Кэт погрузила того беднягу в сон, чтобы не мучился, да и мою психику чтоб уберечь. Сказала, что поспит он дня три, потом придет в себя. И что, если я хочу, могу его сейчас отключить навсегда. Идея убить себя, того — кем я еще секунду назад являлся, показалась мне жуткой. С другой стороны, что ждало его здесь? Он должно быть очнется, все еще не понимая что случилось. Где омни инструмент с чипом Кэт? Я же точно знаю каково было бы мне. Ходил бы по базам Патоса, и в отчаянии искал бы Кэтрин, думая что ее стащил какой-то монстр. Жуткая судьба.

В конце концов, я оставил свою копию в покое, поняв что не в праве распоряжаться его жизнью, хоть она была в широком смысле моей собственной. И поплатился за это позже. Ну, а тогда, на Тау, я уже не мог подняться на Омикрон, чтобы его проведать, как и он не мог спуститься к нам. Подъемник полностью вышел из строя. Пытался я установить связь по интеркому — ничего, полное молчание.

Понимал я и то, что Сара усохнет раньше, чем сломается мой усиленный структурным гелем энерго-костюм. И что меня на Тау рано или поздно ждет такая же судьба как и того на Омикроне — вечное одиночество в здешних пустых коридорах. Я старался просто не думать об этом.

Однако, перелом в нашем с Сарой размеренном быте наступил гораздо раньше. Всего через год. Система оповещения Тау, вдруг включилась, известив об открытии шлюза. К нам кто-то зашел. Естественно, мы перепугались, не ожидая ничего хорошего. Когда же железные шаги гостя были уже совсем рядом с нашей комнатой, я не выдержал, и выбежал навстречу сам, готовясь принять бой. Но это оказался не монстр.

— Значит мой Саймон номер 1 смог спуститься! — воскликнула Вика

— Нет, это был еще не Саймон. В такой же железной броне как и моя, сросшийся с телом трупа, и имеющий энцефалочип вместо мозга, передо мной стоял еще один оживленный НИУ бывший человек. И мало того, мы с ним оказались давным давно знакомы. Ну как, есть идеи кого еще ты могла оживить? Угадай-ка — засмеялся Саймон.

— Я честно не знаю — ответила Вика — ты был последней нейрограммой человека, которую я смогла найти. Никаких других в моем доступе уже не было.

— Каким-то образом НИУ удалось получить доступ к старому хранилищу данных с Тэты — ответил Саймон. Киборг, зашедший к нам в гости, был моим земляком из Торонто, а также последним кого я видел в своей человеческой жизни. Передо мной стоял никто иной как Дэвид Мунши, почти собственной персоной.

Глава 6 — Переживший себя

— Мунши! Тот самый, кто выполнил твой скан! — восторженно воскликнула Вика — ну да, можно было догадаться, что его нейрограмма тоже где-то здесь. Как хорошо, что Отцу все-таки удалось его найти! Где же он сейчас? Он живет тут, на Тау?

— Нет — ответил Саймон — он, к сожалению, уже мертв.

— Ох — опустила глаза Вика — как жаль. Как это произошло?

— Сначала все было хорошо. Доктор Мунши, а этот его скан был уже из поздней жизни, очень обрадовался нашей встрече. Я, конечно же, тоже. Я и не ожидал с ним еще раз поговорить. Мы со стариной тогда так по-душам поболтали обо всем. Он, в отличие от меня, быстро здесь освоился. В своей дальнейшей карьере при жизни он занимался вопросами копирования разума, а также экспериментами с виртуальной реальностью. Так что, для него это воскрешение после смерти не оказалось такой уж неожиданностью.

Он рассказал мне, что очнулся прямо в открытых водах, недалеко от Тау, и просто шел на свет огоньков во тьме. Его последним воспоминанием было кресло сканирования, и он, сопоставив эти факты, быстро понял, что его копию запустили на подводном комплексе. Нервы у этого человека железные, куда там мне.

Как впоследствии оказалось, НИУ все-таки поняло то, чего мы от него хотим, и отыскало нейрограмму Дэвида. Оно поместило его в найденный неподалеку от Тау труп одного из сотрудников Патоса, который уже был в костюме. Понадобилось лишь восстановить повреждения брони, да создать энцефалочип с помощью структурного геля. Видимо НИУ и рассчитало, что Дэвид, с его уровнем интеллекта и знаний, поможет нам наладить контакт. Так и получилось.

Следующие несколько месяцев мы с ним почти безвылазно провели на Альфе. Дэвид изучал Сердце, делал замеры. Он обнаружил, интересную особенность. Оказалось, что в создании этого искусственного интеллекта были активно задействованы фрагменты человеческого разума. По мнению Мунши, НИУ должно было уже на каком-то уровне мыслить, но не имело достаточной эмоционально-смысловой связи с внешним миром, чтобы начать общение.

Метод Дэвида состоял в том, чтобы бомбардировать Сердце всевозможной информацией о людях и нашей планете. Именно та самая база знаний, которую получили мы на пути своего человеческого развития, должна была помочь ему выработать необходимый ассоциативный ряд. Дэвид собрал терминал, к которому НИУ подключился своим структурным гелем, и с помощью него мы начали передавать данные. Я помогал, вбивая в компьютер бесконечные таблицы с фактами, цифрами, ключевыми словами, и текстами. Это была долгая и кропотливая работа.

Какова же была моя радость, когда она наконец принесла свои плоды. В тот день Дэвид позвал меня, и показал строчки на терминале. Вместо привычной абракадабры, что обычно шла со стороны НИУ, там впервые красовалось слово, написанное на английском языке. Мы с Дэвидом и Сарой ликовали. Если бы у нас было шампанское, и чем его пить, то это был именно тот день. А дальше, все пошло очень быстро. НИУ начало развиваться столь стремительно, что через неделю уже само забрасывало нас вопросами. У него появились яркие черты личности. Дэвид работал с ним, почти не спал. Он был полностью погружен в свою работу. И еще через пару месяцев, мы уже общались с Сердцем на равных, как будто это был просто еще один человек в машине.

Оно оказалось приятным и логичным собеседником. Было очень интересно послушать его часть истории. Ведь, как ты и сказала, НИУ все понимало уже давно, даже когда еще не могло с нами общаться. Это было странно, но машина, которую Кэт всегда считала бездушной, на самом деле имела настоящий разум и чувства, подобные нашим. И первое, о чем мы попросили его, так это о полной остановке Вивариума, и всех подключенных к НИУ страдающих людей. О прекращении той его программы «спасения».

Тогда, я испытал огромную радость и облегчение. Сердце согласилось, и Патос-2 начал меняться на глазах. Всех отключенных бедняг мы с Дэвидом похоронили как следует, они наконец-то смогли обрести покой. НИУ же починило и привело в порядок станции Бездны, откачало воду с Альфы, наладило коммуникации.

Патос-2 стал для нас общим домом, и наша маленькая команда усердно трудилась над его обустройством. НИУ сказало, что нужно восстанавливать подъемник на плато, там мы возможно найдем еще людей, чтобы запустить их в кибер-телах подобных моему с Дэвидом. Казалось, жизнь начинает совсем налаживаться, обретать какой-то смысл.

Но здесь нас поджидала новая беда. Когда подъемник был снова запущен, на нашу станцию произошло нападение.

— Тот первый Саймон! — догадалась Вика

— Да, на этот раз именно он. Бедняга сошел с ума, видимо не без помощи Акерса, бывшего сотрудника Патоса-2, ставшего одним из самых страшных монстров подводного комплекса.

— Терри Акерс! Я знаю его — сказала Вика — когда он еще работал на Делте, то вырезал себе глаза, и залился структурным гелем, превратившись в моего добровольного слугу. Он подключал к виртуальной реальности Вивариума всех, кого находил. Особенно многих он тогда добавил с Тэты.