– А кто способен определить качество товара до его приобретения? Только отзыв покупателя. – Квамедет допил банку. – Так мы долго будем спорить, а мне выходить на следующей станции. Приглашаю вас со мной на подиум из того, что в городских офисах зовут зашкварство – оказаться в той обители, что не принимает во внимание городскую суету, понимая, что выживаемость там проста.

Игорь обдумывал неожиданное приглашение, понимая, что встреча с этим мужичком – подарок.

Оценил ситуацию. Пакет с содержимым на правах гостя приобрел Игорь. Перед тем как Мухоморенко, осушив две банки пива, побрел с концертом по вагонам (гитара была при нем) Игорь отчетливо понял, что баня не взойдет. До раздачи пиво якобы случайному прохожему, отчетливо понимал, что едет в никуда и покуда не надоест дорога. Мухоморенко же как будто исчез. Он не погружался в детали психологического состояния коллеги, но одержимость поорать под гитару на людях прорывалась из недр подсознания, создавая атмосферу некомфортную для Игоря.

Сам Игорь не слишком отличался от Мухоморенко. Он раздумывал над предложением ронина текущего времени.

Чего его отличало от тех, кто рядом при оценке неожиданно возникшей ситуации? Он удачливее других догадывался об исходе дела. Он анализировал и как мозг дорисовывает нам 20 процентов того, что видим, дорисовывал вероятные исходы, затем выбирал из них те, что, по его мнению, реально произойдут. Это нельзя назвать предвидением, лишь тонкая мыслительная работа ни без надежды, нащупать верный путь. Зачесались ладони, нимб намекал, что происходящее его рук дело. Готовый соглашаться он кивнул, хотя его не спрашивали.

– Как звать?

– Игорь.

– Игорь, решайся.

Оба встали одновременно. Квамедет побрел вдоль скамеек, уводя Игоря в крестовый поход. Переходя из вагона в вагон, они среди немногочисленных пассажиров, тянулись к хвосту. Игорь на автомате считал вагоны и спустя одиннадцатый оставил это занятие, а как перешли в вагон без освещения. Засомневался, что по-прежнему в электричке. Захотелось уточнить, что имел в виду Владимир, когда сказал «на следующей станции», потому что электричка не разу ни останавливалась. Будучи сильно поддатым, Игорь мог пропустить остановку, но видя топор словно меч за спиной Квамедета решил не сомневаться в правильности выбора.

Темный вагон сменил таким же и после таким же. Его отличие от предыдущего состояло в том, что стекла в окнах при столкновении с брошенными хулиганами камнями трескались, а трескаясь рассыпались, влетая в салон словно снежинки и при попадании на кожу обжигали.

От однотипности происходящего Игорь, пока плелся за проводником, на несколько вагонов перевел внимание на поиск понимания, что же происходит с электричкой. То ли она исполняет роль движущего объекта, по которому он перемещается ведомый Квамедетом. То ли электричка не двигается, словно давно прорытый Тоннель Гуолян,35 в который неочевидным образом попал Игорь и движется по маршруту известному Квамедету.

И тут же уткнулся в плюющего слюной при выбрасывании рекламных слоганов Мухоморенко. Пишущие ручки стаями разлетались среди мужского населения, как будто школьники давились у кассы в магазине перед первым сентября под давлением того, что дома, на письменных столах с нетерпением ждали тетради, чтобы, замарав чернилами, утолили их жажду.

Игорь, отойдя в конец вагона, притормозил, чтобы рассмотреть Павла в роли коммивояжера. Коллега с энергетикой еще пьющего вокалиста группы «Металлика»36 выдавал на публику дурацкий куплет приобретающий лекало мантры. Покупающие ловили кайф. Необъяснимая популярность коллеги необъяснимо осталась позади, когда Игорь нагнал Владимира.

В молчании протопали два вагона без стекол. Ветер гулял, разгоняя зловония, оставленные бомжами и не дотерпевшими до туалета преимущественно смертельно пьяными пассажирами. Далее встречали сильнее изувеченные вагон. С окнами забитыми досками или закрепленными картонками на скотч, приглушающими свист ветра и посторонних шумов. В них не водились пассажиры.

Ход электрички продолжался. Интуитивно Игорь полагал, что поездка затягивается, так как прошло полчаса, а с начала поездки не проходило и десяти минут без остановки.

В какой-то момент, толкнув Владимира в спину, когда тот резко остановился (как оказалось перешагивал смертельно уставшего от пьянства, заросшего плесенью мужичка, штанину которого приняв за ствол дерева объедали короеды), Игорь потерял видимость. Освещение здесь не было. Глаза какое время привыкали к темноте выхватывая моменты обстановки, когда неплотно заколоченные окна давали такую возможность. Стены вагона стали картонными и ссужали вагон.

Уровень потолка синхронно со стенами понижался. Владимир не сдавался, пригибаясь и продолжая движение. Игорь, как его отражение, не отставал, дублируя движения ведущего.

Было сомнение в правильности выбора. Игорь из-за того, что обстановка нагнетала, решил остановится и вернутся к Мухоморенко. Застыдил за сомнение, так как необычность следования за Владимиром интриговала.

Сразу пришлось лечь и ползти. Вагон сменился на тоннель, а выход из него еле виден из-за закрывающей обзор головы Квамедета и появившегося приглушенного света.

Пакет с пивом утяжелял ход. От мысли, что скоро будет выход и вернутся туда, где встретил Владимира скорее всего не получиться. Да и возвращаться займет дольше, чем следовать вперед, становилось легче ползти. Смирился с тем фактом что, одежда приобрела потертости и загрязнилась. Освещенность тоннеля улучшалась.

Тем не менее, из-за скромного обзора, Игорь обратил внимание на рисунок протектора сапог Владимира, что напоминала шину Michelin. На чистом левом читалось отштампованное число 78, принять его за размер обуви сложно. На забитом сухой землей правом читалась число 56, подтверждая вывод, что указан не размер.

Игорь вспомнил, где мог их видеть их тандем. Когда нимб исполнял загаданную бомжепортацию. Совпадение?

За пару метров, когда искусственный свет намекал на окончания безумной поездки на электричке, переросшей в исследование жизни глистов, стены зацарапались. Игорь нацеленный на результат поскорее покинуть «последний вагон» не обратил внимание на то, как картонные стены сменились сухими ветками и травой. А одежду было поздно жалеть.

Квамедет вывалился из кишечника электрички. Игорь повторил его финт.

Они лежали на соломе во дворе, на первый взгляд, украинской деревеньки с запахом жаренного лука, мяса и картофеля. Падение не было болезненным, от того Игорь основательно осмотрелся. Стояла ночь. Освещение давали три фонарных столба: деревянный широкий сруб с четырьмя окнами, двумя дверьми врезанных по левой и правой сторонам, чуть дальше стоял сортир и в двух метрах от места падения грубо сколоченный стол. За ним ужинали четверо мужчин. Дыра, связывающая электричку и деревеньку, оказалась полостью в стоге рослого сена высотой в три метра.

– Кого же нам привел егерь? – по-барски, неспешна и басовито выяснял сидящий за столом.

Игорь отряхнулся и повторно досконально осмотрелся. Ассоциация про деревеньку улетучилась. Обстановка намекала на скромное охотничье угодье. Как обычно, реагировал на показушную вальяжность ответил за Квамедета:

– Приводят коров, я сам пожаловал и не к тебе, Мордатый.

Мордатый засмеялся от того, что пришлый ловко угадал кличку. Так звонко и задорно, что Игорь подхватил. Испускаемые вибрации осветили пространство – ночь сменилась ранним утром словно ее перелистнули. Игорь прошел к столу и познакомился с каждым (имя называл только сам Игорь, остальные довольствовались кличками): Мордатый, Нос, Хитрожелтый и Мюнхгаузен. Никто не интересовался с какой целью их посетил Игорь. Гость же не спрашивал, чем четверо здоровых мужиков занимаются под руководством егеря. Но то что, одетые в хаки люди – не охотники, стало понятно спустя пару часов болтовни. А теперь же ему предложили место за столом, поставили перед ним глубокую глиняную тарелку и пододвинули погнутую алюминиевую ложку.