– Агрессивный шарм для искушенных любителей. С первых нот оно поражает своей чувственной пряностью и головокружительным ароматом. Еще никогда я не был так очарован вином, – восхищенно произносит Сержио и делает еще глоток, ладонью проводит по воздуху, будто музыкант играет на скрипке. – Восхитительно, милая моя.

– Благодарю, – мне очень приятно, что он оценил. – А что скажешь ты? – Я надеюсь, что Максу хватит такта высказать свое мнение не в стиле лесоруба.

Он поднимает на меня тяжелый взгляд, едва касается бокалом губ и, сморщившись, несколько раз двигает челюстью, смотрит на потолок, затем облизывает губы и вытирает их.

– Пойдет. – Затем этот «эстет» встает из-за стола и начинает собирать пустые тарелки. – Или ты хотела добавки? – зависает надо мной.

У меня дар речи пропал. Пойдет? И все? То есть никакого рассуждения о нотках? Кислинке? Выдержке? Ничего? Так как я не отвечаю, Макс забирает мою тарелку и складывает все в раковину. Я встаю из-за стола, привыкшая все делать сама либо помогать, становлюсь рядом с ним и вытираю стол. Подхожу ближе к этому невежде и забираю очищенные от остатков пищи тарелки, ставлю в посудомоечную машину.

– Ты не обязана, – удерживает очередную тарелку.

– Обычно это распространяется на гостей, а не на невест. – Забираю посуду и ставлю в машинку.

Он снова кивает, передает оставшиеся и, быстро вымыв руки, вытирает их о полотенце.

– Максимилиан, можешь представить мое удивление, когда Леонардо сообщил мне, что «Сентенции» – это работа Девы? Она сама подбирала сорт винограда, смешивала с фруктами, и каков результат?! – сообщает отец, отпивая вино. – Изумительно. Моя невестка – винодел!

Макс вцепился в ткань, костяшки на его руках побледнели. Кивок получился резким и раздраженным. В чем его проблемы? Он считает, что женщина не в силах производить ничего кроме потомства? Неужели так сложно похвалить?

– Я упорно училась у лучших, – сдержанно отвечаю я и отбираю полотенце у высокомерного жениха.

– Это и видно. Очень важно, чтобы твое дело жило в потомках. Желание стать тем, кем на судьбе написано. – Отец избегает взгляда сына.

– Мне завтра рано вставать. – Макс, не обращая на нас внимание, уже идет к выходу.

– Да, кстати, об этом, – задерживает его отец, – завтра прибудет виноград и личные вещи Девы. Надо будет встретить и особенно позаботиться о питомце невестки.

– Питомце? – Макс возвращается и становится рядом с отцом, я же выскальзываю из кухни, до того как в воздухе запахнет яростью.

– Кошка, – аккуратно уточняет Серджио.

– Никаких кошек, – громыхает голос из кухни, – ты слышишь меня? Дева, вернись, нам надо поговорить! Слышишь, что говорю?!

– Слышу, слышу, – тихонько пробираюсь в свою комнату и, как только шаги приближаются, говорю чуть громче, – как же мне повезло, что это не кошка, а кот. Доброй ночи. – Захлопываю дверь перед его носом и закрываю на замок.

Смирится, куда денется.

POV

Мне снова снился отец и то, как мы с ним поругались. Он кричал, что я недостоин носить его фамилию, и в некотором смысле я согласен с ним. Прервать длинную династийную цепочку виноделов, чтобы стать… Но я хорош в этом деле, очень хорош. Плохо только то, что мне не приходится работать самому на себя. А начинать с нуля, с самых нижних должностей не совсем то, о чем я мечтал.

Я только приехал на работу и занялся неотложными делами. И почти тут же завибрировал телефон. Отложив в сторону нож и вытерев руки, решительно ожидал кого угодно, только не ее. Дева. Ее сообщение нельзя читать, не думая о интонациях, как она нервничала, пока набирала текст. Мне даже кажется, я почувствовал, как сильно она переживает.

«Ты обещал не забывать обо мне, не убегать и в итоге исчез. Мне сложно без тебя, я скучаю и надеюсь, что однажды тебе станет понятно, что для меня нет никого лучше и важнее тебя. То, что ты решил отгородиться от всех, – твое личное дело, и не мне указывать, как тебе поступать. Но мне тяжело без тебя. Надеюсь, ты вернешься».

Заботиться. Вернуться. Она каждый раз так говорила, а в итоге продавалась за ракушки или мороженое. Позже начались дискотеки, вечера с друзьями, где я оставался один, пока она была в сопровождении Джино. Он ее тень, верный слуга или тайный воздыхатель. Я не собирался участвовать в дележке невесты. Если девушка сама не знает, чего хочет, не может выбрать одного, то зачем из-за нее страдать. Удерживать никого не нужно, тем более против желания.

Она не разжалобила меня, ведь именно из-за ее нерешительности всегда происходили конфликты. Выбор есть всегда. Запрещаю себе думать о ней в очередной раз. Снова вытираю руки и блокирую ее номер. Никаких новостей, мыслей и сообщений. Я обязан сосредоточиться.

Всю ночь ворочался с бока на бок и никак не мог устроиться. В пять утра плюнул и не стал дальше изводить себя. Все продукты росли в моем огороде либо были производства местной фермы. Поставив выпекаться белый хлеб, я отправился к своему знакомому за свежей ветчиной и козьим сыром. Дорога туда и обратно заняла около часа, но мне необходимо было остыть, привести свои мысли и чувства в состояние временного спокойствия. Стараясь забыть о нашей первой стычке с Девой, я нарвал все необходимые овощи, травы на огороде и вернулся в дом. Привычно затянул фартук на талии и принялся за приготовление брускетты.

Деревянная ручка ножа приятно прилегает к ладони, я нарезаю помидоры, грибы, перец. Давлю чеснок и смешиваю ингредиенты для песто. Я заморочился с начинкой и подоспел, когда духовка оповестила о готовности хлеба. Хруст печеной корочки, и аромат разлетелся по всему дому, но моя невеста даже не собиралась выбираться из комнаты. Она вполне могла крепко спать или же намеренно пряталась от меня, только результат будет один. Никаких котов в этом доме! Если она хочет поругаться, я не стану терпеть ее.

Едва успеваю закончить с брускеттой, как вдали появляется фура. Я наклоняюсь над столешницей и прослеживаю, как она движется в направлении нашего дома. Одергиваю себя, «наш» – это слишком преждевременное название. Послышался тихий щелчок открывающейся двери. Я развернулся, притянул ближе разделочную доску, так чтобы видеть, как она пройдет в ванную комнату.

Дева сонно растирает лицо, ее пушистые волосы торчат в разные стороны, и я счел ее вид излишне привлекательным и милым. Летящий шелковый халат, доходящий до щиколотки, касается деревянного настила на полу, и мне хочется надеть на ее ножки тапочки.

– Доброе утро, – пробормотала она, мазнув взглядом по бардаку на столе.

– Доброе, – я стараюсь сделать свой голос менее недовольным. – Завтрак почти готов. – Колдовские глаза округлились, она думает, что я черствый сухарь, тот, что встанет поперек горла. – Пока ты невеста, так и быть, обслужу. – Я заметил перемену в ее настроении и решил добавить как бы невзначай: – Да и кто знает, может, готовить не умеешь, привыкла в своем городе…

Она раздраженно откидывает кудрявые локоны за плечи и смотрит на меня с презрением. Я жду крика, возмущения, того, что присуще итальянкам. Отстаивание своих прав. Но это, видимо, не распространяется на отдельную особь женского пола, поселившуюся в этом доме. Дева сжимает губы и, гордо выпрямившись, шествует в ванную комнату. Я усмехаюсь сам себе, девушка с выдержкой, как хорошее вино. Не бурчит, не скандалит. Золото.

Ну, может, и с ее котом решим вопрос.

Тонко нарезаю ветчину, посыпаю стружкой домашнего сыра, делаю несколько овощных брускетт и красиво оформляю на тарелку, не забыв о душистой зелени. Хочу закинуть в себя парочку, только незадача, девушка возвращается на кухню. Она садится на высокий стул, ее ножки болтаются в воздухе, и у меня появляется дикое желание сменить всю мебель в доме.

– Ешь, – подталкиваю к ней тарелку. Мой взгляд цепляется за глубокий вырез халата, там, где ее упругая грудь натянула тонкий шифон.