– Дай посмотреть на твой порез, – попросил Ник.

Он сел на корточки и внимательно осмотрел мой живот. К счастью, мои опасения не оправдались – порез оказался неглубоким, просто царапина. Ник промыл его холодной водой, чтобы остановить кровотечение.

Наблюдая за Ником, я вдруг заметила, что испачкала кровью белоснежный кафель.

– Прости, что устроила беспорядок.

– Пустяки, – отозвался Ник. – Сейчас будет немного больно.

Я зажмурилась. Ник со знанием дела обработал порез спиртом, осторожно на него подув, чтобы мне было не так больно. Затем он отрезал кусочек бинта, сложил его в два слоя и приклеил к месту пореза пластырем.

– Вот и все. Как новенькая!

Ник склонил голову и улыбнулся – у него была чудесная улыбка Тома Круза. Я не смогла удержаться и улыбнулась ему в ответ.

– Спасибо. Извини, что ударила тебя.

– Я сам виноват, – сказал Ник, поднимаясь с пола. – Любой человек на твоем месте поступил бы так же.

– А зачем вообще эти игры с ножом? Тебя это заводит? – спросила я.

– Нет, – поспешно ответил Ник. – Дело не в этом. Я не садист и не чудовище и никогда не сделал бы тебе больно.

Он сделал паузу, пытаясь подобрать нужные слова.

– Меня ужасно заводит мысль, что ты принадлежишь мне, – смущенно сказал Ник.

– Но я ведь и так твоя, – произнесла я. – Пожалуйста, давай без фокусов.

– Есть, мэм, – лицо Ника вновь озарила мальчишеская улыбка. И как на него можно обижаться?

Ник накинул на меня халат и попросил подождать в гостиной, пока он наведет порядок. Чмокнув его в губы, я вышла из ванной и прошла в гостиную, залитую тусклым лунным светом. В темноте ночи комната показалась мне опустевшей и лишенной жизни, словно в ней никто не жил. Ник говорил мне, что купил этот дом три года назад или около того: странно, что за это время в доме не успели появиться книги, картины, цветы и другие вещи, которыми принято украшать интерьер. Я и сама не люблю, когда дом напоминает склад забытых вещей, но не могу представить свою комнату без стопки книг, старого мольберта, флаконов духов, красиво расставленных на тумбочке, и маленькой Эйфелевой башни, которую папа привез мне из Парижа.

В просторной гостиной Ника была только одна личная вещь – фотография его матери. Она одиноко стояла на журнальном столике, устремив свой взгляд куда-то вдаль. У этой женщины были бездонные глаза-океаны – такие печальные, что мне стало ее жаль.

Повинуясь какому-то порыву, я взяла портрет со столика и перевернула рамку. В ней была спрятана еще одна фотография. Сгорая от любопытства, я вытащила снимок. На нем красовалась девушка с прямыми светлыми волосами. Смеющиеся карие глаза, пухлые розовые губы на бледном лице – у нас с ней определенно было сходство.

Я вдруг ощутила резкий укол ревности. Кто это? Анастасья? Или другая девушка, в которую Ник был когда-то влюблен? Если это в прошлом, то почему он хранит снимок на видном месте, да еще и под портретом матери?..

Из коридора донеслись шаги. Я быстро поставила портрет на место, не забыв спрятать фото таинственной незнакомки. Как раз вовремя – всего пару мгновений спустя ко мне подошел Ник и нежно поцеловал в лоб.

– Сделать тебе чай? – заботливо спросил он.

«Не нужно, – подумала я. – Лучше расскажи мне о девице, чей снимок ты так бережно хранишь в той рамке». Но я знала, что Ник будет не в восторге от моих расспросов, поэтому промолчала. После того, что мы с ним пережили, нам обоим требовался сон.

– Пойдем лучше спать, – со вздохом сказала я, пытаясь понять, откуда взялось это тяжелое ощущение тревоги.

Когда я легла в постель, рука невольно потянулась к повязке на животе. Меня что-то беспокоило. Что-то было неправильно – я ощущала это буквально подушечками пальцев.

Словно почувствовав мое смятение, Ник крепко прижал меня к себе.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

От этих слов мне стало гораздо лучше. Тревога постепенно рассеялась, и меня вновь захлестнули прежние чувства к Нику. Я так долго ждала его, моего прекрасного принца: неужели я и вправду хочу все испортить глупыми подозрениями?

Внутренний голос поспешно напомнил мне, что у Ника явно имеются от меня секреты. В голове тут же всплыло лицо той девушки, и я крепко зажмурилась, пытаясь прогнать ее образ.

К черту, я не хочу об этом думать!

– Я тоже тебя люблю, – сказала я, заглушив в себе все сомнения.

И я действительно так думала.

Когда я проснулась, Ника в постели уже не было. Вместо него на кровати лежало короткое темно-синее платье с V-образным вырезом. Рядом с платьем я нашла аккуратно сложенную записку.

Туфли всегда были моей слабостью. С замирающим сердцем я огляделась по сторонам и увидела обувную коробку, перетянутую розовым бантом. Кончиком пальца я чуть-чуть приподняла крышку и заглянула внутрь. Увидела что-то красное и…

О боже, это же «Маноло Бланик»! Если вы смотрели «Секс в большом городе», то поймете, почему я так обрадовалась. Я мечтала об этих туфлях, причем именно красного цвета. И как только Ник об этом узнал? Настоящий волшебник!

Я вытащила туфли из коробки и провела рукой по гладкому шелку. Обвела кончиком пальца блестящую пряжку на остром носике и с нетерпением поставила туфли на пол. Когда моя нога скользнула внутрь туфли, я с трудом сдержала вздох удовольствия. Наверное, со стороны я выглядела глупо, но у всех есть свои маленькие слабости. Я обожаю обувь, а «Маноло Бланик» в моем представлении являются верхом совершенства. И теперь они мои!

Я почувствовала, как губы расплываются в радостной улыбке. Если у меня и оставались какие-то сомнения после вчерашнего, то теперь они полностью исчезли. Я была так счастлива, что хотела обнять весь мир.

Через полчаса, когда я была в ванной и сушила волосы феном, в дверь постучал Ник. Я выключила фен, распахнула дверь и бросилась ему в объятия. Ник нежно поцеловал меня в губы, и мне захотелось раствориться в этом поцелуе.

Его губы. Руки, в объятиях которых мне так спокойно. Люблю, когда он рядом.

– Мне тебя не хватало, – сказал Ник.

– И я скучала. Спасибо за подарки, особенно за туфли – они просто сказочные!

– Это же те самые туфли, которые ты хотела?

Похоже, Ник и вправду умеет читать мысли.

– Да! Но как ты узнал? – спросила я.

Ник хитро улыбнулся.

– Это же классика. Никогда не выйдет из моды.

Я поцеловала Ника и провела рукой по его лицу, внезапно наткнувшись на что-то выпуклое. На лбу у Ника красовался лиловый синяк. Господи, я и забыла, что вчера чуть не разбила ему бровь!

– Ник, мне так жаль! Тебе очень больно? – с беспокойством спросила я.

– Все в порядке, не бери в голову, – Ник улыбнулся и взлохматил волосы, чтобы скрыть синяк под челкой. – Лучше расскажи, как твой порез?

– Повязку я не снимала, а так все нормально. Вроде не болит.

Ник сел на корточки и поцеловал меня в живот.

– Как у вас там говорят? До свадьбы заживет, да? – спросил он, глядя на меня снизу вверх.

– До какой еще свадьбы?

– До нашей, конечно же, – на лице Ника появилась озорная мальчишеская улыбка. Я растаяла.

Это было сказано в шутку, но я не сомневалась, что Ник относится ко мне серьезно. Воображение рисовало мне счастливые картинки нашей совместной жизни: вот мы в окружении родных и друзей празднуем нашу свадьбу, вот мы завели собаку, а здесь – с нетерпением ждем первенца…

Голос Ника вернул меня к реальности.

– Тебе еще долго собираться? – поинтересовался он.

Я сказала, что буду готова через десять минут.

– Отлично. Мы едем в гости к Мюллерам – семье, в которой я вырос.