А после Скрытый лист охватили сумерки. Темари, решив прогуляться с ним перед уходом в гостиницу, опустилась на холодную траву рядом с парнем на том самом холме, где они говорили в прошлый раз, только сейчас на нём не было той формы, что не скрывала спиральный рисунок на коже, а на её плечах покоилось давно забытое ею оружие в виде веера вместо осточертевшего плаща. Его выражение лица выглядело более сосредоточенным, когда он наблюдал за гаснущим во множестве окон светом, на впалых щеках давно высохли слёзы, и губы, кажется, даже трогала совсем не горькая, а самая настоящая улыбка. Темари вновь притянула колени к груди с шорохом, и услышала, как Шикамару сделал глубокий вздох, словно собирался с мыслями. Она готовилась слушать, хотя не знала наверняка, будет ли он говорить.
— И всё же, — его хрипловатый голос заставил её улыбнуться, — почему ты ушла из АНБУ? — он повернул к ней голову и они невольно столкнулись взглядами, но почувствовали вовсе не неловкость, а словно сотни электрических разрядов, что пробежались по всему телу, заставляя приятно вздрогнуть.
— Меня бы всё равно отстранили, как и тебя, сам ведь знаешь, — Темари пожала плечами, словно это было очевидно, но Шикамару отрицательно мотнул головой, отчего её светлая бровь вопросительно изогнулась.
— Я не об этом, — он на мгновение засмотрелся на её вопросительное выражение лица, почувствовав лёгкий трепет в груди. — Ты ведь знала, что тебя отстранят, когда показывала мне своё лицо, — нервно сглотнул, поджимая губы.
— Я не знала, что за нами следят, — возразила Темари, и Шикамару чувствовал, что та невольно пытается ускользнуть от его вопросов, судя по всему, не желая этого обсуждать. Но он не хотел вновь жалеть о несказанном, поэтому продолжал, несмотря ни на что.
— Но шла на такой риск, — непоколебимая принцесса Суны всё же отвела взгляд в сторону, словно тот отчитывал её за ошибки. — Раскрывать наши лица было ведь совсем необязательно, — сумрак не скрыл лёгкого румянца на девичьих щеках, и это не ускользнуло от взгляда Шикамару, что продолжал внимательно за ней наблюдать и пытался найти ответ в её выражении. — Ты могла отдать мне документы и уйти без разговоров, могла вообще ничего не приносить и не следовать за мной, — она нервно сглотнула, заправляя выпавшую из одного хвостика светлую прядь за ухо. — Так почему ты всё же сделала это, Темари? — его голос внезапно стал тише, и она осмелилась решительно поднять свой взгляд на него.
В нём отражался целый океан, и Шикамару, как заворожённый, наверняка мог бы наблюдать за ним целую вечность.
— А что насчёт тебя? — девушка ловко метнула стрелки, и парень тяжело вздохнул, словно ожидал, что она так поступит. Слишком скрытная, чтобы позволять другим заглядывать в её сердце и душу. — Почему ты разрешил мне снять с тебя маску и обратился по имени? — пришёл её черёд щурить глаза, но Шикамару не стал отворачиваться.
— Потому что тогда я уже решил, что уйду из подразделения, — не колеблясь ни минуты, ответил Нара, и Темари стиснула зубы с осознанием, что тот самый парнишка, который опередил её на экзаменах на чуунина, вдруг смог найти ответ на важный для него вопрос и даже осмелился его озвучить, а она — нет. — Мне было всё равно, есть на мне маска или нет, — он снова пожал плечами, хотя, конечно же, не упомянул, что момент касания её пальцев всё ещё хранится в его сознании, как важный и трепетный для него жест с её стороны.
— И почему же ты решил уйти? — песчаная принцесса не унималась, словно желая раскрыть все секреты ленивого гения Конохи, и тот впервые за весь разговор отвёл взгляд в сторону, вновь рассматривая вид, открывшийся под ними, будто пытался найти среди сотен окон квартир нужное.
— Чтобы оставаться с близкими мне людьми и больше не покидать их, — его голос прозвучал сдавленно, оставляя жгучую полосу на её сердце.
Они молчали ещё несколько долгих, томительных минут. Между ними, сидящими в полуметре друг от друга, вдруг повисла напряжённая тишина. Шикамару не хотелось давить на неё и выманивать ответ, а Темари боялась, что тот не поймёт, и лишь наблюдала за тем, как пронзительный взгляд устремляется в одну точку в своих размышлениях. А после она, ощутив, как вина за молчание начинает поглощать её изнутри, вдруг выпалила неизбежное.
— Мне хотелось вновь почувствовать себя живой, — Нара с интересом вновь обернулся к ней, пока Темари смотрела на него неотрывно. Нутром он чувствовал, как тяжело ей даются эти слова. — Я видела, как ты переживал о своих товарищах, как плакал, когда твой сенсей погиб, как искренне говорил, не скрывая своих эмоций, — её тон вызывал дрожь в теле, и Шикамару даже нахмурился, вдумываясь в каждое сказанное ею слово. — Все эти два года я только выполняла приказы, пряталась в тени и не имела права менять выражение лица, — он видел, как она кусала собственные губы между слов, — а тут появился ты, — сердце ускорило свой привычный ритм, когда она наверняка безвольно приблизилась к нему, пытаясь заглянуть в глубину чужих глаз, — который спас меня, наплевав на все уставы, — властный голос дрогнул, и Шикамару повторил за ним, — мне казалось, что это сон, — она едва заметно мотнула головой, пока её губы кривились в горькой усмешке. — Я совсем забыла, что люди способны что-то чувствовать и на эмоциях совершать необдуманные поступки, — пожала плечами, словно осознавая, насколько глупыми и простыми оказались её оправдания, — и мне так захотелось вспомнить, каково это, что я не придумала ничего лучше, чем поговорить с тобой, — румянец дотянулся до кончиков её ушей, но она даже не обращала внимания на щёки, что горели огнём от подобных откровений. — В тот вечер я поддалась эмоциям впервые за несколько лет, — с тоской добавила девушка, вспоминая незваные слёзы в своих глазах, и, не выдержав на себе изучающего взгляда, отвернулась снова. Но Шикамару заставил её изумрудные глаза непонимающе приковаться к его бездонно карим в тот момент, когда его пальцы вдруг коснулись её ладони, прижатой к холодной земле.
Нара даже не подозревал, что её холодный и резкий взгляд способен смениться на такой чарующе нежный. Что её отточенные донельзя резкие движения станут плавными и свободными, как взмах крыла вольной птицы. Что её голос, прежде разговаривающий только по делу, изменится на такой беззаботно нежный.
С непониманием она наблюдала, как парень сплетает их кисти между собой, в ответ покрываясь багряным пунцем, но она не имела ничего против, не смея одёрнуть руку после тех слов, тех мыслей, тех чувств, что разрывали грудную клетку изнутри.
— Темари, — он вновь произнёс её имя с особенной нежностью, в этот раз точно зная, что это не подвергает её никакому риску, — хочешь вспомнить ещё одно чувство? — девушка улыбнулась, не ожидая, что тот и правда воспримет её слова всерьёз. Но в его глазах не было и намёка на шутку, ведь теперь, когда он познал боль утраты, бесцельно тратить время было просто невозможно.
— Не отказалась бы, — в её голосе проскользнул смешок, она словно пыталась сгладить повисшую между ними напряжённость, хотя толпа мурашек всё же прошлась маршем по бледной коже.
— Только пообещай, что не ударишь меня, — попросил напоследок Нара, сначала заставив её с непониманием нахмуриться, а после с тяжёлым вздохом согласно кивнуть. Она не заметила, в какой момент вдруг смогла настолько ему довериться, но была совсем не против.
И Шикамару медленно приблизился к её лицу, неуверенно опаляя её бледную кожу горячим дыханием и почти соприкасаясь с вздёрнутым носом, а после прикрыл глаза, решительно касаясь её мягких губ собственными. С упоением вдыхал знакомый с детства запах песков, чувствовал, как та подаётся вперёд в ответ, а её пушистые ресницы щекочут его щёку. Казалось, весь мир вокруг замер, и даже ветер, приятно ласкающий её светлые пряди, внезапно стих. Голова кружилась от трепета внутри, в ушах эхом раздавался сладкий и манящий звук их первого поцелуя, а пальцы сжимали чужие всё крепче, отчаянно пытаясь согреть.
Теперь им не нужно прятать свои истинные чувства под масками, не нужно смотреть на других с холодным безразличием, не нужно притворяться теми, кем они совсем не являются. И приятный уху шум листьев в лесу позволит им сполна насладиться трепещущими эмоциями, не скрывая их, а искренне показывая в жестах, улыбках и словах, сказанных с теплом и нежностью. А в их душах наконец исчезнет пустота, рассыпаясь, словно песок, и сливаясь в сотни бабочек, что будут приятно щекотать рёбра в те моменты, когда его непроглядно тёмный взгляд столкнётся с её изумрудным.
