Постепенно, ближе к вечеру, мысли мои улеглись. Душевные и сердечные терзания утихомирились. Мое лицо горничная привела в порядок специальными компрессами, а тело и мысли пришли в относительный баланс после любимой ванны с пеной и маслом лаванды.

Сама для себя я нашла одно-единственное, простое и правильное решение. У меня теперь муж и дети. И сейчас уже не имеет значения, что было у нас с Нэйтом, имеет смысл только моя семья и человек, которого я обещала любить до конца своих дней.

Да больно, да горько, но, видимо, такова воля Богов, или их шутка. С самого начала мне было подсказано, кто мое будущее, но я упрямо плыла против течения, против судьбы, против всего. Так что это только моя вина в том, что все так запуталось. Пора пожинать плоды, которые посеяла.

Появление Нэйта всколыхнуло всю ту муть, которая лежала на дне наших со Стефаном отношений. Только я могу очистить нашу заводь, достаточно с нас мутной воды. С этими мыслями, полная решимости и веры в лучшее, я пошла на абордаж.

Муж мой, у тебя ни одного шанса против меня!

На ужин Стефан, конечно, не пришел. Но я знаю, где он может быть, потому, накинув плащ, ведь в коридорах сквозняки, в сопровождении охраны иду к нему в кабинет.

Захожу без стука. В комнате полутьма, горит камин. Беспорядок. Пол усеян осколками, по широкому лакированному столу разбросаны книги и какие-то листы. Стефан развалился в кресле, в дальнем углу, пьет спиртное. Никогда не видела, чтобы он пил. Даже на светских приемах он только делал вид, что выпивает.

— Уходи! — это даже не человеческий крик, это вопль раненого животного.

Поскольку все стулья переломаны, кроме того кресла, в котором сидит Стефан, больше сесть не на что, я слегка опираюсь поясницей о столешницу и, скрестив руки на груди, четко и ясно произношу:

— Нет.

Вообще, я планировала поговорить, выяснить отношения, а потом приступить к сладкому. Но теперь понимаю, что разговор навряд ли будет продуктивным, когда муж в таком состоянии. Значит, план «Б».

— Вон! — уже тише, но боли в голосе не меньше.

— Я не уйду.

— Не уйдет она, — безнадега в голосе тупой пилой кромсает мне сердце — да ты наверняка уже и вещи собрала. А то как же…Нэйт вернулся. Зачем тебе нелюбимый муж? К нему побежишь. В ногах у него будешь валяться, чтобы взял тебя. Он не я, да Эми? Столько месяцев мертвым был. И надо ж было ему воскреснуть. Упав с того обрыва, никто бы не выжил, но он умудрился упасть в воду. Перебил позвоночник, повредил ребра, ушиб голову, но не сдох. Представляешь, дедок его какой-то выходил? Лекарь. С того света буквально вытащил. Вот счастье-то, да жена моя?

Я молчу, даю ему выговориться, выплюнуть из себя тот яд, который отравляет его изнутри.

— Так вот, что я тебе скажу. Я еще не потерял остатки собственного достоинства. И вкладывать душу в ту, которая мечтает о другом мужчине, не намерен! — в сердцах он швыряет полупустой стакан в стену, осколки разлетаются по кабинету, один из них пролетает совсем рядом с моим лицом, я инстинктивно прикрываюсь рукой.

— Уходи. Я сейчас плохо себя контролирую, но вред тебе причинять не хочу. Тебе по слогам сказать? У-ХО-ДИ!

— Надеюсь, ты все сказал. Я тебя выслушала, а теперь хочу, чтобы и ты меня выслушал. Я никуда не уйду. Ни сейчас, ни завтра, ни в дальнейшем. То, что было с Нэйтом — это прошлое. А ты и наши дети — будущее. И я хочу это будущее с тобой!

Пока говорю, медленно к нему приближаюсь. Остановившись в двух шагах, скидываю плащ и предстаю перед ним только в кружевных треугольничках, аналоге нашего, Земного, белья. Два малюсеньких, прикрывающих только соски черных кружева вверху, и два внизу. Соединены треугольнички ниточками мелких жемчужин. Долго объясняла горничной какие материалы и камни мне нужны, а для чего — так и не рассказала.

Наклоняюсь, почти касаясь грудью его лица, забираю бутылку спиртного из рук. Вижу его шокированное и восторженное лицо, значит, все идет как надо. Поворачиваюсь и меееедленно, покачивая бедрами, иду к столу. Сажусь на гладкую столешницу, лицом к камину, боком к Стефану. Развязываю ленту, что сдерживает волосы, и они красивыми волнами спадают на грудь и спину. Поворачиваюсь к огню спиной, ставлю бутылку на угол стола и, призывно выпятив попку, наклоняюсь, сбрасывая все бумаги с его поверхности. Слышу судорожный выдох. Отлично. Продолжаем театр одного актера. Ложусь на стол спиной, головой к Стефану. И начинаю ласкать свою грудь. Провожу по всей поверхности, легонько тереблю чувствительные соски. Но все через кружево, не оголяюсь. Огонь из камина красиво подсвечивает мое тело, кожа выглядит атласной и сияющей. Я чувствую нешуточное возбуждение, постанываю. И даже помыслить не хочу, что будет, если Стефан меня сейчас прогонит. Я никогда так перед ним не оголялась, во всех смыслах этого слова. Осталось сказать заветные слова. Те, что он просил каждый раз во время секса, а я всегда отказывала ему. Я откидываю и свешиваю голову со стола, глядя на него, почти скрытого темнотой говорю:

— Я хочу тебя. Возьми меня.

В ответ молчание. И когда я уже почти готова поверить в свое поражение, он говорит:

— Покажи мне — голос хриплый и не слушается его. Он откашливается и повторяет:

— Покажи мне, как ты меня хочешь.

Я всхлипываю, волна облегчения и острого возбуждения прошивает меня насквозь. Приподнимаюсь. Становлюсь на четвереньки. К лешему стыд! Поворачиваюсь к нему ягодицами, прогибаюсь, ложусь ноющими сосками на стол. И отодвигаю тонкий материал трусиков, раздвинув чуть шире ноги. Самой нежной кожей я чувствую собственную влагу и холодный воздух. Поза повиновения и желания. Все открыто, все напоказ. Стыдно и до боли возбуждает. Смотри, Стефан, это все для тебя. Я уже готова умолять его взять меня, настолько возбуждение опаляет. Внутри все пылает и болит. Не сдержавшись, я провожу пальцами по клитору. На секунду даже забываюсь в своем желании получить оргазм и дергаюсь от неожиданности, когда мою руку убирают. Стефан проводит своими пальцами по мокрым складочкам.

— Действительно, хочешь. Скажи, кого хочешь? — голос горячечный, возбужденный, властный и совсем рядом с центром моего возбуждения. Горячее дыхание опаляет его и заставляет меня почти взвизгнуть, еще больше выгибая спину.

— Тебя хочу, Стефан. Тебя, муж мой. Возьми меня, умоляю!

Резкий рывок и треск ткани, жемчужные завязки разлетаются во все стороны.

И тут же жадные губы на моем клиторе, а пальцы внутри. Синхронные движения языка и пальцев сначала медленные и нежные, потом набирают ритм и скорость, не выдержав напора, я кончаю, громко выкрикивая его имя. Он придерживает мою спину, когда меня всю трясет.

И пока я еще прихожу в себя, он продолжает меня целовать, лизать. Набухший клитор опять начинает пульсировать. Не давая мне передохнуть, Стефан раздвигает складки и снова вводит туда уже три пальца. И вот так воздействуя языком на клитор, а пальцами лаская внутри, он дарит мне второй сладкий оргазм. Потом я чувствую, как муж сдвигает меня и, подложив под коленки свою рубашку, придвигает мои бедра и медленно входит своим членом. И еще один раунд. Еще один экстаз, на этот раз обоюдный. А потом снова.

Бешенная скачка. Мокрая спина и саднящее от криков горло, горячие руки на моих ягодицах, пальцы впиваются и мнут, мужские стоны вторят мне. Стефан переворачивает меня на спину. Я сплетаю ноги за его спиной. Он целует и мелко покусывает мою шею, мои уже слишком чувствительные соски, я кусаю его в ответ, оставляю ногтями кровавые борозды на спине. Я уже без сил, но все равно прошу «Еще» и кричу «Сильнее».

В какой-то момент я ощущаю, как от него начинает перетекать в меня энергия. Подобное уже было, когда мы проводили соединение, чтобы передать силы ребенку. Но сейчас это в разы сильнее, острее, ярче. И я не сопротивляюсь, раскрываюсь, принимаю. Меня накрывает эйфорией и бешенным экстазом. Ощущение как будто я под кайфом. Все нечеткое и плывет.