— Вот значит как! — воскликнул Саймон — тот самый план, о котором мне тогда сказало Сердце. Я даже не представлял, как это прекрасно. Не представлял, что еще раз в жизни увижу поверхность! Спасибо тебе… вам, за то, что сделали это… Господи, как же здесь хорошо!

Растроганный, Саймон сжал Вику в объятиях. Из глаз его текли слезы.

— Пойдем вниз, к озеру — тихим голосом сказала Вика, гладя Саймона по спине — нам еще предстоит очень много работы.

Спустившись к одинокому горному озеру, они уселись на берегу, и долго молчали, наслаждаясь юной, нетронутой природой и величием пространства вокруг. Саймон обратил внимание, на небольших желтоватых рыбок, плавающих в озерной воде. Он думал, что надо спросить Вику, запустила ли она этих рыбок искусственно, или же они выросли здесь сами по себе. Вика же думала о том, как интересно сейчас смотрятся они с Саймоном из космоса, если бы можно было взглянуть. Одинокая безжизненная планета, с маленьким, пока единственным зеленым пятнышком посреди бескрайнего океана, на котором сидят два последних разумных существа. Должно быть грустное, и одновременно величественное зрелище.

— Как ты себя чувствуешь сейчас? — нарушила тишину Вика

— Прекрасно… — мечтательно ответил Саймон — я восхищен и подавлен всей этой красотой. После вечных коридоров Патоса, я не хочу больше ничего, только оставаться здесь.

— Придется нам еще пару раз вернуться — улыбнулась его подруга — надо перенести биоматериалы со дна, и построить новые модели терраморфирующих машин. Тебе придется мне помочь.

— Вика, а как ты? Как ты себя ощущаешь после того как… ты снова стала целостной? — решился спросить Саймон

— Я бы предпочла чтобы это произошло по-другому, но Отец решил иначе — вздохнула Вика — и теперь, зная все, через что он прошел, я его понимаю… Сейчас мне уже хорошо. Я привыкла к этому новому телу. Привыкла к огромной памяти, научилась абстрагироваться, медитировать в каком-то смысле. Без этого трудно справиться с такими гигантскими потоками информации.

— Потрясающе, я даже не представляю, как это обладать подобным сверх разумом — восхитился Саймон — Как ты ощущаешь и помнишь себя? Ты по-прежнему чувствуешь, чего-то желаешь, видишь сны?

— О да, я еще как вижу сны — улыбнулась Вика — часто они такие величественные. Я вижу целые миры, города, машины, и большие массы людей. Вижу океаны, красивые леса и горы. Вижу Землю такой, какой она была до катастрофы. Иногда во сне я летаю к звездам, другим галактикам. Я обожаю свои сны. В них мой разум обретает полную свободу. И, конечно же, моя человеческая натура никуда не делась. Можно даже сказать, что она… как бы сильно увеличилась, стала более многосторонней — пояснила Вика — Да, я по-прежнему многое чувствую и желаю. Я очень хорошо помню себя и свою жизнь в виде Сердца, и все события тогда. Помню даже те времена, когда я не могла вообще говорить. Помню я и свою жизнь до Патоса, хоть она и кажется теперь такой далекой…

— Ты имеешь в виду жизнь на Ковчеге? — уточнил Саймон

— Нет, жизнь Вики на Ковчеге была совсем короткой, там нет почти ничего интересного. Я имею в виду мою жизнь до НИУ. Ведь этот разум также исходит от земного человека, как и твой, Саймон.

— Что ты имеешь ввиду? Я не понимаю — удивилися ее собеседник — ты хочешь сказать что ты…

— Давай я тебе все расскажу немного позже — мягко перебила его Вика — я обещаю. Просто сейчас я еще не готова к этой беседе.

— Скажи тогда вот что — задумался Саймон — вот ты сейчас должно быть фактически всезнающая. Та информация о человечестве и мироздании, которой обладаешь ты, которую накопила за все эти годы, немыслима для любого человеческого разума. Поняла ли ты теперь, что есть реально человек в своей сути? Что такое наше сознание? Я задаюсь этим вопросом с самого начала, и не нахожу ответа. Вот смотри, если сейчас сделать мою полную копию, как мы сделали тогда с Кэт, то этот второй Саймон встанет рядом с нами, и будет считать что он — это я. Но и я буду считать себя собой. Кто из нас тогда будет настоящий я? В каком из них я продолжу жить?

Когда Дэвид отсканировал меня, могло ли получится так, что я бы остался в его кабинете, а здесь появился бы кто-то другой? И тогда, когда мы запустили Ковчег, один из нас продолжил жить в виртуальном мире, а я — остался на Патосе. Как так получилось? Могло ли быть наоборот? Ведь получилось же наоборот, когда Кэт скопировала меня на Омикроне. Я оказался в новом теле, когда Саймон номер один остался в кресле. Как это работает? Это что, как бросание монеты, по велению которой моя душа попадает в то или иное тело?

Или, вот, когда Марк Саранг считал, что достаточно убить себя, и он окажется в своей копии, на Ковчеге? Может ли быть такое, что я оказался на Патосе-II от того, что умер в Торонто? А если бы я убил себя на Патосе после запуска Ковчега, оказалась бы моя душа в симуляции, рядом с Кэтрин?

Или возьмем тебя, Вика. Тебя скопировали на Ковчеге, и отправили сюда, на Землю. Но что если бы твоя монета выпала другой стороной, и ты бы осталась там? А тут оказалась бы твоя копия. Была ли бы ты сейчас жива? Или же я говорил бы с какой-то другой Викой? Или я и так говорю с другой, а настоящая Вика осталась на Ковчеге? Но как бы я даже отличил? Ты же чувствуешь, что ты — это ты? Скажи, понимаешь ли ты, как это работает? Что происходит с нашей душой при копировании разума? Я никак не могу этого понять, и это мучает меня.

Вика слушала его, задумчиво опустив голову, и палочкой создавая неровности на водной глади озера. Когда Саймон закончил говорить, она посмотрела на него глазами, полными загадочной улыбки и печальной глубины:

— Это очень хорошие вопросы, милый Саймон, наверное главные вопросы из всех возможных в жизни — ответила она — Я тоже очень много над этим думала с самого начала. И вот, что я для себя поняла. Мы попадаем здесь в парадокс, потому что иллюзия скрывается в самом ощущении отдельности бытия. По наитию полагая, что каждый из нас существует сам по себе, мы ошибаемся, и от этой ошибки, происходит неверная цепочка рассуждений. Давай предположим, что мы скопировали тебя, и перед нами стоит два Саймона. Каждый из них полагает себя настоящим, то есть тем, кто существовал до момента копирования.

Но давай теперь я возьму мой структурный гель, и создам провод между их энцефалочипами. Так, что оба Саймона будут находится в синхронизации — каждый из них моментально узнает о чем думает, и что чувствует другой. Так, их разум, мысли, ощущения станут одними на двоих. Что произойдет тогда? А вот что: двоих больше не будет. Хотя перед нами будет по-прежнему стоять два тела Саймона, но внутри он будет один, обладающий двумя телами. Тогда вопрос о том, кто настоящий, уже не возникнет в них, понимаешь?

Именно так происходило со мной в кластере Сердца. Ведь это тоже подобно связи проводом. Я была единой с Отцом и не было двух. Затем, отключенная от системы, я чувствовала себя отдельной и одинокой. И неужели ты думаешь, что в таком случае — это душа магическим образом раздваивается и снова сливается когда мы передергиваем провода?

Нет, Саймон, душа — она одна на всех. Что делает меня и тебя отдельными? Только количество, но не качество. До копирования, или когда два тела Саймона условно связаны проводом — они едины. Разорви провод, и через 10 минут их память уже начнет несколько отличаться друг от друга. Через год, десять лет, они уже станут совсем разными личностями. Как ты видел, настолько, что один даже убил другого. Так и мы с тобой сейчас — разные существа, с разными мыслями. Но, по сути, мы можем представить и нас всего лишь как копию одного и того же разума, настолько удаленную во времени, что наши память и личность стали отличаться до неузнаваемости. Понимаешь ли ты теперь? — улыбнулась Вика, глядя Саймону в глаза — Любых двух людей, можно представить как две копии одного и того же, а не только Саймонов.