Мистер Грейсон пустился в рассуждения о прошлом и их цирковой карьере, изредка дёргая своего напарника, и тот мычал что-то в знак согласия. Иногда, впрочем, они начинали спорить, то над названиями номеров, то над годами цирковых гастролей. Но даже несмотря на это, даже когда они препирались, в их старом и пыльном доме было уютно. Просто одиноко, будто Тим оказался на отшибе. Там, где люди на самом деле не живут.

Потом они замолкли — мистер Грейсон ушёл вскипятить ещё воды, а мистер Тодд какое-то время не произносил не слова. Потом он запустил узловатые пальцы в седые волосы, замер так, рассматривая Тима очень пристально, и вдруг спросил:

— А почему ты на самом деле пришёл, Тимоти?

— Просто… послушать. — Тим нервно покусал губы и снова уставился на плошку с леденцами. Сложно было поверить, что ночью он получил мешочек таких же, но свежих от Другого Джейсона Тодда и Другого Ричарда Грейсона.

Хотя, откровенно говоря, он с трудом верил, что сидящие перед ним старики и те юноши, которых он видел вчера, сейчас смотрящие с выцветших афиш — одни и те же люди. То есть… они даже похожи друг на друга не были.

Тим погладил пальцем ручку чашки.

— А вы в молодости… угощали зрителей леденцами? Когда приглашали кого-нибудь на арену.

— Да, бывало. — Мистер Тодд дождался, пока Тим неуверенно посмотрит на него, и кивнул. — Иногда приглашали тех, кто полегче, и катали на трапеции. — Он улыбнулся и печально вздохнул, мечтательно сощурившись. А потом подозрительно приоткрыл один глаз: — А откуда ты об этом знаешь?

Тим моргнул и не ответил. К счастью, именно в этот момент с кухни вернулся мистер Грейсон с кипятком. Он по-доброму улыбнулся Тиму, ставя чайник на стол.

— Надеюсь, ты не заскучал.

Мистер Тодд прокашлялся.

— Дик. Малец знает, что мы раздавали леденцы на выступлениях.

Тим был почти уверен, что тот ничего не расслышит, но глаза мистера Грейсона, и без того кажущиеся огромными из-за очков, распахнулись только шире. В этом было что-то настолько жуткое, что у Тима по спине пробежали мурашки. Мистер Грейсон, впрочем, быстро взял себя в руки. Он опять предоставил возиться с кипятком мистеру Тодду и снова полез в скрипучий деревянный шкаф. Он бубнил себе под нос, открывая и закрывая дверцы, выдвигая и задвигая обратно ящики, переставляя предметы. Потом издал радостный возглас, развернулся, покрутил в руках что-то треугольное и кинул его мистеру Тодду.

Мистер Тодд сжал вещицу в руках и взглядом проследил за другом, пока тот не сел на место.

— Думаешь, пригодится?

Тим посмотрел на одного, потом на другого, и, вздохнув, уставился в чай. Он обхватил горячую кружку руками и решил, что эти старики, наверное, сбрендили ещё сильнее, чем он сам.

— Хуже не будет. — Мистер Грейсон пожал плечами. Потом порылся в кармане брюк, достал оттуда шнурок и тоже протянул мистеру Тодду. Тот привязал треугольник к шнурку, как амулет или кулон, и положил перед Тимом на стол. — Повесишь на шею? От сглаза.

Тиму стало совсем жутко, но амулет он всё-таки взял. Это оказался хорошо отполированный треугольный камень с дыркой в середине.

— Он поможет тебе стать внимательнее, если вдруг тебе понадобится, — произнёс мистер Грейсон и смотрел на Тима до тех пор, пока он не завязал шнурок вокруг шеи и спрятал камень под жилеткой.

После этого старики будто бы встрепенулись и совсем позабыли о его оговорке, о треугольном камне и своём странном поведении. Они ударились в воспоминания о далёких странах и других временах, всё говорили и говорили, пока не пришло время обеда. В полдень, как теперь знал Тим, они обязательно ложились спать на час. Так они обновляли утерянные за полдня силы, будто это могло вернуть им утраченную молодость и время, ушедшее безвозвратно.

***

На обратном пути, когда Тим, спрятав руки в карманы дождевика, шёл по тротуару, понуро опустив голову и размышляя о двух странных стариках и их двойниках, он снова встретил кота.

Кот сидел прямо посреди тротуара, всё такой же чёрный и голубоглазый, в своём красном ошейнике с золотой треугольной плашкой, и вылизывался. Тим остановился в шаге от него, не решив, как именно обойти. Кот перестал облизывать лапу и повернул голову.

— Э-э-э, привет, — тихо сказал Тим. — Разреши пройти?

Кот, конечно же, ему не ответил. Он неторопливо поднялся и отошёл на пару шагов, пропуская, с минуту посмотрел Тиму в спину и затрусил за ним по тропинке, след в след. Тим заметил это, потому что пару раз обернулся, чтобы посмотреть, куда направится кот. А кот вместо того, чтобы уйти, увязался за ним.

Тим остановился и развернулся. Кот остановился тоже, сел и снова начал вылизываться.

— Зачем ты за мной идёшь? — спросил Тим. Кот посмотрел на него таким тяжёлым взглядом, будто хотел бы назвать его идиотом, если бы только мог говорить.

— Нет, правда. — Тим обречённо вздохнул. — Перестань. Это жутко.

Кот моргнул, но не ушёл. Тим потоптался на месте, потом снова развернулся и пошёл домой. Наверняка в особняке Уэйнов его уже ждал здоровый обед, чашка горячего чаю и, если повезёт, парфе.

Загадочный чёрный кот в красном ошейнике дошёл с ним до самого особняка, а потом вдруг исчез, едва Тим миновал ворота. Как он ни искал своего преследователя, кот как под землю провалился. Тим не знал, должен ли этому радоваться, или наоборот, насторожиться только больше.

В особняке его и правда уже ждал обед. А ещё — задумчивый Брюс, спрятавшийся за газетой. Как только Тим вымыл руки и вошёл в столовую, его опекун тут же её сложил и убрал, улыбнулся и указал на место рядом с собой.

— Я слышал, ты ходил на прогулку, — неловко начал он, когда Альфред принёс салат с пармской ветчиной и рукколой.

— Да. Немного скучаю в четырёх стенах, а ваш особняк уже изучил весь, ― ответил Тим, перебирая вилкой кедровые орешки. Брюс уже начал уминать свой салат и коротко поглядывал на своего подопечного.

— Не думаю, что тебе стоит бродить по улицам в одиночестве.

— Я всю жизнь бродил один по улицам.

Брюс остановился. Он с тихим стуком опустил вилку на тарелку и неуверенно поднял взгляд. Он так смотрел на Тима, будто не мог решить, сказать что-то или лучше всё-таки промолчать.

— Просто я волнуюсь. — Он снова взялся за вилку. Тим увидел краем глаза, как покачал головой Альфред, и вдруг почувствовал подступившую к горлу тошноту. Есть расхотелось, как и говорить. Брюс не доверял ему настолько, что врал, думая, что Тим не догадается.

Как будто Брюс никогда не был знаком с четой Дрейков и не знал, что Тим жил под одной крышей с двумя людьми, которые не говорили ему правду даже по праздникам.

Аппетит пропал, но Тим всё равно заставил себя съесть и салат, и нежную индейку в клюквенном соусе, чтобы не давать Альфреду и Брюсу лишнего повода для беспокойства.

— Я пойду наверх, — сказал он, допив чай и вытерев губы. От разочарования было горько, и хотелось спрятаться от этого чувства как можно дальше.

Сейчас он точно знал, куда податься.

Тим преодолел расстояние между столовой и Другой столовой, миновав лестницу, коридор и целое звёздное небо минут за семь. Наверное. Кажется, пока он шагал по млечному пути, стрелки его часов замерли, время остановилось и больше не двигалось с места. По ту сторону, у второй крохотной двери, его уже ждал Другой Брюс, улыбающийся участливо и оправляющий свой костюм, иссиня-чёрный, как небо грозовой ночью.

— Я скучал, золотце. — Другой Брюс поправил ему растрепавшиеся волосы, взял за плечо и повёл к его комнате. — И я невероятно рад, что ты вернулся.

Тим смущённо посмотрел на носки своих ботинок, на секунду усомнившись в правильности своего побега.

— Я… я тоже рад. Да.

— Скорее-скорее, переодевайся. — Другой Брюс подтолкнул его к двери. — Ты же не хочешь гулять в этом ужасном наряде, как примерный выпускник из старомодного пансионата для мальчиков?

Тим передёрнул плечами, отводя взгляд от чёрных пуговиц на лице Другого Брюса.