Мелькавшая среди облаков луна освещала лишь подъездную аллею и деревья, создавая идиллическую картину, но что-то подсказывало Анне – Штольман где-то рядом, и он в опасности. Анна стала быстро одеваться.

- Успокойся, Аннушка, – раздался откуда-то снаружи тихий старушечий голос.

- Твой мужчина – настоящий полицейский. Он справится.

Анна с сомнением взглянула на паривший у окна призрак пожилой женщины.

- Точно?

Призрак медленно кивнул.

- Бабушка, а почему вы мне помогаете?

- Всегда буду помогать, дорогая, такая у меня судьба. А сейчас тебе надо больше отдыхать, – улыбнулась Ангелина.

Анна вскинула голову: – Вы знаете?

- Назови его Дмитрием, – голос растаял в лунной дымке.

Тревога унялась, как по мановению волшебной палочки. Анна положила ладонь на живот и вгляделась в темноту парка.

«Оказывается, у нас с Яковом есть ангел-хранитель. Спасибо вам, бабушка!»

«И удачи, Яшенька...»

====== Часть 21. Опасный визит ======

Луна скрылась за тучами, парк окутала мгла. Полицейские, не видя дальше собственной руки, замерли на месте.

Штольман громко скомандовал: – Оружие наготове. На счет три всем стрелять в воздух, – а затем вполголоса бросил унтеру, который прибежал вместе с ним: – Быстро за огнем, Захаров.

- Один… Три!

Городовые разом жахнули из стволов. В короткой вспышке, как на фотографической карточке, проявился лежащий на земле Неверов, но он находился уже гораздо ближе к рощице, чем раньше. Когда луна показала свой светлый краешек, служивые увидели странное – коротко подергиваясь, на расстоянии нескольких дюймов над землей плыл крохотный огонек. Он медленно продвигался к парку, хотя до вожделенной преступником рощи оставалось еще далеко, а оттуда уже выходил запоздавший полицейский.

Городовые, поняв, что Неверову деваться некуда, стали пересмеиваться:

- Смотри, жучок-светлячок, разгоняется. Сейчас взлетит.

- Не, навозный. Пешком дойдет.

Унтер Захаров, посланный за огнем, на полпути встретил предусмотрительного Коробейникова, и они в два факела осветили небольшую каменистую полянку, на которой расслабленно стоял поднявшийся с земли мужчина.

- Что, псы, загнали волка? Один на один слабо? – Неклюдов оглядел полицейских, выискивая по глазам и позам тех, кто ему поддастся.

- Может, старший ваш? Есть тут высокородие, неужто не осмелитесь? На кулаках там, или может борьбу какую знаете? На шпагах еще можем, хотя испугаетесь вы мне оружие давать. Но много ли чести завалить меня всей толпой? Померяемся силушкой богатырской, поглядим, кто кого… – низкий голос гипнотизера приобрел тягучие интонации.

Яков видел, что юный полицейский, стоявший перед ним, замер, как мышь перед гадюкой, а служивые постарше нерешительно переминались, ожидая команды.

«Силен, но слишком самоуверен», – поняв это, Штольман быстро рассчитал свои действия.

Не обращая более внимания на гипнотическую болтовню, он отодвинул Захарова, в два резких шага приблизился к преступнику, в движении заехал тому в скулу и одновременно подсек под обе ноги. Неверов грохнулся на спину и коротко вскрикнул.

Один из шутников – городовых присел на землю и с опаской перекатил Неверова на живот, чтобы сковать запястья наручниками. На месте, где только что лежал преступник, блеснул отраженным огнем факела крупный камень.

- Кажись, все, жучок, отползал, – сказал городовой. – Хотя дышит, ваше высокоблагородие.

- Сафьянов, Петров – за носилками! – распорядился Коробейников, и пробормотал на ухо Штольману: – Что-то я тоже на месте застыл, Яков Платоныч. Это гипноз?

- Папа, круто ты его! А я все здорово сделал? – в другое ухо Якову ворвался возбужденный фальцет, и Штольман кивнул обоим.

- Если надо, из рельвера

Кого хочешь порешу! Я догадливый мальчишко, Завсегда с собой ношу!

- в восторге проорал Митя, барражируя над рощей, и Яков покачал головой.

«Вот же хулиган. Но ладно, не мне его учить. Помогает он просто отлично».

- Антон Андреевич, обеспечьте охрану арестованного, и завтра же его надо отправить в столицу. К утру я подготовлю документы, – сказал он Коробейникову.

- Сейчас меня не ждите, прогуляюсь.

…

Опершись спиной на столетний вяз, Яков смотрел на темное окно в доме Мироновых.

«Милая моя. Днем виделись, а я уже соскучился, будто месяц без тебя прошел. Надеюсь, когда все закончится, ты поедешь со мной в Петербург. Ты и наш сын…»

Штольман задумался, как при его образе жизни он сможет участвовать в жизни маленького ребенка, но одернул себя.

«Дело надо делать, а не в облаках витать. Разберемся».

…

Анна заглянула в комнату, увидела царивший там беспорядок и посоветовала:

- Дима, игрушки наверняка уже устали. Медведю в берлогу пора, паровозикам тоже спать нужно. Пожалуйста, помоги им улечься, они еще маленькие.

- Нам папа книжку читал! Мы все слушали! – оправдался малыш.

Пройдя в детскую, Анна увидела лежавшую на вышитой подушке раскрытую книгу с картинками и сидевшего на ковре Штольмана. Глаза его были закрыты, голова откинута на стену. Яков спал. Анна улыбнулась.

- Тогда приберись тихо.

- Да, мама! – Дима с хитрым видом выставил вперед ладошки. – Ты только выйди. А потом зайди, и увидишь!

Она вышла и через несколько минут вернулась. Комната была чиста, все игрушки разбрелись по своим местам, книга вернулась на полку. Штольман же, подоткнув под щеку подушку и вытянув длинные ноги, спал на полу.

- Я все убрал, мама! – звонко сказал мальчик. – Только папа еще не убранный!

…

Когда утром Анна спустилась к завтраку, Мария Тимофеевна оторвалась от своего блокнота и, поприветствовав дочку, позвала ее на прощание с почившим Егором Максаковым, своим давним знакомым, и его женой. Главным аргументом маменьки было воспоминание, что Егор Иванович Анну еще на коленях качал, и нужно отдать ему последний долг. Хотя на самом деле старшей Мироновой просто не хотелось в одиночестве тащиться на скучное мероприятие.

Анна отговорилась делами. Ей хотелось к Якову – узнать, чем кончилась ночная операция, да и просто увидеть его. Ощутить мягкое пожатие больших ладоней, встретить внимательный прищур, услышать любимый хрипловатый голос. А вдруг получится вновь обняться с Яковом и услышать взволнованный стук родного сердца?

Прибежав в участок, Анна услышала от Коробейникова, что преступник арестован и помещен под охраной в больницу.

– Нет, не ранен, – в ответ на вопрос Антон Андреевич расплылся в ухмылке.

– Господин следователь при задержании неудачно уронил его на землю. Говорят, паралич нижних конечностей.

- А Яков Платонович не пострадал? Где он? – Анну больше интересовало это, чем арест.

Молодой сыскной замахал руками.

– Нет, Анна Викторовна, что вы! Операция прошла как по маслу. Яков Платоныч на ногах не держался от усталости, и я предложил ему отоспаться до обеда.

Антон умолчал, что Штольман после произведенного ареста вернулся в отделение и ушел в гостиницу только под утро, когда уже отдохнули принимавшие участие в операции полицейские и сам Коробейников.

На мгновение у Анны мелькнула соблазнительная мысль прибежать к Якову в гостиничный номер, но тут же девушка передумала – Штольману действительно нужно было выспаться, а не общаться с непоседливой нареченной. Она вздохнула.

«Спи, счастье мое. Вечером увидимся».

…

На свежем воздухе внимание девушки привлекла белая фигура в ночной рубашке. Дух женщины поманил Анну за собой и, не оборачиваясь, поплыл вдоль улицы. Анна заколебалась на мгновение, с сожалением подумав, что вновь опоздает в больницу, но все-таки пошла за призраком. За Анной на небольшом расстоянии следовал Игнат Вальцов.

Идти было недалеко. Призрак проплыл сквозь кованый забор у старинного деревянного дома, в котором Анна с удивлением узнала дом Максаковых. Ворота стерегли два швейцара – в богатые покои, как сказал им нынешний глава семьи Борис, могли набежать и посторонние, поэтому нанятые парни вежливо заворачивали тех, кто лепетал о знакомстве с умершими что-то невнятное.