— Расскажи мне о себе, Брюс, — повторила Селина. — Брюс?

— Селина, я… — Брюс обернулся. — Не хочу. Ты захочешь помочь, будешь пытаться что-то сделать, а я не хочу этого.

— Почему? Я ведь приехала именно для этого. Забрать бразды правления компанией, расширить сеть бесплатных клиник, открыть приюты для бездомных, центры адаптации под… — Она умолкла, встретившись с Брюсом взглядом. Он смотрел на неё устало и разочарованно.

— Твой лучший шанс помочь, Селина, был таким: тебе надо было остаться в Европе. — Он поднялся и принялся неловко наворачивать круги вокруг кресел. Иногда он поднимал с пола кочергу и поправлял деревяшки в камине. — Ты знаешь, что все клиники, открытые компанией твоих родителей, теперь платные? — Он вскинул голову и посмотрел Селине в глаза. Селина застыла. Этот взгляд, полный тревоги и мольбы, пробирал до дрожи.

— Что? — Она нахмурилась. — Я… Я это исправлю.

— И тогда к тебе придёт мафия. Кто первый добежит. А остальные будут громить твои клиники, чтобы не дай боже конкуренту не досталось больше взяток, чем им.

— Я буду спонсировать полицию. Я давно думала над этим… — начала Селина. Она поставила банку у кресла и собралась объяснить Брюсу, что придумала, какой проект разработала по приструнению преступности.

Но он не дал ей договорить.

— Тебя убьют, Селина. Тебя убьют рано или поздно. Потому что ты богатая. А если ты станешь влиятельной, тебя убьют тем более. Не лезь в дела Готэма. Тут ничего не исправишь, раздавая суп на улицах, устраивая благотворительные балы и открывая социальные центры для подростков. Твоих родителей убили за это. И тебя убьют точно так же. И ты точно так же будешь лежать посреди переулка в красивом платье и с рассыпавшимся жемчугом, и будет просто волшебно, если при этом тебя не убьют на глазах у твоего собственного ребёнка. — Брюс отбросил кочергу и метнулся к Селине, опёрся руками о подлокотники и подался вперёд, уткнувшись лбом в её лоб. — Единственный способ спасти этот город, Селина — это собрать собственную банду Робина Гуда и его весёлых друзей, — почти выкрикнул он. Селина бы сжалась, если бы крик не перестал пугать её ещё четыре года назад. — Кого-то, кого будут бояться, понимаешь? Но ты не можешь этого сделать, Селина. А то, что можешь, никому нахрен не упало! Поэтому если тебе дорога жизнь, забирай свои манатки и сваливай отсюда! — Он вдруг запнулся и, вместо того, чтобы продолжить, подался вперёд и поцеловал её, снова, совсем не так, как когда они целовались в тринадцать, но почти как тогда, когда он целовал её на прощание. Отчаянно. Страстно.

Отстранившись, он взглянул на неё, мотнул головой и бросился к окну, перевалил через подоконник и был таков, прикрыв за собой раму. Селина так и осталась сидеть, просто глядя на тёмное звёздное небо, полная задумчивости и сомнений.

Неужели она не сможет ничего решить дипломатией? Неужели ей обязательно нужно решать всё силой? Но… как? Как можно заставить трепетать тех, кто не боится ни закона, ни правосудия?

Будто в ответ на её слова, в окно что-то ударилось несколько раз. Стекло треснуло, и Селина подняла взгляд, пытаясь найти источник шума.

В окно со всей силы билась комком черноты и когтей огромная летучая мышь

Селина застыла.

Она не собиралась уезжать из города. Она не собиралась отказываться от своих планов, но невзначай обронённая Брюсом идея была по-своему хороша.

Тем более, что Селина уже знала, как именно её воплотить.