Хочу, чтобы ты знала — Железный Трон ничего не значит для меня сейчас. Я никогда не устану играть в Игру Престолов и могу только надеяться, что и наш ребёнок унаследует эту мою черту и станет таким же заядлым игроком. Но сейчас самое важное для меня в жизни — это ты, Санса, и ребёнок, растущий внутри тебя. Когда я так ясно вижу вас своим внутренним взором, как я могу стремиться к чему-то ещё?

Знаю, я обещал тебе, что буду защищать тебя и никогда не покину. Увы, я нарушил оба эти обещания. Я прошу за это прощения и надеюсь, что ты снова научишься доверять мне.

В конце концов, кому же ещё можно доверять, если мы оба так похожи? Иногда мне кажется, что мы две половинки одной души. Я был прав, когда очень давно сказал, что я — тьма, крадущая твой свет, а ты — свет, озаряющий тьму во мне. Я нуждаюсь в тебе так же сильно, как и ты во мне. И поэтому я клянусь тебе, Санса, что никогда не отпущу тебя.

Столько людей очень редко идёт на риск. Они проводят всю свою жизнь, старательно избегая любой опасности. Но в конце концов и они умирают. Я же рискую всем, чтобы достичь желаемого. А чего я желаю больше всего на свете? Ты, любовь моя, это всё, чего сейчас желает моё сердце. Смотри на звёзды и считай дни до нашей с тобой встречи. Будь сильной ради меня и нашего ребёнка.

Навеки твой, Петир Бейлиш.

========== 22. Дождись меня ==========

Я отдыхала под навесом из ветвей, наблюдая за тем, как сын Брайдена Брейса, Уайетт, играет со снегом. Он строил снежный замок, похожий на тот, который, как он говорил, часто видел во сне. Мне же это напоминало Винтерфелл, будило воспоминания о родном доме.

Брайден тихо присел рядом со мной, небрежно скрестив ноги, прежде чем повернуться и посмотреть на меня.

— Что-то в последнее время вы часто бываете молчаливы.

— Я думала…

— И о чём же? — поинтересовался Брайден, и тон его голоса был таким же спокойным и мирным, как и окружавшая нас местность.

— О доме. И о том, куда вы меня везёте. Встречусь ли я ещё когда-нибудь с Петиром?

— Встретитесь. Вам просто следует набраться терпения, вот и всё.

— Миновала уже почти целая луна с тех пор, как вы отдали мне то письмо, а мы всё ещё в пути.

— Не забывайте, что большую его часть мы проделали пешком. Если бы нам всем хватало коней, мы передвигались бы намного быстрее. Послушайте, я понимаю, что вы можете этого не замечать, но мы делаем всё, что в наших силах.

— Я знаю. Простите, Брайден, просто иногда мне становится очень грустно…

— Что совершенно понятно, — прервал меня он. — Видя, как вы по уши влюблены в лорда Бейлиша.

Я удивлённо подняла голову, совсем не ожидая такого поворота.

— Думаю, можно с уверенностью утверждать, что отец не Дейл…

— Брайден…

— Всё в порядке, вы не должны ничего объяснять. Некоторое время меня одолевали сомнения. И, кроме всего прочего, любой, кто станет так долго притворяться вашим отцом, будет вынужден…

— Что?

— Даже не знаю. Влюбиться в вас?

— Вы злитесь на меня? — тихо спросила я, продолжая смотреть, как Уайетт сгребает в большие кучи весь снег вокруг себя.

— Я разочарован, но на этом всё. Мне бы хотелось, чтобы вы сказали мне правду, но полагаю, что ожидал от вас слишком многого.

— И что это значит? — защищаясь, спросила я.

— Любой, кто проведёт столько времени с Мизинцем, неизбежно изменится в худшую сторону. Просто я почему-то думал, что вы совсем другая.

— А кто вы, чтобы судить?

— Послушайте… знаете что… забудьте всё, что я сказал! — Брайден поднялся и, отряхнувшись от снега, развернулся, собираясь покинуть меня.

— Брайден, подождите! Я прошу прощения за то, что солгала вам. Я должна была сказать вам правду. Я действительно любила Дейла… но по-другому.

— Я понимаю, — искренне ответил Брайден. Он наградил меня слабой улыбкой и побрёл прочь.

Я вздохнула и вернулась к своим наблюдениям за игрой Уайетта, подмечая ловкие движения его рук при строительстве снежных стен. Интересно, Петир больше хотел бы мальчика, подумала я, или хорошенькую девочку с тёмно-рыжими волосами? Я несколько раз погладила живот, жалея, что рядом со мной нет Петира, чтобы увидеть, как он растёт. Ещё раз глубоко вздохнув, я постаралась подавить возникшие чувства, уже угрожавшие захлестнуть меня целиком.

— А сад ты разбил? — задала я вопрос Уайетту, в надежде, что простой разговор отвлечёт меня от приступа тоски.

— Я не люблю сады.

— Серьёзно? Но всё же он тебе понадобится. Без него тебе никак не получить свежих фруктов.

— Наверное, — мрачно буркнул мальчик. Похоже, ему было так же грустно, как и мне.

— А можно мне устроить сад вот здесь? — спросила я и указала на пустое место прямо за стенами.

— Конечно.

Я скатала в руках снежок и в дружеском молчании принялась за устройство сада. У Петира это хорошо бы получилось, думала я. Он наверняка знает, как нужно разбивать сады. Изящно и упорядоченно, как и всё, что принадлежит ему.

— А у вас в Винтерфелле был сад? — спросил Уайетт, отвлекаясь от работы и внимательно глядя на меня.

— Нет. Там было слишком холодно для сада под открытым небом. А вот в Долине хватало чудесных садов и даже поздней осенью там ещё росли некоторые цветы. — Я залилась густой краской, вспомнив при каких обстоятельствах мы с Петиром в последний раз посещали такой сад.

Я была так одинока и несчастна в первые дни беременности, но нашла некоторое утешение в роскошных садах Долины. Деревья, кустарники, трава и цветы — все они восхищали меня, каждый по-своему привлекая моё внимание. Один цветок особенно привлёк меня — ярко-синяя степная горечавка, такая же, какую я нашла рядом с белым мраморным надгробием всего один лунный поворот назад. При виде цветка горечавки я мысленно вернулась на Персты, к тем счастливым моментам, которые подарили мне скалистые берега и бурное море той прекрасной земли. Я вновь сорвала цветок, втайне надеясь, что и сейчас здесь появится Петир, но, к моему большому разочарованию, этого не произошло. Я бесцельно крутила цветок в пальцах, любуясь, как в моих руках оживает синий вихрь. Заворожённая этим зрелищем и нахлынувшими воспоминаниями, я невольно запела старую народную песню:

Мечтаю, мечтаю о изобильной стране,

Прекрасных сапфировых реках и белом песке,

О горных вершинах из ясного хрусталя,

Где мы с тобой любовались утренним солнцем.

И тут в густых зарослях ежевики за моей спиной вдруг раздался глубокий голос:

Мечтаю, мечтаю о тех золотых полях,

О чистых, прозрачных и ледяных ручьях,

И о тумане на вересковых холмах,

Где мы с тобой любовались утренним солнцем.

— Петир! — воскликнула я, глядя, как он выбирается ко мне из колючих кустов.

— Доброе утро, любовь моя, — ласково ответил Петир. Протянув ко мне руки, он обнял меня и крепко прижал к себе, так что ни зазора не осталось между нами. — Как здорово, что я нашёл тебя именно в саду, — весело добавил он, приподняв уголки губ в озорной улыбке.

— Ты искал меня?

— А когда я не ищу тебя, — вздохнул Петир и наклонился, чтобы поцеловать меня. — Я так скучаю по тебе.

— Но мы же виделись сегодня утром за завтраком!

— Это не совсем то и тебе это прекрасно известно, — упрекнул меня Петир. Он обхватил ладонями мои щёки и вопросительно взглянул мне в глаза.

— Что такое?

— Я просто подумал, как мне повезло с тобой. Что ты нашла в таком человеке, как я?

— Ну, не знаю, — протянула я шутливым тоном, водя пальцами по узорам на рукаве его дублета. — Ты богат и влиятелен, и можешь как следует обо мне позаботиться.

— Остроумный ответ, — усмехнулся Петир и засыпал меня поцелуями.

Я должна была тогда сказать ему правду, вдруг осознала я, сидя на снегу и глядя, как Уайетт достраивает последнюю башню замка.

— Как там твой сад? — небрежно спросил меня он.

— Мне… мне больше не хочется разбивать сад, — ответила я напряжённым голосом и, вскочив, поспешила уйти, прежде чем мои чувства возьмут верх надо мной.