Штольман покачал головой. «В доме Миронова меня и на порог не пустят».

- Передайте Анне Викторовне мои искренние пожелания к выздоровлению, – сказал он.

«Вот же сухарь», – негодовал Коробейников, закупая в лавке засахаренные фрукты в качестве гостинца для больной. «Как Анна Викторовна могла по нему столько страдать, не понимаю. Ну и ладно, мне же лучше. Хоть Аннушка Викторовна мне и не пара, она поймет, кто может о ней позаботиться».

…

Каждую ночь, засыпая в гостиничном номере, Штольман знал, что его ждет. Хотя и работал допоздна, и пытался заглушить себя выпивкой. Но как-то утром, заметив дрожащие руки, прекратил принимать такое снотворное. Тем более, что коньяк не помогал.

Почти невинные поцелуи в пролетке сорвали какой-то клапан, и Штольман стал видеть Анну в мучительных своей нереальностью, повторяющихся снах. Девушка улыбалась, расстегивала пуговку платья, дотрагивалась до губ Якова. А затем, оказываясь уже обнаженной, откидывалась на подушку и шептала: «Пожалуйста. Прошу тебя…» Даже во сне стараясь быть нежным, Штольман вжимал в себя Анну, погружался в неё, держась из последних сил. И просыпался абсолютно не отдохнувшим, на неприлично измятой постели.

«Выздоравливай, милая» – думал он, стараясь работой вытеснить образ девушки. «Но это ничего не изменит, я обещаю».

Яков дал себе слово не тревожить Анну, пока не сможет предложить что-то большее, чем украденные объятия. Не искать ее ладонь при редких встречах. Не целовать тонкие пальцы. Не изводить себя.

...

Через неделю Миронова почувствовала себя лучше, и как-то утром прошла по отделению. Услышав из кабинета приветствия городовых, Штольман стиснул зубы до скрипа и приказал себе сидеть на месте. Позже в дежурке он все-таки пересекся с оживленным Антон Андреевичем и похудевшей Анной.

Взглянув в бездонные голубые глаза, Яков подавил яростное желание сжать и зацеловать до припухших губ, и произнес: – Очень рад видеть вас в добром здравии, Анна Викторовна.

- И я, – сухо сказала Анна.

Яков опустил глаза почти мгновенно. Но Анне показалось, что кожу обожгло везде, где скользнул его взгляд. По губам, ложбинке шеи. По груди. Отвернувшись к Коробейникову, девушка ощутила, как горячо стало на пояснице, будто Штольман приложил к ней ладонь.

«Не смотреть», – повторял Яков, ополаскивая в рукомойнике лицо холодной водой.

«Анна слишком красивая, а я слишком…»

Даже себе не договорив, он вышел в коридор, направился в дежурку. Тут же остановился – у присутственной скамьи Анна наклонилась к старушке и что-то громко говорила той на ухо. Легкий турнюр платья приподнялся над бедрами, шелковые оборки заколыхались.

Яков резко выдохнул и сунул руки в карманы. Городовому Сафьянову, чуть не свернувшему себе шею при взгляде на ту же картину, Штольман улыбнулся.

Отчего полицейский прижался к стене и пробрался мимо, немного заикаясь: – Зддравствуйте, вашвысокбблагородие. Я ббыстро…

…

В книжной лавке Штольман взял в руки свежий выпуск газеты и подождал, пока покупательница выйдет.

- Что случилось? – спросил он хозяйку, когда та закончила возиться с книгами.

Аникеева вышла из-за прилавка, посмотрела из окна, нет ли других желающих приобщиться к чтению, и пробормотала: – Сегодня утром я услышала кое-что крайне подозрительное.

- О нашем друге?

- Нет, – Полина взглянула на нахмурившегося Штольмана. – Вы же здесь при полиции, вам пригодится раскрытое дело.

Рассказав, при каких обстоятельствах она услышала о совершенном преступлении, Аникеева дала описание невысокого мужчины и добавила: – Я проследила за ним. Не беспокойтесь, никто не заметил. Он живет возле рынка. Говорил, что спрятал все у себя.

- Будьте осторожны, – женщина продиктовала следователю адрес и в очередной раз поймала себя на желании огладить короткие кудри.

Штольман приподнял шляпу, собираясь распрощаться.

- Может, зайдете ко мне вечером? – наконец решилась Полина.

В Секретной службе нравы царили довольно свободные. Агентов, которые на службе рисковали собой, но чаще проводили томительные часы в наблюдении, обычно дома никто не ждал. Частые отлучки не способствовали прочным союзам. Яркая и эффектная, Полина легко могла завести страстного поклонника и здесь, в тишайшем Затонске. Но безопасным способом снять напряжение и не навредить делу считался лишь визит в публичный дом, что подходило мужчинам. Или легкий адюльтер с коллегой, и на это начальство негласно закрывало глаза.

- Я же вижу, что вы не высыпаетесь, – агент сделала шаг к мужчине.

Ей очень хотелось узнать, верны ли слухи о горячем нраве советника, дошедшие до нее в Петербурге от служанки одной высокопоставленной дамы. Но при взгляде на будто вырезанное из камня лицо Штольмана Полину пробирала дрожь желания, далекого от простого любопытства. Вот и сейчас женщина неосознанно приблизилась к следователю слишком близко.

Штольман знал о слухах, ходивших о нем в столичном управлении. Видел интерес привлекательной сотрудницы, а кроме того – её высоко вздымающуюся грудь, блестящие из-под вуали глаза и некоторую нервность в общении.

«Час от часу не легче», – Яков внутренне вздохнул, не собираясь долго думать о предложении. Его занимало совсем другое. «Если я не найду способ разобраться с нашим делом как можно скорее, Анна опять во что-нибудь ввяжется. И я заработаю не только бессонницу».

Он оставил мелочь за газету и напомнил: – Прошу вас впредь заниматься только вверенным вам поручением. Не компрометируйте нашу связь по пустякам.

…

- Анна Викторовна, я так рад нашей встрече, – серьезно сообщил Анне молодой помещик, пригласивший её в кафе. – Вы не представляете, как я переживал о вашем здоровье.

Анна вполне себе представляла, так как каждый день ей приносили цветы от соседа, а три раза он наносил визиты сам. Правда, до нынешнего дня Клюеву приходилось передавать свои пожелания через родителей Анны. Доктор Милц рекомендовал не принимать гостей лично.

Она мило улыбнулась. – Благодарю вас, Андрей Петрович. Я тоже соскучилась по общению.

Через окно кафе ей были видны рынок и часть улицы, где уже зажгли фонари. Под взволнованные речи инженера Анна разглядывала прохожих. Когда напротив остановилась пролетка, а с нее соскочил мужчина и обратился к спутнику, Анна сжалась. «Яков. Как я смогу забыть, если в любом прохожем вижу тебя».

Но это действительно был Штольман. Условившись с Коробейниковым встретиться за нужным домом, Яков и полицейский кучер прошли в кафе, намереваясь выйти через заднюю дверь. Антон Андреевич направился к дому подозреваемого по улице.

«Анна. С Клюевым. Улыбается», – Штольман стремительно прошагал через зал, краем глаза отмечая детали свидания.

Инженер потянулся к руке девушки и поцеловал ее, сопровождая очередной комплимент.

Анна растерянно глядела вслед Якову, пнувшему качающуюся дверь.

…

Через несколько минут разговоров и эклеров Анне вдруг стало тревожно. Она смяла белоснежную салфетку, лежащую на коленях, огляделась. Сбоку от столика проявилась туманная фигура пожилой женщины.

- Помоги ему, – медленно произнес дух.

Анна вздрогнула. Почему-то она сразу поняла, о ком речь, и поверила.

- Прошу прощения, Андрей Петрович, мне срочно надо... – произнеся это, девушка поспешила к выходу.

Клюев встал: – Позвольте я вас провожу.

Но Анна уже выбежала в переулок. Повертев головой по сторонам, она поняла, что не знает, куда идти. «Где же Яков? Как ему помочь?» Она чуть не расплакалась от бессилия, но сквозь подступающие слезы различила смутный силуэт старушки, зовущий за собой.

У калитки возле деревянного дома призрак поднял руку.

- Туда? – спросила Анна.

Старушка кивнула и исчезла.

Глубоко вдохнув, Анна нырнула в сумрак, сгустившийся за приоткрытой калиткой. И тут же была схвачена за талию крепкими руками.

- Анна Викторовна, – сердито прошипел Штольман. – Что вам здесь нужно?

Девушка попыталась объясниться, но следователь и не собирался ее слушать.