========== Часть 1 ==========
Глава 1 — Церковный день
— Эй, ну что ты там копаешься, опоздаем!
Мама уже сидела внутри, а папа нервно ходил у машины, ожидая Вику. Она как всегда возилась, и не могла выйти из дому. Сегодня был церковный день, и надо было ехать на службу. Вика не любила эти нудные церемонии. Не то, чтобы она не верила в Богов, но считала эти регулярные совместные походы в церковь совершенно излишней вещью. Иногда, она и сама могла зайти в храм, постоять среди икон, присесть на скамью и послушать загадочную тишину, разносящуюся под его высокими сводами. Но только о таких посещениях она не говорила никому. Службы же, по ее мнению, превращали таинственность храма в какой-то балаган, и она с удовольствием бы прогуливала их, если бы ее туда не тащили родители.
— Иду, иду — пробубнила она — спешно хватая свою, валяющийся под вешалкой сумочку. Папа не любит, когда его заставляют ждать, а она и так постоянно испытывает его терпение.
Часто Вика думала, что уже хотела бы сбежать из дома в свои 17 лет, спрятаться где-то, и начать самостоятельную, взрослую жизнь. Но только до реального дела эти мысли никогда не доходили — все-таки слишком одомашненным подростком она была. Возможно, будь в ее окружении знакомые, что поступили бы схожим образом, она могла бы и последовать их примеру. Однако, таких людей в окружении у Вики не было. Даже Майк, сорви-голова, врядли мог бы помыслить продолжительное существование вдали от города. Вообще, жизнь в Сайне казалась Вике невыносимо скучной и однообразной. Люди рождались, учились, ходили на работу, рожали детей, и умирали. «Прям как какие-то роботы» — думала она, разглядывая иногда сверху потоки машин и народа, струящиеся по улицам. Таким видом она наслаждалась с крыши одного из городских небоскребов, куда любила тайком забираться.
Вика была не очень общительной девушкой. Сверстники ее считали странной и замкнутой. Она же, в свою очередь, презрительно относилась к интересам подруг, всем этим дешевым развлечениям, шмоткам, тачкам и клубам. Часто про Вику говорили, что она «будто не от мира сего», да и ей самой так казалось. Из друзей у нее был в общем-то только разгильдяй Майк, который, возможно, был в нее даже влюблен, но этого никак нельзя было понять. Сама же Вика не особо интересовалась мужчинами, да и женщинами тоже. Мама говорила, что возможно она просто еще не встретила своего единственного. Но услышав это, Вика всегда презрительно фыркала. Она не понимала, зачем ей обязательно встречать какого-то там «единственного». Зачем направлять свою жизнь в навязанные рельсы — отношений, брака, семейной жизни? Просто, чтобы жить по программе, которой подчинялись все остальные?
Вика обрадовалась, увидев Майка неподалеку от входа в храм, рядом со своей мамой. Значит, возможно, удастся после службы сбежать с ним и пошляться по окрестностям. Шляться — так они называли прогулки без цели, часто в местах, куда обычные люди не видят смысла ходить. Казалось бы — весь остров Глоб был уже изучен ими вдоль и поперек, но Майк всегда умел находить удивительные места. Как и Вика, Майк был немного странным. Он любил исследовать мир, писать стихи, и вообще слыл непрактичным мальчишкой с чрезмерной фантазией. Строгие родители Вики говорили, что это все от недостатка воспитания — ведь он рос с одной мамой, у которой не было сил за ним следить. Но именно с Майком Вике и нравилось проводить свое время. «Только бы он однажды не стал ко мне клеится» — думала она — «Это бы все испортило». Но Майк оставался преданным и верным другом, не намекая досель ни разу на что либо большее.
Служба началась как всегда с унылой органной музыки. Затем пастор начал читать свою проповедь не менее монотонным и заунывным тоном, от которой у Вики вяли уши.
«И да пребудут души их в вечном, уготованом раю. Ибо праведниками лишь наследован он. В сияющем золоте да воссядут они на престол, где воспрянут в величии, вместе с Изначальными Богами, да святятся их имена!» — и все в таком духе.
Вика, зевая, бросила взгляд на Майка. Тот стоял немного поодаль, и по его лицу, казалось, что он очень внимательно и с чувствованием слушает проповедь. Вика знала, что он дурачится, просто копируя взрослых вокруг. Увидев подругу, он ей украдкой подмигнул. «Ну точно шлянёмся сегодня» — подумала Вика, и на душе ей стало немного радостней, несмотря на до отвратительности скучную церковную службу. Взгляд девушки повертелся в церковном зале, ощупывая случайных прихожан, а затем переместился чуть повыше пастора, где была расположена, огромная, высеченная из драгоценных металлов и камней мозаика, что изображала стоящих в полный рост очень красивых мужчину и женщину — Божеств, которые сотворили наш мир.
Эта картина была такой потрясающей красоты, что от ее вида у Вики часто перехватывало дыхание. Но только не во время этой тупой Службы, где все таинство было испорчено несуразной толпой людей. Когда же Вика приходила сюда одна, то часто подолгу смотрела на икону, от которой, как ей казалось, шел какой-то чудесный поток силы. Она чувствовала Богов, и даже молилась им, в чем никогда никому бы не призналась. Ей было бы ужасно стыдно если бы ее сочли религиозной, такой же как все. Родители бы вообще начали расхваливать — «о, наша девочка наконец-то обратилась к Богам. Какая же сильная вера у нее внутри» — и все такое. Фу, отвратительно даже подумать! Возможно, внутри себя, Вика могла бы даже назвать себя религиозной. Но эта религия для нее была полной противоположностью ритуальности церковных прихожан. Она хотела знать Божеств, иметь с ними контакт, воспринимать их всем сердцем. Вера в них была для Вики чем-то глубоко личным и интимным, каким-то секретным бриллиантом, который она хранила в самой глубине своей души. И в эту глубину не допускались даже родители. В первую очередь родители! Нет, Вика любила их, и понимала что они тоже ее любят. Но гораздо комфортнее держать их на расстоянии и быть для них тем образом бунтарки, который они привыкли видеть в своей дочери. А их этот образ не устраивал. Они как назло все время норовили докопаться поглубже, зайти в ту святую святых, куда им входить было совсем не положено. Слишком хорошо они Вику знали, и слишком легко могли своим слонячим восторгом растоптать, опошлить все ее чувства.
Совсем другое дело когда Вика оставалась одна. Тут она могла позволить себе быть собой, и поплакать, и даже (не дай Боги кто увидит) упасть на колени перед образами. Если можно сказать, что Вика и была влюблена в кого-то, то это в самих Божественных Создателей, которые, как гласило Писание, принесли себя в жертву ради жизни всех людей Глоба.
Впрочем, Вику не столько интересовали легенды Писания, которые, вполне могли быть придуманы и людьми, сколько тот бесконечно сладкий секрет, таинство веры, который она не могла разгадать. Что-то было в этом всем такое, чего никогда не найти в храме, наполненном зомбированными людьми, пришедшими послушать пастора, бубнящего раз за разом одни и те же слова. Но Вика давно поняла, что то, что она ищет, следует искать не только и не столько в божественных Иконах. Возможно, это вообще никогда не найдется ни в одном храме. Она чувствовала сладкую загадку в самых необычных и ярких снах. В полузабытых детских переживаниях восторга и чуда, которые уже не удается обратить в слова. В тех странных стихах Майка, что он иногда ей читал. В заброшенных районах, рощах и пещерах, куда они могли иногда залезть, спрятавшись от городской суеты. Или даже на краю крыши небоскреба, где звуки, запахи уходящего дня, контраст небесного наступающего заката и движения города под ним, дарят иногда необыкновенное, наполняющее душу экстазом чувство единения со всем миром.
