— И хорошо, что сберегла. Если бы я добралась до Ковчега слишком рано, то скорее всего сделала бы еще один, усовершенствованный Вивариум, в котором и оставшиеся нейрограммы сошли бы с ума.

— А что толку от них там сейчас — пожал плечами Саймон — мы их так или иначе потеряли. Если бы я знал, что НИУ разовьется в сторону человекоподобного разума, то может действительно стоило бы подождать, а не запускать Ковчег в космос. Но теперь уже сделано как сделано. Пойдем, я покажу тебе здесь все.

Но Вика уже не слушала его. Неожиданно, она отошла влево, к двери в каюту, над которой виднелась надпись: Йохан Росс. Нажав на кнопку, открывающую дверь, она резко вошла вовнутрь. Постояв с пол-минуты в раздумье, Саймон последовал за ней. Он обнаружил Вику застывшую, с интересом разглядывающую множество схем, формул, и чертежей, что висели на стене над письменным столом.

— Это комната Росса. Он — один из создателей НИУ — пояснил Саймон — здесь на Патосе-II он отвечал за его обучение и дальнейшую разработку. Именно он принял решение отключить системы контроля и дать машине автономию.

— Да, я помню его отчасти — ответила Вика задумчиво — мне так интересно узнать о нем побольше. Увидеть комнату, в которой он жил. Посмотри, здесь ранние фотографии Сердца. А как забавно он нас рисовал… Если центральное Сердце мне — Отец, то Росс — в каком-то смысле дедушка — улыбнулась она.

— Дедушка, который требовал от меня вас убить — заметил Саймон

— Да — грустно ответила Вика — Я чувствовала, что ты не сделаешь этого. Спасибо тебе…

— Тогда я не знал как поступить, и доверился интуиции — пояснил ее собеседник — я ощущал, что в НИУ есть что-то большее, и не ошибся. Страшно подумать, если бы я послушал Росса тогда… Все бы пропало.

— Я сейчас тоже чувствую — сказала Вика, в задумчивости сев на кровать — в этой всей истории есть нечто большее. Отец как будто специально не передал мне часть памяти из потока. Вырезал здесь кусок. Интересно, почему? Я обязательно должна узнать.

— Мне и самому интересно — согласился Саймон — Когда я спрашиваю у НИУ про Росса, он всегда молчит — видимо не хочет о нем говорить. Он и вообще не очень-то общительный. Ты вот другая… Пойдем на Альфу. Может тебе удастся его разговорить.

— Да, но перед этим я хочу услышать твою историю, ты обещал — поглядела Вика на Саймона — За исключением твоей прогулки по Патосу, я ведь почти ничего о тебе не знаю. Кем ты был в своей… прошлой жизни? И что стало здесь, после запуска Ковчега?

Усевшись рядом с девушкой, в полумраке старой каюты, на кровати, когда-то служившей доктору Йохану Россу ночлегом, Саймон грустно вздохнул. Воспоминания о его жизни человеком, хоть и казались теперь далекими, все еще ярко жили в нем, вызывая ноющую боль в сердце. И вот сейчас, рядом с ним сидела странная девушка-киборг, сюрреалистическое воплощение НИУ, которая в то же время так удивительно, мистически, напоминала ему об Эшли - той его несчастной любви. Робот, машина, которая так искренне интересуется его прошлым. И он, сам подобный же робот, сейчас будет рассказывать ей историю человека. Историю того, чьим носителем разума и памяти он однажды стал, и которого, даже неизвестно, может ли он теперь называть собой.

Глава 5 — Саймон Джарретт

— Я родился и жил в Торонто — заговорил Саймон — Это 3600 километров отсюда. Огромный город, расположенный в самой лучшей части Канады. И хоть многие мои друзья уехали в поисках более тихих мест, я чувствовал себя в людном мегаполисе как в своей тарелке. Любил я свой город и за его масштабы, и за солнечные дни круглый год, и за модерновые, футуристические небоскребы, соседствующие с красивейшей природой и водными пейзажами.

— Звучит красиво. Похоже на наш Сайн — заметила Вика

— Сайн?.. Ах, в Ковчеге. Я бы хотел его увидеть. Наверное он и вправду должен быть похож на наши города того времени. Сейчас уже странно об этом вспоминать. Иногда мне кажется, что та моя жизнь была в какой-то другой реальности, или сновидении. А иногда бывает и такое впечатление, что стоит только всплыть на поверхность, а там прежний мир — Канада, люди, родной дом, мама и друзья. А ведь там уже тысяча лет как все выгорело до тла. Психика, странная штука. Тогда мне вот-вот должно было исполнится 27. Знаешь какой это был год? 2015-й. Сейчас и представить тяжело, да? Но здесь, на Патосе, время как будто застыло навек.

Тогда я мог себя в общем-то назвать счастливым человеком. У меня была любимая работа, отличные коллеги, и неплохая, можно сказать, жизнь. Любил проводить время с друзьями, смотреть телевизор, играть в игры, жил как все в общем.

Работал я в магазине комиксов под названием «Гримуар», и был по-уши влюблен в свою коллегу, Эшли Холл. И хотя она явно проявляла ко мне интерес, я все еще не понимал, могу ли рассчитывать на взаимность, или же я для нее просто очередное увлечение. Тогда я жил своей влюбленностью, сладкими мечтами и предвкушением огромного будущего счастья, а это, наверное, одни из лучших возможных чувств.

Все оборвалось в один день. Мы с Эшли ехали на машине, а та тойота выскочила на красный. Эшли погибла почти мгновенно. А я получил перманентное кровоизлияние в мозг, которое убило меня через два месяца после аварии. Правда из них я и помню-то только первый. И вот этот месяц, когда моя жизнь сломалась к чертям, а я все еще отчаянно боролся, вместе с докторами, такими утешающими и постоянно обещающими мне выздоровление… Хотя умом я понимал, что шансов практически нет, но продолжал надеяться.

Вот тогда, я познакомился с Дэвидом Мунши — кандидатом компьютерных наук. Он вместе с коллегой использовал какую-то инновационную технологию сканирования мозга, которая могла помочь создать уникальную модель лечения, подходящую именно мне. Это была совершенно экспериментальная медицина, и я своим участием помогал Мунши в его диссертации. В такой ситуации ведь хватаешься за любую соломинку. И я конечно же, согласился. Дэвид был очень приятным человеком, искренне верящим в наш успех. Второго мая 2015-го года я сел в его кресло.

О том, что случилось дальше, ты наверное можешь догадаться. Была вспышка света, а потом я сразу же очутился здесь, внутри Патоса-II, на станции Эпсилон. В 2104-м году. Как оказалось, план лечения, разработанный Мунши по моей нейрограмме, не помог. Все его старания были напрасными. Там я умер через месяц после сканирования. А здесь, ты знаешь. Вы нашли в архиве один из старых образцов, и запустили его внутри кибер-скафандра. Это, по счастливой случайности, оказался я.

Вот так я и очнулся, ничего не понимающий, кричащий от страха, и в панике зовущий Мунши. Сначала мне показалось, что это какой-то дурацкий розыгрыш. Но, когда я понял, что комната вокруг имеет мало общего с кабинетом Дэвида, то начал полагать, что меня лишили сознания, и куда-то перенесли. Это хорошо еще, что мой мозг нашел хоть какое-то объяснение, иначе бы я просто сошел с ума.

— Да, ты оказался крепким орешком — ответила Вика — я возлагала на тебя большие надежды, и не ошиблась.

— Ну вот, дальше, ты наверное более-менее знаешь. Я начал исследовать опустевшую подводную базу, связался по радио с Кэтрин, которая была тогда на Лямбде. Отправившись туда, я надеялся встретить живого человека. А встретил — еще одного говорящего робота. Кроме того, один из твоих монстров напал на нее, и серьезно повредил электронику. Кэтрин показала мне как пересадить ее энцефалочип в омни-инструмент, который я носил с собой. Теперь она «оживала» только тогда, когда я подключал ее к терминалам. Ища Ковчег, мы обнаружили, что он все еще на Земле, на вот этой самой станции Тау. Сюда я и добрался, надо сказать, не без твоей помощи…