Он не договорил, усмехаясь при виде того, как я сдвинула ноги и сильно прикусила губу, слушая, как он дразнит меня. Петир наклонился ко мне и медленно облизнул губы. У меня ещё сильнее заныло между ног.

— Но увы, сейчас не самое подходящее время для таких вещей.

Петир подошёл к столу, чтобы забрать тяжёлый зимний плащ, а затем вернулся ко мне и с нежным поцелуем накинул его мне на плечи.

— Идём, я хочу тебе кое-что показать, — шепнул Петир мне на ухо. Он подвёл меня к окну, запотевшему от утренней росы, и вытер его одним движением руки. Указав на кристально-чистое теперь стекло, Петир велел мне взглянуть туда. Моим глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к яркому свету, но когда это наконец произошло, я увидела не только привычную морскую гладь, но и берег: зелёные холмы и большие белые скалы. Наверху морские птицы ныряли со скал в бирюзовую воду, а сотни других серебристых птиц грациозно порхали по рассветному небу. Это был действительно великолепный вид, учитывая, что вот уже много дней я не видела ничего, кроме моря.

— Мы доплыли до Перстов, — спокойно сказал Петир. — Но от дома нас отделяет ещё несколько дней пути.

— Твоего дома?

— Да, — несколько мрачно подтвердил он.

— Ты не счастлив вернуться домой?

— Я не был там более десяти лет. С тех пор многое изменилось.

— К лучшему? — спросила я, переплетая наши пальцы.

— К лучшему, — согласился Петир. Он ласково сжал мою руку в подтверждение своих слов.

— Хотелось бы мне, чтобы нам не нужно было ехать в Долину, — тихо сказала я. — Я хочу, чтобы мы просто уплыли далеко-далеко и никогда не возвращались.

— А куда бы мы уплыли?

— Не знаю. Разве это имеет значение?

— Нет, милая, — мягко ответил Петир. Он отвернулся от окна и посмотрел на меня. — Но ты же знаешь, что так нельзя.

— Мы действительно должны ехать в Долину? — нервно переспросила я. — И ты должен жениться на моей тёте Лизе?

Лицо Петира застыло. Счастливый момент, которым мы наслаждались вместе, внезапно оборвался при одном упоминании имени моей тёти. Теперь между нами встал призрак Лизы Аррен: болезненный и бледный, однако намеревающийся уничтожить нас обоих. Её прозрачным рукам, должно быть, сопутствовала удача, потому что Петир ослабил хватку и позволил моей руке повиснуть в воздухе.

— Разумеется, я должен жениться на ней, — неловко подтвердил Петир.

— Петир, пожалуйста, — взмолилась я и протянула руку, желая коснуться Петира хотя бы кончиками пальцев. — Должен быть какой-нибудь выход.

— Нет никакого выхода, — с горечью ответил Петир. Он отдёрнул руку и сцепил пальцы, напомнив мне того невысокого человека, которого я встречала при дворе.

Он превращается в Мизинца, подумала я, глядя, как Петир застёгивает дублет и тщательно разглаживает на себе ткань.

Петир продолжил:

— Я женюсь на твоей тёте Лизе и, со временем, когда у меня будет достаточно влияния в Долине, мы вернём Винтерфелл и он будет твоим.

— Но я не хочу Винтерфелл! — раздражённо сказала я. — Я хочу тебя.

— Санса, я… — Петир замолчал, казалось, охваченный внутренней борьбой. Он топнул ногой, будто желая уничтожить все мучившие его мысли и воспоминания.

— Петир, пожалуйста! — воскликнула я. — Если ты любишь меня… если я действительно что-то значу для тебя, не поступай так.

Петир порывисто обхватил моё лицо руками и страстно поцеловал меня, как будто им завладело безумие. Он скинул мой плащ и его руки прошлись по каждому дюйму моей кожи. Я прижалась к Петиру, говоря этим, что хочу его — хочу его всего. Но Петир вдруг прервал наш поцелуй и сказал напряжённым голосом:

— Санса, я люблю тебя больше, чем ты себе можешь представить. Но ты должна доверять мне.

— Петир, я доверяю…

— Тогда позволь мне жениться на твоей тёте.

— Не могу…

— Ты должна!

— Нет!

— Санса, — простонал Петир. Он вновь поцеловал меня, прижавшись ко мне лицом, заставляя открыть рот, чтобы проникнуть туда языком. Петир терзал меня поцелуями и ласкал языком. И я уже сдалась, позволив его языку творить со мной что угодно, но что-то дрогнуло во мне и заметалось, как беспокойный дух.

— Петир, я не могу, — горько сказала я. Высвободившись из его объятий, я отступила на несколько шагов. Руки Петира повисли в воздухе, на его щеках алел румянец, а глаза горели огнём. Он сделал шаг вперёд, но я оттолкнула его.

— Нет! Больше никогда не прикасайся ко мне. Теперь ты, считай, женат. Ты сам так сказал!

— Санса, пожалуйста, постарайся понять, — нервно сказал Петир. — Ты должна понять, что это единственный выход. Я не могу дать тебе то, о чём ты просишь, но…

— …тогда я тоже не могу, — перебила его я. — Не рассчитывай, что я ещё хоть раз лягу с тобой в постель, Петир!

Я решительно подхватила валявшийся на полу плащ и набросила его на себя. Никогда ему больше не видеть моей наготы, думала я, яростно заворачиваясь в плотную ткань.

Я достигла своей цели, так как Петир тут же вспыхнул и так выкрикнул моё имя, что кровь застыла у меня в жилах. Петир шагнул вперёд, намереваясь нарушить границу между нами, но тут над нашими головами раздалось зловещее бренчание струн. Мою комнату наполнили звуки лютни, подобно колокольному звону знаменуя конец всему.

Петир собрался ответить мне, но всё, что он хотел сказать, потонуло в пении барда, вынесшего нам неизбежный приговор. Красивый голос, доносившийся из каюты сверху, пел:

Надёжно укрытая ото всех

Под палубой корабля,

Красотка с глазами небесного цвета

Давно ожидает меня.

И так хороша эта дева,

На свете всего мне милей,

Но ночью и днём она под замком,

О, как же мне встретиться с ней!

А как-то тайком я прокрался

К заветной запертой двери,

Но сразу охране попался,

Прогнали меня эти звери.

И так хороша эта дева,

На свете всего мне милей,

Но ночью и днём она под замком,

О, как же мне встретиться с ней!

В каюту к красавице рыжей

Однажды вошёл знатный лорд,

И только наутро он вышел,

Был счастлив безмерно и горд.

Досталась прекрасная леди

Лишь лорду тому одному,

Так пусть же красавица эта

Погибелью станет ему!

И так хороша эта дева,

На свете всего мне милей,

Но ночью и днём она под замком,

О, как же мне встретиться с ней!

Песня резко оборвалась и в моей каюте воцарилась напряжённая тишина. Я отвернулась, чтобы укрыться от пытливых глаз Петира и обдумать только что услышанную песню. Знают ли моряки, чем мы занимались прошлой ночью, и если да, то чем это грозит нам с Петиром?

Я ещё плотнее закуталась в плащ, словно пытаясь отгородиться от возникших неприятностей. Если тётя Лиза узнает об этом, она захочет увидеть мою голову на пике, подумала я. Мне мало что было известно о своей тёте, но слухи о её прихотях и странном поведении ходили по всей Королевской Гавани. Многие даже сочувствовали Петиру, но если кому и заключать брак с этой сумасшедшей, то именно мастеру над монетой. Я глубоко вздохнула, желая, чтобы всё это поскорей закончилось, а ещё лучше, чтобы нам не нужно было ехать в Долину. Стараясь успокоиться, я лихорадочно потёрла руки и спросила высоким голосом:

— Они знают?

— Не знаю, — прорычал Петир. — Но собираюсь выяснить это.

***

— О, вы только поглядите, кто наконец явился, — весело сказала я. Петир только что вошёл в мою каюту и сейчас запирал за собой дверь на ключ. — Четыре дня! Четыре проклятых дня, Петир, с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Санса, пожалуйста, позволь мне объяснить.

— Сделай милость! Хотела бы я знать, почему ты проводишь со мной ночь, а затем сутками избегаешь меня, словно я одна из твоих шлюх.

— Санса, — простонал Петир. — Мы ведь уже обсудили это.

— В самом деле?

— Я знаю, что ты достаточно сообразительна, чтобы суметь вспомнить тот наш разговор, — сказал Петир. Он прикусил губу и окинул меня похотливым взглядом. — Кажется, это было той самой ночью, когда мы занимались любовью.