушья и многочисленных ножевых ранений около 10 часов вечера. Позднее убийцы обернули труп в саван и скинули его в воды Босфора. Султан передал это дело сераскеру, а великий визирь и субаши уже ведут расследование…»
Глава 3.
Ибрагим оказался тем самым гонцом, что принёс плохую весть родным. С первыми петухами он явился в отчий дом и прямо с порога ошарашил их следующими словами: «Дяди Фазлы-Кенана больше нет в живых. Он был убит сегодня ночью». Услышав эту новость из уст племянника, тётя Шебнем громко ахнула и, приложив ладонь ко рту, опустилась на диван без сил, а Амина лишилась чувств. Пока Мехмед и его жена хлопотали вокруг убитых горем супруги и дочери покойного, его средний брат собрал самых быстрых гонцов и отправил их в Кутахью и Эдирне за отцом и Нариманом. Ещё через несколько часов дом наполнили верующие, желавшие выразить свои соболезнования семье, а тело уже готовили к омовению. Впопыхах его хоронили в тот же день, дабы не нарушать традиций.
– В последнее время между нами случались разногласия, – тяжело вздохнул Мустафа-Паша, переворачивая труп на другой бок, пока гассал омывал голову и лицо усопшего, – но я и представить себе не мог, что с ним стрясётся такая беда.
Помимо брата в священном ритуале участвовало ещё четыре человека, а супруга подливала воды из кувшина. Расположенное на жёстком ложе, повёрнутое лицом в сторону Мекки, бездыханное тело – только нижнюю его часть, – прикрывала лёгкая белая ткань. Когда её мужа в очередной раз перевернули на правый бок, тётя Шебнем стёрла с щёк слезинку и скорбно прикрыла трупу глаза. Гассал зазывно прочитал намаз, и всё присутствовавшие ещё раз вознесли Аллаху молитву о прощении грехов покойного.
Мехмед стоял возле стены рядом со старшим братом, а запах кедрового порошка, добавленного в воду, которой омывали покойного, щекотал ему нос. В комнате было душно из-за жары и большого количества народу, из-за чего чёрный траурный кафтан с длинными рукавами пропитался потом. Из-за поста юноша ничего не ел с прошлого вечера, поэтому у него нестерпимо ныла голова. Мысли путались, и Мехмед несколько раз потёр виски. Должен ли он скорбеть сейчас о том, что потерял любимого дядю, или же бояться за то, как бы в убийстве не заподозрили лучшего друга?..
Эти переживания душили Мехмеда, но он не назвал бы сейчас навскидку, какое из них беспокоило его больше. С дядей Фазлы… они не были настолько близки, как с его женой, но смерть родственника – тем более такая скоропостижная, да ещё и от рук недоброжелателей! – выбила почву из-под ног. Даже видя труп дяди перед собой, юноша до сих пор не принял его смерти. Пожалуй, впервые в своей жизни он столкнулся со скорбью. Вот был человек, а вот его и нет!.. Неужели и другие дорогие ему люди – возможно даже более значимые и любимые – могли уйти таким же образом?..
Жена?.. Нет… братья?.. Родители? Друзья?!
Мехмед ещё раз потёр виски. Amca отличался отменным здоровьем, зато не самым лёгким характером и, наверняка… на вышестоящих постах у него имелись враги. От этой мысли племянника почти затошнило. Там, на постах, многие вопросы решались именно так. Но как долго они планировали это хладнокровное убийство и, главное, за что?.. Неужели amca – непринуждённый, душевный аmca, к которому младший племянник часто приходил за советом, – так серьёзно перешёл кому-то дорогу?..
Гассал как раз размял суставы усопшего и подвязал ему челюсть, когда Мехмед внимательно рассмотрел профиль Наримана. Женитьба явно пошла брату на пользу, ведь Хазал очень заботилась о своём супруге. Она хорошо готовила, и его совсем не удивляло, что кардеш поднабрал весу!.. Ну и каково это… иметь ласковую и приветливую кадын?
Мехмед очень старался не смотреть на брата с завистью, но в голове слишком явно пульсировала мысль, что Фарах никогда не расточала ему столько нежностей… А Нариман тем временем раздался в плечах, стал отцом двух детей и отрастил бороду, но своим просветительским идеям так и не изменил. Младший брат очень хорошо помнил первые месяцы после свадьбы старшего… именно в то время Дима и Ксения почти не разлучались, Вачаган всё больше и больше говорил о дочери друзей-ювелиров, в которую сейчас был по уши влюблён, а Гена на тот момент ухаживал за какой-то девушкой, учившейся вместе с Ксенией в педагогическом колледже. Все тогда как будто сговорились!..
– Всё это очень странно, – задумчиво протянул почтенный кадий. – Кому и зачем понадобилось убивать нашего дядю, да ещё и в тот день, когда твой друг…
Нариман осёкся, но Мехмед понял его и так. Кто-то хладнокровно подставил Гену – в этом не оставалось сомнений. Но как бы справиться со своими переживаниями, вызванными смертью дяди, и вовремя прийти на помощь Геннадиосу?..
С омовением как раз покончили и стали одевать тело в саван. Входную дверь раскрыли нараспашку, чтобы внести тобут41, на котором двое крепких молодцов из родни понесут усопшего к месту погребения. Ибрагим – крайне важный в адъютантском мундире, – руководил всем действом, и младший брат не сводил с него глаз. Догадливый Нариман перехватил этот взгляд.
